Это было в каменном веке. Охотники на мамонтов. Пещеры красной реки - Уэллс Герберт Джордж - Страница 32

Бельчонок ударил палкой по кусту, чтобы спугнуть волка, но тот не удрал, а, схватив палку зубами, вырвал ее из рук мальчика. Палка упала на землю, и волк, как хозяин, положил на нее передние лапы. Мальчик наклонился за палкой, но хищник грозно зарычал и оскалил зубы. Бельчонок выпрямился и застыл на месте. Волк тоже стоял не двигаясь напротив него. Однако Бельчонка не так–то просто было провести. Он осторожно пододвинул ногой палку и, прежде чем волк напал снова, зажал в руке свое единственное оружие и так огрел им волка по хребту, что хищник обратился в бегство.

Нападение волка и плач девочки вызвали смятение. В испуге дети хотели разбежаться, но, как только кто–нибудь из них трогался с места, хищники поднимались и бежали следом, и напуганный ребенок тотчас отступал, а волки снова садились на задние лапы.

Медленно смыкалось кольцо вокруг детей. Только палки в руках готовых к отпору подростков останавливали хищников. Копчем стянул с головы меховую шапку и швырнул ее волкам. Те тотчас же вцепились в добычу.

— Бельчонок, шапку! — крикнул Копчем.

И Бельчонок, не размышляя, последовал его примеру.

— А теперь бежим! — крикнул Копчем приятелю. — В пещеру — за помощью!

Оба мальчика, как стрела, сорвались с места. Волки припустились следом.

Среди детей поднялся страшный крик и плач. Они решили, что приятели бросили их в беде, и принялись вопить во все горло, нарушая тишину зимнего леса.

Мальчишки бежали со скоростью ветра, но серые хищники лязгали зубами совсем за спиной. Теперь никакие палки не могли помочь. Плохо придется, если волк схватит за ногу! Один осмелевший хищник уже вцепился зубами в шкуру на спине Бельчонка и не отпускал до тех пор, пока мальчишка не сбросил ее. Теперь он оказался совсем голым. Только на ногах его болтались обмотки из заячьих шкурок.

Волки набросились на шкуру и принялись ее терзать, и это дало возможность мальчишкам выиграть время. Однако двое хищников опять настигли беглецов. Задыхающиеся, выбившиеся из сил мальчики стали спиной к скале и приготовились к обороне. Они были почти у самой пещеры и принялись громко кричать, призывая на помощь.

У пещеры на страже стоял Заяц. Уже давно ветер доносил до него какие–то крики из леса, но охотник думал, что это дети, возвращаясь, веселятся по дороге. Он позвал охотников, отдыхавших в пещере.

— Что–то случилось! Они зовут на помощь! — закричали мужчины и словно лавина бросились вниз по склону.

Мгновение — и охотники уже были рядом с мальчишками, воздух рассекли тяжелые дубины. Один волк был убит, второй, не дожидаясь такой же участи, дал тягу.

— Скорее в лес! — только и успел крикнуть Копчем и устало опустился в снег рядом с Бельчонком.

Охотники поняли, что остальные дети тоже где–то недалеко, и побежали по следам.

Они подоспели вовремя. Дети уже не в силах были бороться, а хищники только этого и ожидали. Охотники топорами уложили несколько волков, а остальные разбежались.

Все–таки две девочки были искусаны. Охотники взяли их на руки и вернулись в становище. Убитых волков они прихватили с собой. Заплаканные дети, позабыв о недавно пережитом страхе, весело смеясь, бежали вверх к дому по протоптанной дорожке.

В пещере Крепыш заявил, что отныне дети никуда не будут ходить одни.

Ласка и Волчица подложили в костер кости. Жирные кости хорошо горят.

Пусть дети как следует обогреются.

С этого дня дети постоянно оставались в пещере, придумывая для себя разные игры.

Девочки играли в куклы–чурбачки из дерева, коры или из кожи, а мальчишки лепили из глины различных зверей.

В теплой пещере все чувствовали себя легко и привольно, резвясь целый день нагишом. И только когда охотники выводили их на свежий воздух побегать, они надевали шапки, ноги обматывали заячьими шкурками, а на плечи накидывали теплые шкуры.

— Дай мне волка, — выпрашивала Жабка у Копчема глиняную фигурку.

Молодой охотник гордо осмотрел свои творения, лежащие на плоском камне, немного подумал, потом взял фигурку сидящего волка и положил ее отдельно, но отдать игрушку сразу не рискнул — это наверняка бы его унизило. Жабка тотчас схватила волка и в спешке отломала ему голову; правда, потом она сама ее исправила и поставила фигурку в маленькое углубление в стене пещеры.

— Еще волка! — продолжала клянчить девочка.

Копчем подал ей второго волка. Жабка и его поставила в щель в стене.

— Еще волка! — снова обратилась она к Копчему.

На этот раз Копчем отказался:

— У тебя и так два!

— Нет, — заявила Жабка.

— Что ты выдумываешь, здесь один, здесь другой — два волка.

— Это ты болтаешь чепуху. Где же два волка? — защищалась девчонка, которой никогда не приходилось считать. — Здесь один волк, а здесь тоже один волк! Один и один!

Копчем наклонился и стал объяснять непонятливой подруге, что один волк и еще один волк — это два волка!

— Хи–хи–хи, Копчем, зря думаешь, что Жабка так глупа! Жабка видит одного волка и здесь тоже одного волка…

— Но, Жабка, ведь это же два волка! — Копчем явно чувствовал свое превосходство.

— Э, нет, ты просто плохо видишь, — настаивала на своем девочка. — Это не два волка — пусть меня сожрет медведь!

— Это два волка, — не сдавался Копчем.

Он был умный парень и умел считать до трех. Складывал и вычитал до трех без единой ошибки, а в эти зимние вечера он начал учиться считать до пяти.

В племени умели считать только вождь Крепыш да Сын Мамонта, даже старому Космачу не всегда это удавалось, и он должен был пересчитывать одно и то же по нескольку раз. Все, что было больше пяти, было «много». Остальные охотники, которые умели считать до трех, говорили «много» обо всем, что было больше трех.

Часто Копчем удивлял своей ученостью даже взрослых охотников, помогая им пересчитывать пальцы на руках или копья, которые они перед ним раскладывали. Поэтому он совсем не хотел уступать девчонке и настаивал на том, что один и один — это два.

Жабка считать не умела и теперь уже закричала возмущенно:

— Глупый парень! Это один волк! — и ударила куском глины по первому волку. — И это тоже один волк! — и швырнула глину во второго. Копчем спокойно посмотрел на вылепленные фигурки животных и сказал, не сдаваясь:

— Один олень и один олень — два оленя, один медведь и один медведь — два медведя.

— Нет! — вопила Жабка. — Перестань, это непонятно! — и зажала уши руками.

Бельчонок, привлеченный шумным спором, подошел к ним. Посмотрел на комки глины, прилипшие к стене, и громко рассмеялся:

— Этот зубр скорее похож на жабу.

— Какой зубр? — переспросил Копчем.

— Вот этот! — Бельчонок указал обожженным прутиком на размазанную по стене глину и подрисовал к ней два рога.

И правда — случайное пятно вдруг стало похоже на зубра, оставалось только подрисовать ему хвост.

— А здесь глаза! — добавил Бельчонок.

— А здесь копье! — присоединилась и Жабка, втыкая в тело зубра тонкую ветку. — Ребята, зубр! — вдруг закричала она пронзительно. Дети сбежались, и зубр на стене им всем очень понравился.

Теперь уже все рисовали на стене.

Копчем с Бельчонком с азартом выводили на стене всех известных им животных. Остальные дети рисовали, глядя на них, и скоро все стены пещеры были покрыты рисунками. Но интерес улетучился так же быстро, как и возник. И дети снова принялись за прерванные игры. Рисовать глиной было нелегко, она крошилась и осыпалась.

Но Копчем с Бельчонком уже придумали новый способ. Они принесли снаружи немного снега и смочили им глину. Теперь глина перестала осыпаться. По дороге в пещеру Копчем запустил руку в закопченный очаг у стены. Вернувшись, он рисовал пальцами, вымазанными в саже, до тех пор, пока она не стерлась. Потом снова пошел за сажей и набрал ее побольше. Скоро мальчик уже знал, что лучше всего рисуется сажей, смешанной с жиром. Бельчонок мочил в приготовленной краске кусочек шкурки, намотанной на палку. Картинки маленьких художников заинтересовали и взрослых. Некоторые охотники сами попробовали нарисовать медведя или мамонта. Копчем использовал для своих картин даже форму стены. Минуту присматривался к выпуклой растрескавшейся стене, а потом сказал: