Каена (СИ) - Либрем Альма - Страница 10

- Это не так уж и сложно, - покачал головой Вечный. - И совершенно неизобретательно. Королеву Каену нельзя обвинить в отсутствии фантазии.

- О королеве нельзя говорить так. Так... обыденно, - возразила Шэрра.

- Вы сами виноваты в том, что она у вас есть, - мужчина обернулся к ней лицом и заглянул в глаза. Такие зелёные - эльфийка почувствовала, как по коже промчалась волной дрожь. Его глаза не были красивыми; они внушали ей страх, как будто она сейчас смотрела на королеву. На то, что у неё самой - тёмное золото Златого леса, такие привычные для здешних эльфов. Но в Вечном текло слишком много чужой крови, крови, что даровала ему жизнь, когда всех остальных забрали. То ли лес, то ли Её Величество.

- Да разве ж мы имеем отношение к её царствованию? Простые эльфы?

Он поднялся, шагнул на край границы, которую сам же и очертил, и Тварь Туманная подкралась слишком близко. Шэрра могла слышать её раздражённое рычание - тварь была голодна и хотела отомстить за вспышку запрещённого волшебства, рассыпанного щедрой рукой вокруг дерева. Но Вечный словно ничего не чувствовал - для него не существовало кошмара лесной жизни. Может быть, мужчина считал себя всесильным, может, на самом деле был им - об этом думать не хотелось. Она просто надеялась, что он не ошибался, и Тварь Туманная не способна перепрыгнуть через эту границу.

Если уж ненавидеть и желать смерти за то, что её отвезут к Каене - то только от своей руки. Не от когтистой лапы неведомой твари.

- Вы все имеете отношение к её царствованию, - хрипло рассмеялся он. - Не те, кто живёт сейчас, но те, кто существовал при её рождении. Те, кто всё это сделал.

- Нельзя винить всех в беде, и миновать себя, - отозвалась Шэрра. - Никогда не...

- О, - хмыкнул Вечный. - Есть разве что один эльф, что виноват в этом больше, чем я.

Девушка не стала спрашивать, о ком шла речь - может быть, у него было право так говорить. С чего она взяла, что вообще должна спрашивать о чём-то, что имеет право спрашивать? Он старше её во много раз. Сколько ему лет? Триста? Четыреста? Ещё больше? Помнит ли он, застал ли то время, когда вокруг было слишком много Вечных, чтобы о них кто-то заботился?

Он замер на самой границе, словно собирался позволить Твари Туманной вырвать своё сердце, выпить его кровь, и Шэрра не понимала, почему ей так хочется потянуть его обратно, в Златой круг. Может быть, это помогло бы? Она бы поняла, если б это сделала?

- Если ты меня вытолкнешь, - напевно произнёс он, хотя голос был хрипловат, - я могу позволить им растерзать себя. И вряд ли тебя, ведьма остроухая, поймают те, кто меня сопровождал.

- Я не могу вытолкнуть тебя, Вечный.

Она не хотела, но не знала, как правильно это сказать. Даже если он отвезёт её к королеве Каене, даже если из-за этого вся её жизнь прервётся на восемнадцатом году, она всё равно не могла этого сделать. Не имела никакого права, наверное. Зачем? Вечный не мог умереть так просто. Не от когтей тех, с кем сражался, не тогда, когда в жилах течёт, полыхает волшебство, колотится невероятная сила, пытаясь выплеснуться наружу. Он, может, сильнее самой Каены - только как маг, разумеется. Шэрре было приятно в это верить - думать, что существовал кто-то, кто был способен её остановить.

- Зови меня Рэн, - он повернулся к ней.

- Рэн - слишком коротко для эльфа.

- Роларэн - слишком долго для остроухого человека, - возразил он. - Поэтому - Рэн. И никак иначе, ведьма.

Он опустился рядом с нею на опавшие златые листья и рассмеялся в тон взвывшей где-то далеко-далеко Твари Туманной.

***

Год 120 правления Каены Первой

Огромное здание Академии высилось светлой тенью над ними. Куда не посмотришь - всё равно попадалось на глаза великолепное строение, застывшее прямо над морем. Белые мраморные стены, казалось, ловили не только лучи солнца - они впитывали взгляды учеников, тянули их к себе, не позволяли отойти хоть немного дальше. В таком месте, казалось ребятам, что сходились со всех сторон страны, не могут учить злому. И людей тёмных здесь тоже не было.

А ещё - самое главное, - здесь нельзя было встретить эльфов.

Светловолосый парень улыбнулся мыслям - поднял голову, повёл слишком худыми и узкими плечами и уверенно шагнул к стенам замка, отчаянно надеясь, что может здесь остаться. Он пришёл сюда, чтобы больше никогда не повидать ни единого остроухого, пришёл, чтобы отвоевать святое право на жизнь, которую у него с лёгкостью бы отобрали, стоило только позволить.

Но здесь нет эльфов. Нет проклятых остроухих. Это знала вся страна.

...Когда много лет назад юнец Фирхан, никому не известный, может быть, даже не обладавшей и крохой своего нынешнего могучего дара, пришёл сюда, их было много. Не так, как в былое время, когда кордоны Златого Леса ещё были открытыми, и каждый человек мог переступить их, раз уж мечтал об этом всю свою жизнь. Но всё же, редкие послы, забредавшие сорок с лишним лет назад из эльфийского величавого государства в людской край, рассказывали о жизни в Златом Лесу красивые истории и восславляли свою бессмертную королеву Каену, правившую там вот уж сколько лет.

Фирхан верил этому. Верил, пока сам не оказался за границей, за рядами ровных деревьев, стороживших от всякой напасти не эльфов, а род человеческий. И когда вернулся, совсем ещё мальчишка, прибыл сюда - потому что места дальше от Златого Леса не сыскать, - и обучился сильной, могучей магии, теперь пылавшей в его руках. Возглавил Академию совсем ещё молодым - ему не было и сорока пяти, - и вот уж десять лет как держал её в своих руках, твёрдо, уверенно направлял по истинному пути. Вот уж десять лет как и ноги эльфа не было на его землях - а кто ступал, тот не выбирался оттуда живым.

Парень улыбнулся, вспоминая знакомую, а может, даже и правдивую легенду, а после потрогал свои вполне обычные круглые уши, словно опасаясь, что его из-за худощавости и миловидного лица могут принять за эльфа. Он был ещё совсем юн - но таких принимали в Академию с той же охотой, что и широкоплечих воинов и борцов, что и дворянских детей, в глазах которых благородство сияло так, что видно за версту.

Он бежал от эльфийской границы. Ненавидел всем сердцем Златой Лес, может быть, даже больше, чем седобородый уже Фирхан, и надеялся, что сможет внести свою лепту в вечную битву с человеческими мучителями, с этими прекрасными кошмарами по ту сторону линии разграничения.

Но шагать по дороге, так мирно, так спокойно - это недолгое счастье. Не прошло и минуты, как кто-то грубо толкнул его в спину, пытаясь заставить сойти с дороги - и парень отступил, почувствовав второй тычок. Обернулся - и узрел какого-то огромного, такого высокого и широкоплечего, что сошёл бы за целый дом, парня.

Тот загоготал - и зашагал вперёд, утянув за собой следом целую толпу то ли последователей, то ли жалких прихлебал.

Светловолосый содрогнулся, но не стал спорить и не присоединился к громадной толпе. Плёлся у них за спинами, то и дело нервно поводя плечами, словно надеясь на то, что беспокойство вот-вот немного отступит, и он позволит себе наконец-то вздохнуть спокойно, полноценно, свободно. Лишь бы попасть туда, за высокие белые стены, и судьба его будет предрешена.

Он шагал быстро - чтобы поспеть за толпой, - но всё равно оказался в самом конце, во внешней части огромного круга на широкой белой площади. И белые стены Академии не помогут ему; каждый год набирают ограниченное количество учеников, и если он не успеет - всё. В следующий раз, или, может быть, потом - но только станет ли ему сил и жизни, чтобы дождаться того мгновения? Это вряд ли.

...Из Академии к ним вышло всего трое. На самом деле, большая часть присутствующих была поражена уже тем, как сверкали белизной прекрасные стены, но мрамора мало, чтобы победить эльфов. Всего мало, чтобы победить эльфов. Даже если они не вечны в пределах Златого Леса, как говорил магистр Фирхан, этого всё равно слишком мало, чтобы победить их человеческое бессмертие.