Ковчег 47 Либра - Штерн Борис Гедальевич - Страница 68

К счастью, Урмых, член команды, дежуривший в корабле, не растерялся. Он успел ответить Арзуху, чтобы тот не дергался и летел по прямой, не трогая управляющий сенсор, а сам отстыковал сервисный корабль, открыл порт шлюзовой камеры и, управляя маневровыми микродвигателями, ориентируясь по трем телекамерам, поймал шлюзом летящего Арзуха, как жука сачком, после чего закрыл порт, восстановил давление и, втащив внутрь, снял с начальника шлем. Арзух пришел в сознание самостоятельно и лишь тяжело выругался.

Будь у Арзуха репутация чуть пожиже, не видать бы ему нынешней миссии, о которой мечтал много лет. А как она начиналась, эта миссия! Торжественный запуск, когда отправлялись последние модули с эмбрионами и с ними команда провожающих, стал событием века.

Команда, одетая по старинной традиции в скафандры со снятыми шлемами, стояла во весь рост на площадке у входа в кабину корабля. С высоты им было видно всех собравшихся — тысяч пятьсот — и огромный хор на холме — три или четыре тысячи певцов. Отзвучали речи и вступил хор. Могучий многоголосый вокал заполнил пространство космодрома; казалось, что опорная мачта слегка вибрирует. Хор исполнял самую торжественную и одновременно самую светлую и жизнеутверждающую музыку всех времен и народов. Это был реквием Моцарта.

Арзуха пробрало до костей. У человека на его месте навернулись бы слезы, а он лишь тоненько поскуливал, сдерживаясь, чтобы никто не услышал. А там, внизу, когда хор замолк, многим не удалось сдержаться — кто-то заскулил, кто-то зарыдал, но голоса быстро организовались в нарастающую песню предков — сначала похожая на обыкновенный вой, она становилась все более слаженной и мелодичной — простая народная песня проводов в дальний путь. А когда ее подхватил хор и повел пятьсот тысяч голосов, от низких колен этой песни уже совершенно явно завибрировала опорная мачта с площадкой, где стояла команда провожающих.

Через несколько часов они вышли на высокую орбиту и припарковались к Штабу, где их ждали на маленьком буксире монтажники Инкубатора. Подцепив прибывшие последним рейсом модули, они отправились прилаживать двухтонные клинья, покрытые желтой керамикой, на свои места — недолгое дело, после которого — домой.

Тем временем команда Арзуха подключила свой корабль к Системе и начала тестировать механику и электронику всех устройств. Вскоре планшет, плавающий в кабине, не спеша двинулся к одной из стен — главный буксир включил двигатели, засияв небольшой звездочкой во главе каравана. Через четыре дня буксир сделал свое дело, разогнав Ковчег до второй космической плюс три километра в секунду, и отправился домой. Остались лишь провожающие, которым предстояли месяцы работы по выводу Ковчега на режим. Работа была не столь напряженной, сколь тягомотной, особенно запуск реактора. Сначала — опрессовка радиаторов, потом заполнение второго контура галлием, вывод стержней-глушилок — сотни операций, за правильным выполнением которых надо было следить в оба. Наконец реактор начал оживать. Арзух попробовал регулировать режим:

— Как мягко работает! Никаких забросов и переколебаний! А ведь пишут, что его конструктор был жестким, неприятным в общении человеком… как его… Хосе то ли Большой, то ли Длинный. И сделал такое — прямо мурлычущий котенок, а не реактор на чистом двести тридцать пятом. Мог ли он представить, что его детище кто-то вновь запустит полмиллиона лет спустя?

Вывод всех систем на постоянный рабочий режим занял еще месяц — тягучий месяц однообразных тестов и досужих споров о прошлом и будущем. Потом подали нагрузку на обмотки двигателя, и Штопор Роланда заработал, как будто простоял без дела лишь несколько дней. Расход плазмы на первое время был многократно увеличен — чтобы быстрей увести Ковчег от светила и от плоскости эклиптики: только когда температура обмоток Инкубатора опустится ниже 32 кельвинов, они перейдут в сверхпроводящее состояние.

Шли недели, команда завершала проводы. Ковчег своим вторым рейсом нес новый геном биосферы и цивилизации. В геноме зияла удручающая брешь, но в нем же была накрепко зашита новая находка упрямой Природы: биологический вид, впервые совершивший подхват разума, подобный передаче эстафетного огня.

Ну вот, собственно, и все. Одолев пунктиром длинный и непростой путь по светлой стороне бытия, наше усталое повествование подходит к концу.

Напоследок Арзух мягко отстыковал корабль от Штаба, но не стал включать двигатели, предложив:

— Давайте повисим немного. Посидим на дорогу, посмотрим, как уходит Ковчег.

Первую минуту, казалось, не происходило ничего, но еще через минуту стыковочное устройство Штаба сдвинулось на пару метров. Вскоре стало видно, как Штаб чуть-чуть движется, а через пятнадцать минут он со своей огромной антенной был уже в ста метрах.

— Подождем еще, пусть мимо нас пройдет Инкубатор.

Блестящий зонт, закрывающий от солнца невидимый в тени Инкубатор, был еще далеко, пришлось ждать около часа, пока последний член каравана прошествовал мимо со скоростью бегущего легкой рысью верблюда.

— Ну что, трогаемся домой? — спросил Арзух.

— Подожди минуту, — ответил Урмых. — Дай еще посмотреть. Что-то грустно стало. Полжизни ему посвятил, а он уходит навсегда. И зачем уходит?

— Зачем, зачем… — Арзух описал рукой и взглядом круг над головой. — Чтобы как можно больше любопытных вроде тебя увидели и ощутили то, что видел и ощущал ты, и чтобы им хватило ума прийти от этого в восторг.

Благодарности

Автор благодарен своей жене, Валентине Сафроновой, взявшей на себя тяжелейшее бремя первого читателя, а также признателен второму и третьему читателям — Евгению Штерну и Александру Полнареву — за своевременную моральную поддержку. Отдельная благодарность — первому критику, Елене Клещенко, составившей положительное мнение о книге по первым главам, как палеонтолог определяет облик зверя по одной челюсти, и высказавшей это мнение публично. Также автор благодарен отцам-основателям журнала «Кот Шрёдингера» Алексею Торгашеву и Григорию Тарасевичу, по своей инициативе опубликовавшим две первые главы книги.

При написании книги очень полезно иметь квалифицированных советчиков. И они были, да еще какие! В частности, Станислав Губин, нашедший семена, пролежавшие в мерзлоте десятки тысяч лет и взошедшие в лаборатории, объяснил, как быстрей наработать почву на доселе голой планете. Ведущий российский радиохимик Борис Жуйков подобрал подходящий изотоп для долгоиграющего радиоизотопного источника. Кто-то, возможно, обратил внимание, что биолог Амир Баккар сильно смахивает на известного биолога Михаила Гельфанда. Сходство, конечно, чисто случайное, но именно Михаил сформулировал суть предположения этого персонажа о причине роковой проблемы колонистов. Автор выражает сердечную признательность своим консультантам. А другой эксперт, Валерий Рубаков, который мог бы проконсультировать по любым проблемам космологии и фундаментальной физики, будь в этом необходимость, подарил вместо того небольшой яркий сюжет из жизни. За что ему большое спасибо.

Книга прошла читательское «бета-тестирование», выявившее ряд неточностей и неясностей. Автор благодарит читателей Сергея Лукахина, Евгения Петрова, Елену Раскин и Леонида Ашкенази за полезные замечания.

Наконец, автор благодарен художнику Максиму Пушкову, стоически выдержавшему привередливого заказчика, и соратнику по «Троицкому варианту» Максиму Борисову, уже по традиции вычитавшему и сверставшему книгу.

notes

Примечания

1

У Бродского:

Объятий ласковых, тугих клешней

Равно бежавшему, не отыскать нежней,

Застираннее и безгрешней ложа.