Ковчег 47 Либра - Штерн Борис Гедальевич - Страница 64

— Ух, какие большие кисы! — нараспев произнес Выурамм, старший член группы. — Впрочем, до наших медведей не дотягивают. Кажется, мы им не нравимся.

Львы не спеша, но грозно порыкивая, приближались к морякам.

— А с чего мы должны им нравиться? — ответил Руанк. — Это их территория, они считают себя здесь главными. Мы для них — наглые пришельцы.

— Вот сделаем свои дела, уплывем, и снова будут здесь главными. А сейчас полезно их шугануть, чтобы не мешали.

— Исполним им медвежий марш?

— Давайте. Возьми мою фляжку, будешь барабанщиком. Грахурр — только не вздумай палить в этих красавцев из своей пушки, если что, выстрелишь в воздух, но, думаю, обойдется.

Все шестеро встали во весь рост и, потрясая руками над головой, шеренгой двинулись на львов. Барабанщик двумя медными флягами отбивал ритм, двое зычно гавкали в такт, двое истошно взвизгивали в противофазе, а еще двое, включая барабанщика, непрерывно выли.

Львы остановились, прижали уши и ощетинились, у самца грива встала так, что барабанщик и Руанк еле удержались, чтобы не расхохотаться заливистым лаем. Внезапно барабанщик перешел на быструю дробь, и шестеро моряков присели и подпрыгнули, синхронно рыкнув, потом еще.

Первым не выдержал гривастый мачо. Попятился, развернулся и бросился наутек. Почти сразу за ним — одна из львиц. Но другая львица, видимо, главная, осталась. Прильнув к земле с прижатыми ушами, она продолжала рычать, скорее, в отчаянии, чем с угрозой. Видимо, некая львиная честь не давала ей обратиться в бегство, несмотря на весь ужас происходящего.

— Она в шоке, способна на непредсказуемые действия, — сказал Выурамм. — Надо привести ее в чувство. Руанк, давай сыграем с ней в двойные кусачки, только аккуратно, — заходи справа.

Два моряка стали медленно заходить с разных сторон. Львица быстро переводила взгляд с одного на другого. Выурамм сделал легкий выпад, львица рванулась в его сторону, в этот момент Руанк бросился вперед, вцепился ей в ляжку и успел пару раз тряхнуть сжатыми челюстями, пока львица разворачивалась, поднимая лапу для удара. Удар пришелся по месту, где Руанка давно уже не было, а в тот момент Выурамм уже терзал другую ляжку львицы. Пока она снова разворачивалась, моряки чуть отскочили назад, открыв львице путь к отступлению, которым она немедленно воспользовалась, бросившись догонять родичей.

Львы бежали по желтому песку пляжа. Попросту говоря, удирали в смятении, утратив статус царя здешней природы. Теперь они будут наблюдать за ужасными пришельцами из зарослей, пытаясь остаться незамеченными. Но пришельцы исчезнут, и львы не смогут передать свой дремлющий страх детям, которые снова станут царями берега залива до следующей экспедиции.

Все три группы вернулись с трофеями. Первая нашла воду, правда, отвратительную на вкус. Вторая подстрелила пять увесистых антилоп. («Неспортивно, — ворчал Капитан, — нет, чтобы загнать по-честному, вон вас сколько».) Третья группа принесла массу впечатлений и рассказов. В ней оказался один пострадавший, вернувшийся на трех конечностях. Он пытался поймать дикобраза.

А потом был пир. Полтора месяца сушеного мяса, размоченного в воде, и тут свежее парное… Путь к югу вдоль побережья обещал стать праздником. Но праздник оказался испорченным в самом своем начале, и от пира не вышел прок. Всю команду сразила тяжелая кишечная инфекция. Штатные отхожие места не справлялись, и самые здоровые соорудили помост на корме: на краю помоста в каждый момент страдали пять-семь моряков в характерной позе с выгнутой спиной и поднятым хвостом. Врач распорядился открыть бочку с отвратительным пойлом: пенистый напиток, сваренный из ячменя и солода, к тому же перебродивший. Ко всему, от этой гадости нарушалась координация движений. Давились, но в соответствии со строжайшим приказом пили. И пойло, как ни странно, помогало. Врач объяснил, что, скорее всего, эта болезнь пошла от новой воды, и строго приказал впредь кипятить ее. Экипаж пошел на поправку, но, увы, не весь. Один из матросов умер от этой кишечной напасти. Веселый расторопный матрос, почти весь черный, с белой полосой от темени к носу, в белых «носках» и «перчатках». Собственно, это был единственный моряк, который не дожил до возвращения «Атлантиды». Один из семидесяти четырех. Это феноменально малые потери для подобной экспедиции. Феноменально малые… Скажите это его жене и родителям!

Вероятно, моряки парусников всех планет хоронят своих товарищей одинаково. Тело вместе с парой булыжников зашли в мешок, команда выстроилась на палубе, вытянулась по стойке «смирно» и запела прощальный марш… Под залп из пятнадцати ружей мешок отпустили…

Корабль шел на юг. Иногда его сопровождали любопытные дельфины. Пару раз на берегу появлялось стадо слонов, несколько раз видели жирафов. Руанк узнавал всех этих животных благодаря только что прочитанной книге; вся команда, склоняя головы набок и приоткрыв рты, слушала его комментарии. Капитан, не справляясь с ведением судового дневника из-за обилия материала, назначил Руанка писарем. «12 сентября, 12:00. 12 гр. 45 мин. ю. ш. 41 гр. 34 мин. в. д. Глубина 120 метров, донный грунт — серый песок. Расстояние до берега — три километра. Ландшафт холмистый. Тип растительности — саванна. Наблюдали двух носорогов и стаю павианов. Курс SSW». И так далее. Руанк вел свой личный дневник, делая записи перед сном при свете керосиновой лампы.

Становилось прохладней, саванна сменилась пустыней, пустыня — лесом, который по мере продвижения на юг становился свежее и зеленее.

Экспедиция должна была вернуться не позже, чем через восемь месяцев после отплытия, чтобы избежать сезона тропических штормов. По расчетам Штурмана, им не стоило идти дальше пятидесяти градусов южной широты, чтобы обойтись на обратном пути без спешки. На этой широте «Атлантида» встала на якоря в широкой бухте с галечным берегом. В бухту впадала быстрая речка с прозрачной чистой водой. За галькой шел луг с короткой плотной травой, потом начинался сосновый лес, покрывавший склоны прибрежных гор. Команда высадилась на берег, чтобы пополнить запасы, отдохнуть на уютном берегу и отправиться в обратный путь.

Руанк с наслаждением катался на спине по плотной траве, другие члены команды отдыхали каждый по-своему, кто лежа на боку, кто на спине, кто терся головой о траву. И тут из леса вышли предки!

Да, это были волки. Стая стояла цепочкой на опушке. Волкам было любопытно и страшно. Руанк завилял хвостом, вожак чуть вильнул в ответ, но страх перевесил, и стая скрылась в подлеске. Это была первая подобная встреча в истории — волки не водились в Бореалии. Если они там и были когда-то, то ассимилировались среди прааррусихан сотни тысяч лет назад. Командир на всякий случай приказал не ходить поодиночке — хоть волки и уступают морякам в размерах и в силе, кто знает, что у них на уме.

Вечером, после того, как новая смена отправилась дежурить на корабль, развели костер, чтобы поджарить добытую косулю. Ночевать решили прямо здесь, на траве. Сидели, рассуждали об обратном пути, вспоминали дом. Тут сзади кто-то заскулил. Руанк обернулся и увидел в темноте оранжевые светящиеся глаза всего шагах в двадцати. Существо, спрятанное за глазами, снова заскулило. Руанк развернулся, завилял хвостом и заскулил в ответ. Существо сделало несколько шагов навстречу и проявилось во плоти в свете костра. Это была стройная молодая волчица. Руанк еще интенсивнее замахал хвостом, волчица осторожно, подгибая лапы, прижав уши, виляя поджатым хвостом медленно приближалась. Руанк дал себя обнюхать — этот ритуал вышел из употребления еще в эпоху неолита и считался неприличным, но в данном случае дал поразительный эффект — волчица успокоилась и села.

— Выурамм, подкинь кусочек! — крикнул Руанк.

Он поймал зубами прилетевший кусок мяса и положил перед волчицей. Та, чуть помешкав, не отводя глаз от Руанка, взяла кусок и принялась с явным удовольствием жевать. Покончив с угощением, волчица приоткрыла рот, будто улыбаясь, и тут произошло нечто невероятное.