Ковчег 47 Либра - Штерн Борис Гедальевич - Страница 22

Стюард вышел к пассажирам и объявил, что разрешение снять с собаки намордник получено. В ответ раздались крики «браво» и дружные аплодисменты. Ной, размяв челюсти, радостно заулыбался. Началась посадка.

— Ну что, дружище, вот мы и дома. Не успели вылететь, а уже дома, — тихонько сказал Стефан, зажмурившись, чтобы скрыть накатившие слезы.

Наконец-то отпустило, по-настоящему отпустило.

Миссионер

Очередной просветительский рейд Роланда был рассчитан ровно на неделю. Бейрут, Дублин, Портленд, Саппоро, Иркутск — как раз кругосветное путешествие. Хорошо огибать Землю с востока на запад — почти не теряешь времени при перелете. Вылетел в 7 утра, через 8 часов прилетел в 7:30 — весь день впереди. А день предстоял веселый — не продохнуть. В восемь тридцать утра выступление по региональному телевидению в передаче «Встреча за завтраком», далее какой-то круглый стол по поводу какого-то будущего, потом лекция в университете, потом прямой эфир по телеканалу «Каскад», потом по радио «Полет FM», потом публичная лекция в Центральной библиотеке.

На подлете к Портленду слева по борту всю панораму съел вулкан Маунт-Худ. Роланд специально взял место слева у окна, чтобы полюбоваться им — нечто среднее между Фудзиямой и Араратом. Самолет снизился вровень с его вершиной — черные гребни и снежные поля между ними, в котловине — ледник, ниже, где начинается лес, — просеки горнолыжных трасс. Собственно, этот вулкан и определил выбор между Канзас-Сити и Портлендом: и то и другое — глубинка, но здесь есть чем полюбоваться. А в Канзас-Сити пусть Роб Ваксман летит — он равнодушен к подобным красотам и всегда берет место у прохода.

Сколько лет они так летают по Земле? Уже без малого тринадцать. Три-четыре раза в год — несколько городов за раз, несколько выступлений в каждом. Будто весь мир охватил, хотя какой там мир — булавочные уколы. Города путаются в памяти. Сизифов труд? Кто знает… Одно можно сказать точно: в бездарном равнодушном мире создать и отправить Ковчег невозможно. Пусть денег будет хоть сто триллионов, пусть они хоть костьми лягут — все равно невозможно. Но также невозможно изменить мир по своему усмотрению. Можно только поступать как должно и надеяться, что сработают какие-то подспудные «химические» механизмы. Вот они, члены команды, и поступают как должно уже долго и упрямо. И ведь мир сдвинулся с мертвой точки, черт побери! Может быть, это и не их заслуга, но он сдвинулся как раз туда, куда они толкали. Нет, конечно, не весь пришел в движение, лишь какие-то его верхние слои, но они-то и насыщают атмосферу.

Маунт-Худ остался позади. Внизу — холмы, покрытые хвойным лесом, река с каскадом водохранилищ, вот пошли хутора и четырехугольники полей среди леса. А вот и сплошные поля с фермами. Вездесущие прямоугольники полей, будто вся Земля возделана. Были когда-то на Земле первопроходцы, а сейчас она вся обжита, как большая ферма. Ковчег ведь кому-то подарит захватывающий шанс снова стать первопроходцем в прямом смысле слова. Эх, кто бы и ему сделал такой подарок, как нехоженый мир!

Что лучше работает? Выступления на большом телевидении, где все время приходится сражаться с ведущим, считающим зрителей идиотами, или вот эти изнуряющие туры с десятками выступлений и встреч? Да к тому же на каналах WWV их побаиваются. Всех, так или иначе связанных с Ковчегом, боятся после скандала, учиненного Длинным Хосе на «Суде разума». Куда приятней выступать по своему каналу, но его смотрят от силы десять миллионов. Горстка против трехмиллиардной аудитории WWV. И вряд ли эта горстка вырастет сама собой.

Да, прямых встреч с людьми ничто никто и никогда не заменит. Они и самому нужны, эти встречи. Без них бы спекся уже, а так вспомнишь лица аудитории — помогает. Сначала все больше летали по столицам, в большинстве из них нас уже каждая собака знает, к тому же кафедры Ковчега открылись во многих столичных университетах, чего туда летать? Пора непаханную глубинку поднимать. Самая крепкая молодежь по-прежнему вырастает в глубинке — они там сильней мотивированы и лучше закалены. Бог с ней, что она необъятна. Сколько сможем, охватим. Силы уже поднакопили. Сколько народа в их миссионерской бригаде? Человек сорок. Уже и молодежь подрастает и матереет — один Билл Пак чего стоит! Так что вода камень точит. О, хорошо приземлились. Похоже, прямо в центре города!

Ой, какая симпатяга встречает с табличкой! Да не просто с табличкой, а «Профессор Роланд Вольф» — целый плакат с портретом. Рад познакомиться. В студию, так в студию, срочно, так срочно. «Встреча за завтраком», ОК, а потом и позавтракаем. О, так вы эколог?! Под влиянием Ковчега?! Замечательно, а я как был физиком, так и остался, разве что некоторые правильные слова выучил из экологии.

Студия оказалась на каких-то задворках. Зато люди приятные и остроумные. Особенно девушка-гример. Сейчас из невыспавшейся образины героя-любовника сделает. И действительно, смотреть в зеркало уже не так противно. Чертов шнур от микрофона, зацепился за что-то под рубашкой. Ведущая, веселая и остроглазая, старательно перечислила титулы.

— Доброе утро, — слава богу, не ошибся, как вчера в Дублине, сказав «добрый вечер» в 8 утра.

— Расскажите слушателям, какова главная цель вашего приезда в наши далекие края?

— Вербовка молодежи. Вот прямо сейчас за завтраком и начну.

— Что значит вербовка? Кого вы считаете завербованным?

— Завербовать — значит заинтересовать, зажечь. Я рассказываю о всяких интересных вещах: откуда взялась Вселенная, о квазарах, о планетах и звездах, о жизни во Вселенной, ну и о Ковчеге, конечно. Те, у кого на лице при этом появляется осмысленное выражение, тем более те, у кого загораются глаза, и тем более те, кто задал вопрос — завербованы! У людей в мозгу включается нечто… — Роланд сделал круговое движение рукой вокруг виска. — Он сделал усилие и понял что-то новое! Это сильное ощущение — его из человека уже не вытравишь. Даже если он не столь молод и уже определился с родом занятий — у него есть или будут дети. А эта зараза часто передается по наследству!

— Много людей удается зажечь за один визит?

— Никто не считал, думаю, что не очень много. Но даже если мои выступления в вашем городе повлияют на судьбу одного-двух человек, если хоть один в результате станет хорошим ученым или талантливым преподавателем — то поездка уже многократно окупится.

Круглый стол в каком-то бизнес-центре в даунтауне. Запись для местной студии WWV. Пятеро участников, самый колоритный — очень большой в диаметре обаятельный священник. Причем, в рясе, с крестом на груди — никак православный? Откуда он здесь взялся? Предмет спора — будущее в представлении современников. Что там видится: гомеостаз или новая научно-техническая революция? Обустройство или экспансия, уютный очаг или межзвездный Ковчег? Или нас ждет мрак, где ни того ни другого. Кстати, почему в мировой литературе уже давно нет утопий — одни антиутопии?

— Да потому, что сама идея рая, что на Земле, что на небесах фальшива в самой своей основе! — выпалил Роланд (священник напрягся). — Что делать человеку в раю? Халяву сосать? Не надоест? Извините за резкость, но человек — существо, во-первых, непослушное, во-вторых — портится от бездействия. Да он камня на камне не оставит от любого статичного рая и правильно сделает. У него же цели там не будет!

— Понимаете, — ответил священник, — это вам все глобальную цель подавай. Это разновидность гордыни. А христианская доктрина гуманистична, она отрицает гордыню и держится на любви и сострадании.

— А что говорит христианская доктрина насчет развития человеческого рода? Ведь современный мир, какой он ни есть, сделан отнюдь не христианскими праведниками. Наоборот, людьми, в которых подавлена такая добродетель, как смирение и развит грех еретической гордыни. Без них жили бы в палеолите.