Тилья из Гронвиля (СИ) - Ганова Алиса - Страница 17

В таких противоречивых чувствах я вернулась в гостиницу, из которой завтра утром придется съехать. И тогда я должна буду перевести часть денег со счета в «Гномьем Банке» в академию, явиться к декану, получить разрешительный листок и с ним явиться в общежитие. Или отказаться от мечты и вернуться домой.

Я все еще немного колебалась, беспокоясь о родных, но судьба сама дала ответ.

Едва переступила порог гостиницы, хозяин вручил мне письмо.

Сначала подумала, что оно от обиженного на меня Дирка или от господина Селти, однако когда распечатала чистый, без единой надписи конверт, развернула лист и увидела папин мелкий почерк, сердце от испуга и волнения забилось так, что зашумело в висках. Письмо от родителей! Чего ожидать?!

Я побежала в комнату, прикрыла дверь, села на кровать.

Руки дрожали, буквы расплывались, и смысл написанного до меня дошел не сразу:

«Тилья, дочь моя. Я долго думал, что написать. Несколько раз начинал, и все было не то. Но сегодня перечитал еще раз письмо, любезно переданное господином Селти, да наградит его светлая Альда за доброту, и принял решение: если ты считаешь себя взрослой, отвечай за свои поступки. И веди себя, чтобы нам с мамой не было стыдно. Принять от нас деньги Дирк отказался. Я не верю, что у тебя изначально был злой умысел, но словами не передать, как нам с мамой было стыдно перед ним и его семьей. Ты нанесла им обиду, и наша семья лишилась верных соседей и друзей. Однако ты остаешься нашей дочерью, поэтому, если пожелаешь вернуться домой, обратись в «Гномий банк» Эльверда и скажи, что хочешь вернуться в Гронвиль.

Надеюсь, тяготы, обрушившиеся на тебя и нас с мамой, послужат тебе уроком. Также верю, что мы воспитали тебя достойно, и более нам не придется краснеть перед соседями. Помни, один необдуманный поступок уже дал пищу для злословия твоим недоброжелательницам.

Твои родители».

Я ожидала, что меня будут ругать, пугать, рассказывать, как мама переживает, но письмо было сдержанным, и оттого горечь родителей проступала сквозь строки еще отчетливее.

Сама я бы не осмелилась сбежать, если бы не злой случай. Однако родители решили, что я это замыслила еще дома. Мне стало тошно, и слезы обиды потекли по щекам.

— Не вернусь! Не вернусь домой, пока чего-нибудь не добьюсь! Иначе… иначе умру со стыда, вернувшись в родной Гронвиль ни с чем! — рыдала я. Так и приняла окончательное решение, и утром, собрав все пожитки, которых у меня почти не было, направилась в «Гномий банк». Там получила расписку от управляющего, что пятнадцать полновесных серебряных монет, то есть половина года обучения, переведена на счет Эльвердской академии. Выбор сделан, и отступать некуда.

Эндус Пальб с блаженным лицом принял расписку и проводил меня к декану, который от вести, что я точно буду учиться на его факультете, расплылся в самодовольной улыбке. Но даже она Нейла не украсила. Мало того что он некрасивый, полный, еще хитрый и пронырливый. И взгляд лисий.

— Тилья Кален, я рад, что вы выбрали наш факультет. Если возникнут какие-либо трудности, не смущайтесь обращаться ко мне, — влажная, широкая рука с короткими пухлыми пальцами легла мое на плечо. Я опасливо отстранилась. По Нейл и не думал отступать. Он из тех, кто идет к своей цели по головам. Вынул из папки на столе бумагу и, скаля мелкие зубы, протянул мне. — Кстати, вот письмо для коменданта общежития. Вас поселят с зельеведами и целительницами, потому что у нас кафедре исключительно одни студиозы. А впрочем… — подошел ко мне вплотную. — Идемте, лично провожу вас до общежития, затем на лекции. Хоть вы и опоздали, но у вас ведь уважительная причина…

Лучше бы сама нашла общежитие, чем идти с ним. Постоянное стремление Нейла касаться меня — раздражало и ставило в неловкое положение. И встречные студиозы поглядывали на меня искоса, гадая, чем это я удостоилась чести — быть сопровожденной до общежития самим деканом.

Комендантом оказалась неприветливая худая женщина, с землистого цвета кожей. Я первой пошла в ее служебную комнату, и она успела меня неприязненно оглядеть. Но следом вошел декан, и ее лицо сразу же стало услужливым. Неужели здесь все такие обманщики?

— Олека, это наша ученица, — произнес он, и я протянула приказ о моем зачислении.

Эта Олека цапнула из рук бумагу, пробежалась глазами и недоверчиво оглядела меня: и чего с этой мелочью носятся? Но покладисто ответила:

— Конечно, господин Нейл! Поселю ее с целительницами в 412, - эта лицемерка даже улыбнулась ему. — Проводить вас?

Вскоре я стояла в небольшой вытянутой комнате, в которой с одной стены стояли три кровати, а с другой небольшие шкафы и узкие столы со стульями.

Положив сумку на свободную, не заправленную постель у самой двери, я повернулась к декану.

— Теперь на лекцию, — поторопил он. Я кивнула, и мы пошли.

Утром я успела на ходу перекусить зачерствевшей булкой, что положила мадам Ульна. Сейчас очень хотела есть, устала, волновалась, поэтому начисто забыла, что надо было купить принадлежности для учебы. Вспомнила лишь, когда декан шутливо поинтересовался, не в кармашке ли у меня тетрадь?

Я испугалась, захлопала глазами, и он довольно усмехнулся:

— Ничего, у меня есть одна!

Пришлось вернуться в его кабинет. Там Нейл вручил мне тетрадь с пером и… голубой жилет самого маленького размера. В плечах-то он сел, но на груди не сошелся. Пытаясь застегнуть пуговицы, я поймала сальный взгляд декана на груди. Дирк, конечно, тоже тайком поглядывал, но не так нагло. Я возмущенно посмотрела на толстяка, а он как ни в чем ни бывало отвел глаза и заговорил об учебе. Когда покинули кабинет, я выдохнула с облегчением.

По дороге он лично показал, где узнавать расписание, на каком этаже какие кабинеты. Затем проводил до аудитории, постучал и представил студиозам и преподавателю.

На меня сразу же уставились несколько десятков пар глаз: удивленных, возмущенных, насмешливых, высокомерных, ехидных, снова сальных… Робея, я прошла к первой парте, совершенно свободной, и села. Да, не думала, что будет так тяжело в мужской группе.

Едва ректор ушел, в аудитории зашептались, раздались смешки…

Магистр Айт Вануи, читавший лекцию по основам счета, измерений и замеров, громко постучал ладонью по столу:

— Надеюсь, проверочной вы будете так же радоваться, — строго обвел студиозов умным взглядом. Смешки стихли, и тогда преподаватель обратился ко мне: — И вам я не буду делать никаких скидок. Ясно?

— Да, — тихо ответила я, и лекция продолжилась.

Не сразу, но мне удалось взять себя в руки и вслушаться. И сразу же я засомневалась: зачем, вообще, эта лекция нужна будущим кузнецам? Считала и вычитала я хорошо, делила и умножала тоже. И ткань отмеряла всегда верно… Тогда зачем вот на это тратить время обучения? Лучше бы сразу в кузницу, к раскаленному, пышущему жаром горну, наковальне и инструментам! Стоило представить мастерскую, себя в ней, как творю что-то, руки зачесались. А вместо этого приходилось вслушиваться в нудные слова преподавателя:

… - Теперь перейдем к дробям, кои являются числом, составленным из целого числа долей единицы…

После такого на меня нашел стопор!

«Чего-чего?! Целого числа? А что, бывают не целые — погрызенные мышами? Долей единицы?! Да бред какой-то! Чем слушать это, лучше бы сразу в кузницу! И ковать, ковать, ковать!»

К счастью, так думала не только я. Услышав недовольное перешептывание, магистр Вануи оглядел нас, хлопавших глазами, студиозов, вздохнул и перешел объяснять дроби на пироги и монеты. Они сразу же стали нам понятнее и ближе сердцу. Вскоре я поняла, что лекция очень и очень интересная.

Интересно, а пользуется ли ими папа и братья? Или они все отмеряют на глаз?

После размышлений пришла к выводу, что все-таки на глаз, но у них опыт, а вот мне придется нагонять их. Как здорово, что я узнала что-то новое и стоящее!

После небольшого перерыва мы перешли к упражнениям: складывали, вычитали, умножали и делили дроби. И когда до меня дошла очередь, ответила верно! Чему невероятно обрадовалась.