Тилья из Гронвиля (СИ) - Ганова Алиса - Страница 15

На постоялый двор мы заехали поздним вечером. Отдельных комнат не снимали. Заночевали в одном из сараев.

Я так обессилила от постоянной тряски, что хватило сил лишь дохромать до отхожего места и вернуться.

— Ей! Язык себе не откусила? — пошутил Свех. один из охранников.

— Нет. — покачала головой и, забравшись на телегу, растянулась на жестком импровизированном ложе.

Всю ночь мне снилась плохая дорога, тряска и ухабы.

Утром, едва начало светать, снова тронулись в путь. В начале дороги я с трудом впихнула в себя небольшой кусочек пирога, запила водой и больше не смогла заставить себя ничего съесть.

Второй день пути дался тяжелее. Меня тошнило, тело болело и, кажется, я отбила себе все нутро! Еще немного, и умру от тряски!

На третий день утром, собираясь в дорогу, я попросила не трогать меня и дать спокойно умереть. Охранники Селта посмеялись, но, конечно же, не оставили. Только пообещали, что если все будет хорошо, после обеда будем в Эльверде.

Это радовало, но до города они довезут мой труп. Мне было так плохо, что как въезжали в город, как добирались до отделения банка, ничего не помню. Зато очнулась при постоялом дворе. Тело болело, будто меня избили палками. Голова кружилась, однако я заметила на прикроватном столике записку:

«Два дня прИПывания в гАстинице Аплачены гАспАдинАм Селти. ПослезаФтра утром дАпжна съехать. Кстати, дАбро пАжалАвать в ЭльверТ. ГАвАрил же, лучЩе бы ты пАехала с мамкАй. Свех».

Завтра я должна покинуть гостиницу, поэтому сегодня во что бы то ни стало необходимо найти эльвердскую академию и все разузнать.

Расспросила жену хозяина гостиницы, и она обрадовала меня, что академия рядом. Надо всего-то миновать семь улиц.

Окрыленная надеждой, я надела выстиранное с вечера простенькое платье Тейи, перекусила и вышла на улицу. И вот тогда-то меня охватил страх.

Высокие каменные дома, широкие, оживленные улицы со множеством повозок и карет. Если зазеваешься — задавят И ни одного знакомого человека во всей округе! Но я храбрилась и успокаивала себя тем, что деньги на обратную дорогу есть. Это было единственным утешением в огромном, незнакомом городе, где неприветливые люди снуют, как муравьи.

«Ничего, как-нибудь дойду», — подумала самонадеянно. Только не учла, что в Эльверде все большое. Ехать же с извозчиком побоялась. А еще пожадничала. Поэтому добиралась долго и, когда дошла до академии, полностью обессилела.

Здешняя академия оказалась гораздо больше Ботвифульской, и я окончательно стушевалась. Вокруг красивого здания с часовой башней, устремляющейся к небу, сновали студиозы в жилетах с эмблемами в виде пера. И о, чудо, встречались даже девушки, но они смотрели на меня с презрением и свысока.

Конечно, надо было надеть свое платье из зеленого сукна, тогда бы я выглядела иначе, но после всего, что со мной произошло в дороге, боялась его надевать.

Под неприязненными, насмешливыми взглядами я медленно шла к крыльцу с мраморными колоннами. Поднялась по ступеням, подошла ко входной двери, распахнутой настежь, и тут в спину прилетело:

— Девочка, топай домой! — крикнула какая-то студиозка и громко захохотала с подружками.

«Да кто они такие, чтобы смеяться надо мной?!" — возмутилась я. Было очень обидно, но я пошла дальше. Однако едва прошла через дверь, меня окликнул мужской голос:

— Тебе чего?

Я вздрогнула, обернулась и увидела бодрого старика, стоявшего в коридоре на странном возвышении и наблюдавшим за всеми.

— Дня вам доброго, господин, — как можно вежливее ответила ему. — Я хочу узнать об обучении…

— Не доросла до обучения! — грубо перебил он.

— Мне уже восемнадцать! — выйдя из себя, заявила я. Но старик уперся:

— Это дела не меняет. Учебный год уже начался, мест свободных нет!

— Нет? — растерялась я.

— Нет!

— Ну, и что! Все равно хочу узнать условия!

— Второй этаж, налево, красная большая дверь, — неприязненно процедил старик и отвернулся.

Я не только стушевалась, но и страдала от ущемленной гордости. А еще переживала, что если и с остальными так же дело пойдет, мне не светит ничего хорошего.

Вдруг по академии пронесся гулкий звук колокола, и тотчас студиозы в голубых жилетах пришли в движение. Засуетились и потоком рванули к лестнице, на которую я как раз ступила.

При виде несущейся на меня толпы, я оцепенела от страха, ноги вросли в пол. Приготовившись к худшему, я допускала даже, что меня сейчас за шкирку выставят из академии, однако один студиоз обошел меня, за ним второй, пробурчав, что стою на пути и мешаюсь, третий…

Прижавшись к перилам, я с трепетом смотрела на спешащих студиозов, пока поток не поредел, а затем и вовсе не иссяк.

«Это был сигнал для сбора!» — догадалась, стоя на опустевшей каменной лестнице. Стало интересно узнать: куда они ушли? Неужели столько учеников соберется в одном месте? Как и чему их сейчас будут учить? Неимоверно захотелось посмотреть на это хоть одним глазком! Но я не знала, куда идти.

Но тут в здание академии вбежал запыхавшийся от быстрого бега студиоз. Пересек зал, перепрыгивая через ступени, поднялся по лестнице и скрылся за лестничным пролетом…

Не теряя времени, я устремилась за ним, чтобы утолить любопытство.

Взлетела следом на третий этаж, выглянула из-за угла и успела заметить, что он пробежал длинный коридор с высоким потолком и вошел в одни из дверей.

На цыпочках, стараясь не топать железными каблучками, тихо дошла до нее и приникла к замочной скважине…

Как же интересно! В большой-пребольшой зале со странными столами… (жаль, что я видела только кусочек помещения) сидели студиозы. Они быстро что-то записывали на листах и поглядывали на восседавшего перед ними за массивным темным столом седовласого мужчину с козлиной бородой. Это показалось мне таким смешным, что я улыбнулась.

— Надо же! — прошептала, и услышала покашливание за спиной.

— Ой! — испугавшись, мигом отлетела от двери и едва не наступила на ногу высокому худощавому мужчине, в темном сюртуке и серых штанах. Никакого знака академии на нем не было, однако же от страха я боялась вдохнуть. Замерла истуканом и только и могла испуганно хлопать ресницами.

— Что ты здесь делаешь? — строго спросил он.

— А…я… Простите. Я… пришла… у-узнать про обучение. Вот… интересно… стало… — спрятала руки за спину и опустила голову.

— Любопытство — тогда порок, когда суешь нос не в свое дело, не в подходящее время и неподобающем месте, — поучительно изрек мужчина. — Возвращайся домой. Мала еще, — и развернулся, чтобы уйти. Но я успела выпалить:

— Мне уже восемнадцать!

Худощавый мужчина остановился, повернул ко мне, осмотрел и с усмешкой заметил:

— Но платье-то детское!

— Ну и что! — выдохнула я. — Если…! Если…! — хотела сказать, что если на вас надеть платье, вы же от этого не станете женщиной, однако вовремя прикусила язык. Было очень обидно, но если начну дерзить, меня точно вышвырнут отсюда.

Мужчина растянул губы в подобии снисходительной улыбки.

— Даже если вам восемнадцать, увы, свободных мест нет. Ныне студиозов много.

«Опять неудача!» — от волнения кровь прилила к лицу. Я проделала такой долгий, опасный, изматывающий путь, а мне… А меня… — я всхлипнула.

— Послушайте, — потеряв терпение, обратился ко мне мужчина более сурово, — в конце концов, приезжайте через год. А за это время хорошенько повозитесь с бабкиными травами и зельями и убедитесь, что хотите заниматься этим всю жизнь!

— А зачем мне травы?! — всхлипнула я и вытерла ладонями слезы. — Я хочу заниматься ковкой!

После моих слов лицо у мужчины вытянулось. Он заморгал, потом подался вперед, наклоняясь ко мне, и пораженно пробормотал себе под нос: — Гномка! Быть такого не может! Ха-ха, — усмехнулся грустно. — Да чтобы гномка пришла в академию учиться кузнечеству?! Надо меньше…

Чего меньше, он произнес совсем тихо, но судя по исходившего от него запаху, наверно, пить.