Заклинатель кисти (СИ) - Абрамова Дарья - Страница 78

Огонь потух, и с ним исчезло все - и Унис, и мясистое создание, и все ощущения, и страх, и мысли. Лишь немного спустя, пребывая в беспамятстве, почувствовал, как чья-то рука коснулась моего лба и попыталась настойчиво что-то с него сорвать. Тогда-то и резко проснулся.

Помещение было слабо освещено, но, по крайней мере, имело нормальный пол, стены и потолок. Сначала понятия не имел, где нахожусь, но вскоре воспоминания о случившемся и неприятном кошмаре зашевелились в разуме, и, встрепенувшись, тут же поспешил сесть и осмотреться.

Я находился в небольшой барачной комнатке, представлявшей из себя чье-то... чистое и опрятное жилище. Почему-то в помещении царил полумрак, и лишь масляная лампа тускло освещала его. Неужели на улице уже наступил вечер?.. Или все случившееся оказалось не более чем игрой разума?.. Встревожившись, я принялся тут же искать глазами знакомые лица, и обнаружил лежавшего рядом Аума. Глаза его были закрыты, а вид казался мирным, словно тот спал. И действительно - ощупав его и поднеся руку к носу и рту, убедился, что он дышал и был в полном порядке. Выходит, то, что произошло со мной и ним, не было ни сном, ни мороком. Тогда что же случилось, когда я открыл дверь в дом Мэй Лу?..

Самой женщины нигде не было, и я, решив пока не тревожить покой бывшего русала, осмелился подняться с пола. Как раз в тот момент со стороны практически неосвещенной маленькой кухонки вышел человек, от вида которого мне сделалось совсем не по себе. Мужчина лет пятидесяти в черном одеянии монаха. Волосы его все поседели, на губе четко выделялся шрам, а вокруг правой руки были обмотаны четки. Такое знакомое лицо искажала хитрая, лисья улыбка, обыкновенно несвойственная этому человеку, а во взгляде плескалось непредсказуемое любопытство. Пускай последний раз мы виделись чуть менее десяти лет назад, но ошибки быть не могло - мужчина, стоявший передо мной, был Цжэнем. Моим отцом. Тем, кого считал погибшим. От кого давно не получал ни весточки.

Сердце забилось в груди, как взбесившаяся птица в клетке, а разум поначалу отказывался верить в увиденное.

- Но как?.. - прошептал я в растерянности, и на краю сознания в тот момент мелькнула мысль, что, возможно, Рюу был прав, когда говорил, что видел отца. Ему вовсе не показалось.

Мужчина с лицом моего отца криво усмехнулся.

- Вот мы и, наконец, встретились, юный заклинатель кисти, - однако несмотря на внешнее сходство, манера речи и тон были у него другими. Словно кто-то украл лицо Ниура... точнее - Цжэня.

- Кто ты? - после короткой паузы сорвалось с моих губ. Мужчина на это рассмеялся, и смех его был таким сухим и жутким, что аж поежился.

- А ты сообразителен! - отсмеявшись, заявил довольно незнакомец. - В прочем, воистину, как смог бы ты зайти так далеко, не имея ни толики находчивости...

- Я спросил, кто ты?! - неожиданно во мне забурлил гнев, смешанный с отчаянием. С одной стороны, нутром чуял, что этот человек не мог быть моим отцом, и оттого боялся, но, с другой, лицом и внешним видом тот походил ни на кого иного кроме Ниура, и это вводило меня в глубокое недоумение и пробуждало давнюю обиду.

- Раз ты такой сообразительный, то отчего же не скажешь мне сам? - подразнил незнакомец и затем расплылся в хитрой улыбке.

- Н-не понимаю, о чем ты!.. Где Мэй Лу?! Что с Аумом?!

Человек с лицом Цжэня неспешно приблизился.

- Та женщина отдала мне достаточно своих жизненных сил, и я сбросил ее в колодец. Она мертва. Можешь даже не проверять, - усмехнулся мужчина, затем глянул на по-прежнему лежавшего на полу и не двигавшегося Аума. - Что же насчет злосчастного прислужника Мори, то его в качестве подпитки мне хватит надолго, - после недобрый взгляд «Ниура» скользнул по мне. - Остаешься лишь ты, молодой заклинатель. И, сказать по правде, поначалу ты изрядно меня удивил: самим пробудиться от такого сильного заклинания не дано даже некоторым из младших божеств... Но затем я все понял. Дело ведь в этом, - он указал себе на лоб, однако этот жестом ничего мне не сказал.

Тьма вокруг нас, казалось, сделалась гуще... Пускай не сразу заметил, но она была какой-то... неестественной. Словно порожденная каким-то заклинанием. Или даже одним лишь чьим-то присутствием. Однако разве такое возможно?..

- В печати на твоем лбу, - произнес после короткого молчания «Цжэнь», с нескрываемым любопытством глядя на меня. - Такой сильной, что даже пока мне не удалось ее сорвать, - мужчина рассмеялся. - Хотя, скрывать не стану, тело это и его способности куда слабее, чем мне того хотелось бы!

«Печать?» - слова незнакомца всколыхнули во мне недавнее воспоминание о таинственной ипостаси Унис и том, как сам некогда пытался что-то содрать со лба. Внезапно нахлынувшее прежнее чувство отстраненности от всего и нездоровое любопытство затопили меня и, словно одурманенный, потянулся ко лбу. Сначала пальцы нащупали только кожу, но затем, немного расчесав ее, почувствовали бумагу. Все остальное вокруг потеряло смысл, и лишь до ушей донеслись легкий смех того незнакомца с лицом отца и его слова:

- Ох, похоже, ты сам желаешь найти ответ на этот вопрос.

Затем в голове четко и громко зазвучал голос, которого одновременно страшился и желал услышать:

- Не надо, Унир. Если ты сделаешь это здесь... - однако слова матери оборвались. Послышался треск бумаги, и заклинание, приклеенное к моему лбу, разорвалось напополам. Половинка его осталась в ладони, а другая, явив себя, соскользнула по лицу и мягко опустилась на пол.

Мужчина с лицом отца широко и довольно улыбнулся в предвкушении. Замок, который я сам на себя и повесил, наконец, спал, и наружу вырвалась вся тьма, которую так старательно пытался запрятать глубоко в своем сердце.

***

Я вспомнил тот зимний судьбоносный вечер. Так четко, словно он произошел лишь вчера.

Унис долго болела, и ничто не могло заглушить ее боли, сколько бы лекарств и заклинаний мы с Инуром ни перепробовали. Сводный брат из кожи вон лез, чтобы добыть как можно больше денег нам на пропитание и неизвестное чудодейственное средство, которое исцелило бы мать. Однако такового не было, вот только Инур, как осел, упорно продолжал искать его, не теряя надежду. Я же оставался большую часть времени дома, рисуя картины и ухаживая за Унис.

Тот вечер был особенно холодным - пришлось даже печку дровами затопить, невзирая на жесткую экономию. На улице валил хлопьями снег, а Инура, ушедшего по какому-то рабочему делу, все не было и не было. На скорую руку сделав Унис чай, я напоил ее и накормил теми немногими сладостями, которые достались в качестве дара от прошлого довольного клиента, заказавшего у меня картину. Да... тогда еще я умел грамотно держать кисть в руке и выводил, воистину, любопытные творения.

Немного поев, Унис отложила от себя кушанье и чашку-пиалу.

- Унир, нам надо поговорить, - хрипло сказала она, красота которой за последний год сильно увяла, да только матушка по-прежнему оставалась необычайно прекрасной для своего возраста.

- Поговорить? - усевшись рядом и забравшись ногами под одеяло, спросил ее я.

Унис не спешила отвечать мне. Улегшись на хлопчатобумажный матрас, она задумчиво посмотрела в потолок. В отблесках масляной лампы ее лицо казалось особенно мрачным и таинственным.

- Я ведь никогда не рассказывала тебе, что случилось с твоими бабушкой и дедушкой... с моими родителями...

Я недоуменно посмотрел на нее, не совсем на тот момент понимая, почему матушка вообще подняла этот разговор. Не то чтобы не уважал предков, но... какой толк в разговорах о них? Особенно если мне так и не довелось с ними свидеться...

- Нуууу... твой отец - великий заклинатель кисти. Ниир. Ты рассказывала мне немного о его чудачествах.

- Чудачества - это далеко не все... - хмуро заметила Унис и посмотрела на меня. Взгляд ее был решительным. - Есть вещи куда более важные, которые тебе следует знать.