Борьба или бегство (СИ) - Уманский Виктор Александрович - Страница 21

Мелькнула мысль: ведь мы с Надей ходим от метро по этой же дороге. Что если потом мы с ней встретим тут Нику?

«Не торопи события, - сказал я себе. - У вас с Никой ещё ничего не было».

Через десять минут мы оказались рядом с моим домом.

- Хочешь зайти ко мне, чайку попить? Потом провожу тебя. Тем более, тут это совсем не трудно! - я усмехнулся.

- А до тебя далеко ещё?

Я ткнул пальцем.

- Как удобно! - воскликнула Ника. Я оставил это замечание без комментариев. - А может, лучше ко мне? Там сейчас нет никого. Только у нас не убрано...

Я пожал плечами. Можно подумать, у меня убрано...

- Ну пошли. Тогда по дороге вино купим - моя благодарность за гостеприимство.

Ника жила на первом этаже панельной девятиэтажки. В квартире царил настоящий хаос и разорение. Вешалка в коридоре отсутствовала, и в углу были свалены в кучу зимние куртки - похоже, ещё с весны. С одной стороны их держала табуретка, а с другой - пара высоких сапог. Линолеум на полу выглядел так, как будто мыли его в последний раз пару веков назад, зато регулярно водили по нему лошадей и коров. Помимо прочего, он вылезал из-под плинтусов, а местами был прожжён и как будто истыкан ножом.

Ника скинула сандалии и прямо босиком смело прошагала на кухню.

Дверь в комнату была открыта, и я заглянул внутрь. Здесь царил полумрак: тяжёлые занавески были задернуты, и солнечный свет едва просачивался в узкую щель. Судя по всему, само окно было наглухо закрыто, из-за чего здесь стояла жуткая духота. Кровати у стен были завалены скомканным бельём, тетрадками, бумагой и прочим хламом. У окна расположился компьютерный стол. Насколько я мог видеть в темноте, монитор был наполовину скрыт штабелями из банок колы.

- Ну как, ужаснулся? - крикнула Ника с кухни.

- Видали и похуже.

Я последовал за ней.

На кухне, к счастью, оказалось светло. Причина была проста: на окне в принципе отсутствовали занавески. В раковине сгрудилась грязная посуда. Скатерть выглядела настолько грязной, будто её приволокли с помойки. Когда-то она, наверно, имела жёлтый или салатовый цвет, теперь же стала серой с бурыми пятнами. Это были не крошки, оставленные с завтрака, а настоящая грязь, въедавшаяся годами.

- Можно открыть окно?

Ника махнула рукой: дескать, делай, что хочешь. Воистину, этой квартире сложно было навредить. Как только в кухню начал поступать свежий воздух, я сразу почувствовал себя лучше.

Мы уселись на соседних сторонах стола. При этом мне достался низенький компьютерный стульчик, и теперь я смотрел на Веронику снизу вверх. С этого ракурса её лицо казалось крупнее. Почему-то теперь я обратил внимание, что она перебрала с косметикой: слишком густые тени на глазах, слишком много фиолетовой помады.

- Ну что? За знакомство? - предложил я, разливая вино по умеренно чистым стаканам.

- А я думала, за поездку!

Ах да, поездка... Я совсем забыл.

- Хорошо, давай за неё!

Мы выпили.

Паузу до момента, когда Ника опьянеет, нужно было заполнять разговором. К этому делу я подошёл ответственно: шутил, слушал, кивал, вставлял замечания и новые вопросы. Она всё больше смеялась, да я и сам почувствовал, что слегка расслабился.

 «Интересно, скоро ли вернутся подруги?» - мелькнула мысль. На плите за спиной у Ники светились маленькие электронные часы. Пригляделся: 02:34. Всё ясно - сбиты. Я встал. Ника осеклась на полуслове. Я взял её за руку и легонько потянул на себя, заставив подняться на ноги. Её лицо оказалось вплотную ко мне. Отпустив ладонь Ники, я левой рукой обхватил её за талию, а правой - провёл по щеке и волосам. Волосы показались мне сухими и безжизненными, а цвет их вблизи выглядел совершенно неестественно.

Я поцеловал Нику в губы. Целуясь, она слишком широко открыла рот, из-за чего я оказался измазан её слюной. Я увильнул вбок, чтобы моя голова оказалась над её плечом, опустил обе руки и с силой прижал её тело к себе. Украдкой я вытер рот об её сарафан.

За плечи я развернул Нику к окну, а сам прижался сзади. Она вяло сопротивлялась, постепенно сдавая позиции. Мимо окна прошёл человек: вот они, прелести проживания на первом этаже. Поэтому, что ли, они шторы в комнате не раздвигают?..

Отличные мысли для такого момента.

Внезапно Ника запрокинула голову и попыталась впиться мне в шею. Я еле успел увернуться. Как я мог не подумать об этом?! Совсем забыл, что некоторые девушки любят оставлять засосы и укусы. Я отстранился и сделал шаг назад. Ника медленно повернулась. Глаза её затуманились от такого животного желания, что меня едва не передёрнуло.

- Не надо так делать, - я погрозил пальцем, но решил не развивать тему: пусть думает, что мне просто не нравятся покушения на мою шею. - Пошли, - я вышел в коридор.

Она осталась на месте. Тогда я схватил её за руку и с силой потащил за собой. Ника засеменила, едва вписавшись в поворот. Мы оказались в темноте и духоте спальни. Я через голову стянул с неё сарафан и расстегнул лифчик.

Кожа Ники в сумраке выглядела неестественно белой. Большая грудь с крупными сосками низко свисала. Вся её фигура показалась мне совершенно нелепой.

Присев, я стянул с Ники трусики. Она хотела небрежным движением ноги бросить их на кровать, но промазала. Зато эта попытка подсказала мне, какая из трёх кроватей - нужная. Туда я и толкнул Нику.

Она устроилась на спине, уставившись на меня. Одну ногу она вытянула, и моему взгляду открылась стопа, чёрная от пыли и грязи. Я сбросил свою одежду и лёг рядом, закинув руки за голову. Я по-прежнему был чересчур спокоен: Ника не вызывала во мне влечения. Она оплела ногой мою ногу и начала гладить руками мою грудь, целовать шею. Я закрыл глаза. Ника продолжала тереться об меня, лаская меня всем телом, и постепенно я всё же начал возбуждаться.

«Ну ладно», - подумал я, перекатываясь на кровати, чтобы Ника оказалась снизу. Мысленно я отметил этот момент. Мне хотелось до конца отдавать себе отчёт в происходящем. Измена свершилась, и хотя из нашей тёмной комнаты не было видно небес, уверен, они не разверзлись. Да и сам я, в общем, не почувствовал ничего необычного. Мне лишь было неприятно видеть лицо Ники. Я снова закрыл глаза и старался поменьше открывать их в дальнейшем.

С каждой минутой она стонала всё громче. Из-за жары я быстро взмок и чувствовал, как пот хлюпает между нашими телами. Когда мы перевернулись на бок, я сощурился, пытаясь рассмотреть постеры над противоположной кроватью. Чуть позже - и вовсе поймал себя на мыслях о работе.

Уже минут через пятнадцать я понял, что не хочу продолжать. Мои глаза заливал пот. Украдкой я вытер лицо о подушку - на ней осталось мокрое пятно. Мучительно хотелось глотнуть свежего воздуха. Пора было закругляться. Я начал ускоряться, и Ника едва ли не завизжала.

После секса я лежал на спине и обнимал Нику за плечо. Она молчала, чем несказанно радовала: мне хотелось сосредоточиться на своих ощущениях. Сегодня исполнилось то, о чём я так долго мечтал. Я прислушивался к себе, ожидая, когда же придёт радость победы, но чувствовал лишь вонь. Давно пора было открыть окно. Я попытался выбраться из постели, но Ника не отпускала меня.

- Давай полежим ещё, - прошептала она и потянулась своими губами к моим.

Я повернул голову и посмотрел на неё в упор. Помада на губах смазалась, а крашеные волосы топорщились мятой паклей. Я вдруг ощутил тошноту.

- Извини! - я резко отвернулся. - Что-то мне нехорошо.

Ника отпустила меня, и я босиком прошлёпал на кухню, а затем и на балкон. Распахнул окно настежь и упёрся руками в подоконник. Летний вечер пах чудесно - так же, как и вчера, и позавчера. Через двор ковыляла старушка с маленькой девочкой. Я только что изменил той, что любила меня всем сердцем, а жизнь шла своим чередом.

Вечер закончился довольно неприятно, зато быстро. Ника хотела, чтобы я остался и познакомился с её подругами, а я говорил, что дома меня ждут дела. Она заговорила про Париж. Я неохотно отвечал, но напомнил, что до сих пор не уверен до конца, что поеду. Тогда Ника внезапно начала кричать, что я её использовал. Из глаз её брызнули слёзы, а я поморщился от избытка мата, которым изобиловали её крики.