Нарциссы (СИ) - "Scarlet Heath" - Страница 63

- Хочешь прочесть его? – спросил Саша как можно более безобидным тоном.

- Даже не знаю… – растерялась Юля. – С одной стороны, его все равно больше нет. Но с другой стороны, это все-таки личный дневник. Я бы не хотела, чтобы мой дневник читали даже после моей смерти.

- А у тебя есть дневник? – оживился Саша.

- Тебе он не светит, - скривилась Юля. – Если вдруг я решу умирать, я его сразу уничтожу.

Она снова опустила глаза на тетрадь. Здесь все его мысли и чувства за многие годы. Это все равно что проникнуть в его голову. Когда-то Юля просто мечтала об этом, а сейчас у нее появилась реальная возможность это сделать.

И пока она разрывалась от трудного выбора, Саша снова полез в коробку. Там было несколько старых игрушек, в которые, по всей видимости, когда-то играла дочка Виктора Валентиновича. Также Саша извлек на свет божий древний кипятильник и пару лампочек. На дне коробки лежало что-то еще. И Саша с первого взгляда понял, что это фотоальбом. Ну вот, только этого не хватало.

Саша вытащил альбом в кожаной бордовой обложке. Такие делали еще в советское время. Вздохнув, Саша открыл первую страницу.

А вот и наш Виктор Валентинович.

Совсем молодой. На черно-белых снимках ему было чуть больше двадцати. Вьющиеся темные волосы, правильные черты лица, красивые большие глаза, и улыбка…

Саша чертыхнулся. Он всегда считал себя довольно симпатичным, но этот парень был просто красавцем. Не смазливым, нет, он был по-мужски красив.

«Не удивительно, что у Юли снесло от него крышу», - подумал он с досадой.

- Я видела эти фотографии, - сказала Юля тихо. – Он показывал их мне, когда я приходила сюда. Помню, мне было интересно узнать, как он выглядел в молодости. На этом снимке ему, например, двадцать два.

- Неплох, - выдавил Саша и перелистнул страницу.

Дальше шли фотографии молодого Виктора Валентиновича с какими-то другими парнями и девушками. Юля пояснила, что это его однокурсники. А на следующих страницах начинались свадебные снимки. Счастливый Виктор Валентинович и его юная красавица жена. Она действительно была красавица, но Саша предпочел не говорить об этом.

«Все равно Юля в сто раз лучше даже с голубыми волосами!».

Саша побыстрее пролистал свадебные снимки. Дальше шли уже цветные, снятые, похоже, через много лет.

- А здесь ему тридцать восемь, - сказала Юля, указывая на снимок Виктора Валентиновича на фоне классной доски рядом с каким-то дядькой умного вида. – Таким он был, когда мы познакомились.

На этой фотографии Виктор Валентинович был уже в очках, но от этого не утратил своего обаяния. Конечно, он был уже не тем молодым и задорным парнем, и что-то тяжелое и грустное появилось в его глазах, но от этого он, казалось, только выигрывал. Как будто он был из тех людей, кому возраст только идет на пользу и прибавляет привлекательности.

Саша, конечно, представлял себе харизматичного профессора, но чтоб настолько… В этом человеке, бесспорно, было что-то, что сразу располагало к нему. Даже Саша на минуту забыл о своей неприязни.

Перелистнув страницы, Саша увидел детские снимки. Только что рожденной девочки.

Юля вырвала у него альбом.

- А вот этого я не видела… – выдохнула она. – Тогда эти страницы были еще пустыми.

Сердце гулко забилось в груди. Юля вглядывалась в маленькое красное и сморщенное личико ребенка, который отобрал у нее Виктора Валентиновича. Господи, это был всего лишь маленький сморщенный красный ребенок, который перевернул ее жизнь, сломал и растоптал ее.

На следующей фотографии была его жена с ребенком на руках. Она счастливо улыбалась – и казалось, будто роды сгладили черты ее лица, лишили его прежней стервозности.

А вот и отец. Виктор Валентинович обнимал сидящую в кресле жену за плечи и улыбался так счастливо…

«Господи, он еще мог улыбаться, - с внезапной обидой подумала Юля. – Когда я умирала от боли, он был счастлив, он улыбался».

Дальше шло еще много детских снимков, заполняющих, наверное, половину альбома. Казалось, что молодые родители только и делали, что целыми днями снимали свое дитя в первый год его жизни. Юля остановила взгляд на фотографии, где Виктор Валентинович держал дочку на руках. На этой фотографии он улыбался так счастливо, как не улыбался даже Юле. Никогда.

Юля захлопнула фотоальбом. Пустота в ее груди дрожала, причиняя боль. Юля протянула альбом Саше:

- Положи его обратно. Я больше не хочу на него смотреть.

Саша послушно убрал альбом, однако счастливое лицо Виктора Валентиновича продолжало стоять у Юли перед глазами. В тот момент ей казалось, что теперь она всегда будет видеть его.

- Давай уйдем отсюда, - сказала Юля сухим голосом. – Не хочу больше находиться в этой квартире. Это чужая для меня квартира. Здесь он жил со своей женой, а потом с дочкой. А я всегда жила только в его воспоминаниях, в коробке под кроватью. Только там было для меня место.

- Юля… – Саша хотел что-то сказать, но Юля не желала его слушать. Она резко поднялась и вышла из комнаты. Саша задвинул коробку обратно под кровать и подумал, что, возможно, это даже к лучшему. Пусть Юля злится, так ей будет легче принять и осознать, наконец, что прошлого больше нет. Однако Саша не мог не заметить, что дневник Юля все-таки забрала с собой.

А Юля, покинув спальню Виктора Валентиновича, снова вернулась в детскую, наконец, набравшись смелости, чтобы переступить через порог. Она так злилась на него, на себя, на этого ребенка, что почти не могла дышать. Боль жгла легкие.

Юля подошла к столу, схватила куклу Барби и оторвала ей голову. А потом швырнула тело и голову в стену и вышла из комнаты. Только после этого способность нормально дышать снова вернулась к ней.

Это был глупый поступок. И Юля начала испытывать к себе еще большую неприязнь, чем раньше. В конце концов, это единственное, на что она оказалась способна – даже после всего, что она сделала ему, после всей боли, что она причинила ему, она ворвалась в его опустевшую квартиру, чтобы сломать детскую игрушку. Очередной глупый поступок, отражающий ее нежелание и неумение взрослеть.

Ну и пусть. Ну и наплевать.

- Ты никогда не мог принять меня такой, какая я есть… – прошептала Юля. – Ты боялся. Ты всегда был просто трусом.

В тот момент, когда Юля пулей вылетала из квартиры Виктора Валентиновича, она ненавидела его почти так же сильно, как ненавидела себя.

Она ненавидела его и прижимала к груди его дневник, даже не осознавая этого.

========== 32. По дорогам мертвого мира ==========

3 дня спустя

Терпеливо, почти не выходя из дома, они ждали, не объявится ли кто-нибудь еще из выживших в городе. Но либо выжившие не прочитали объявление (что было маловероятно, учитывая, что они налепили свои призывные бумажки если не на все дома, то на все продуктовые магазины – точно), либо выжившие не желали являться (что еще более маловероятно), либо выживших просто не было. И этот вариант показался всем наиболее вероятным.