Нарциссы (СИ) - "Scarlet Heath" - Страница 24

Они знали, что не будут друг друга ждать. Они оба любили математику и были слишком рациональны, чтобы поддаться чувствам и романтическим иллюзиям. Они были слишком сдержаны, чтобы устроить на вокзале бурные прощания и пообещать любить друг друга всегда. Вместо этого они беседовали о старых французских комедиях, посмотренных в детстве. Это было так странно — они могли говорить друг о друге и о том времени, что провели вместе, но вместо этого вели совершенно обыденную беседу, словно прогуливались в парке или стояли в очереди в магазине. Именно Катюша первой завела разговор о старых комедиях. Какой-то мужчина в вокзальной толпе показался ей похожим на Фантомаса, и она со смехом сообщила Саше об этом.

В тот августовский день небо уже дышало осенью, а воздух был пропитан влагой раннего утра после дождливой ночи. На Катюше были шорты, джинсовая курточка поверх легкого топа и босоножки, в которых ее озябшие пальцы прижимались друг к другу. Но у нее была с собой только летняя одежда, которая вместе со всеми ее вещами уместилась в одну сумку, стоявшую у её ног на влажном асфальте перрона.

А тот тип, на которого она указала, и правда чертовски напоминал одноименного героя из фильма с Луи де Фюнесом. И они начали один за другим вспоминать все, что крутили раньше по телевизору, и смеяться. Не грустным, наигранным смехом расставания, а по-настоящему, искренне, не для подбадривания друг друга, а до колик в животе. Они вспомнили «Жандарма», «Замороженного», припомнили знаменитые фильмы с Фернанделем и Пьером Ришаром, и последний фильм, о котором они говорили, был фильм - «Невезучие». Катюша сказала тогда:

- Вот было бы здорово посмотреть что-нибудь из этого в кино! Как жаль, что сейчас не показывают старые фильмы… Я бы обязательно сходила!

- Я бы тоже. Сходил с тобой.

Катюша помолчала какое-то время — с минуты на минуту должен был подойти её поезд — и вдруг сказала:

- Мы с тобой, как невезучие. Как герой Пьера Ришара и его девушка.

В этот момент раздался гудок приближающегося состава, и разговор оборвался. Саша до сих пор гадал, что она хотела этим сказать, почему они похожи на невезучих из старого фильма? Потому ли, что не смогли быть вместе? Но ведь герои смогли. Тогда, быть может, потому что они оба были так похожи? И больше никогда не смогут найти себе кого-то, кто будет подходить лучше, кто будет понимать без слов. Саша думал, что, наверное, Катюша хотела сказать именно это.

Поэтому, когда спустя два месяца он увидел рекламу этих фильмов в кино, он не мог поверить собственным глазам — Саша расхохотался, а потом чувство безумного сожаления впилось ему в грудь, сожаления от того, что они с Катюшей не могут посмотреть эти фильмы вместе. Подумать только, ну почему нельзя было этому случиться на два месяца раньше?

Его друзья мирно спали, и, скорее всего, им снились девочки, а может математика, а может родители и дом. Но Саша не отрывал глаз от экрана.

Первым показывали «Фантомаса», потом «Игрушку», и Саша даже немного заскучал. Но он не мог позволить себе уснуть. Потому что третьим по счету был фильм «Невезучие».

========== 15. Что скрывает декабрь ==========

Декабрь – время самых долгих ночей и сумрачно-тусклых дней, когда солнце либо яростно пробивается на несколько часов сквозь толстую корку облаков и светит урывками, исступленно, либо вообще не показывается из-за слоя низких снеговых туч. Декабрь воет метелями, словно неизбывная тоска разъедает его изнутри, и он кричит, рвется, наполняемый предновогодними огнями и праздничной суетой, созданной словно специально для того чтобы замаскировать, скрыть тяжелую болезненную пустоту этого холодного до самого своего сердца месяца.

Юле всегда казалась страшно глупой традиция отмечать Новый год в конце декабря. Для нее этот месяц был пронизан печалью и становился все печальнее ближе к концу. Ей казалось, что куда органичнее празднование Нового года вписывается в апрель или май, когда природа по-настоящему пробуждается и рождает новую жизнь.

Но в том году Юля все меньше и меньше задумывалась обо всем этом. Декабрь никогда не был таким наполненным, и его стенания никогда еще не звучали так далеко и бессмысленно.

Последнее занятие математикой с Виктором Валентиновичем было назначено на тридцатое декабря. Они могли бы заниматься и тридцать первого, они оба этого хотели, но не позволяли правила приличия. Правила приличия зажимали их души в жесткие рамки и душили, как душит птицу клетка, как душит мышь мышеловка.

Виктор Валентинович знал, что Юля не хочет отмечать праздник с родителями, а Юля знала, что он не хочет отмечать с женой. Но день тридцатого декабря был последним официальным днем занятий в университете, когда студенты сдавали или пересдавали зачеты, снуя по коридорам с таким беззаботным видом, словно уже отмечали Новый год.

У Виктора Валентиновича было много работы. Он принимал зачеты, возился с горе-студентами, умоляющими о пересдачах, проверял итоговые контрольные работы, но, казалось, что все эти навалившиеся снежным комом дела только радовали его, помогали забыться и давали лишний повод задержаться на кафедре.

У Виктора Валентиновича действительно было много работы. Но он находил время для Юли. И Юля хотела как-то отблагодарить его. Она не помнила, чтобы хоть один человек когда-либо проявлял такую искреннюю заинтересованность ее судьбой. Ей хотелось сделать учителю подарок, но что можно подарить мужчине на двадцать лет тебя старше, преподавателю, чтобы не попасть в неловкое положение?

Юле пришлось как следует поломать голову, но, в конце концов, она нашла решение. Оно пришло спонтанно, когда девушка прогуливалась между витрин украшенного сверкающими гирляндами супермаркета. Юля увидела теплый шарф в коричнево-голубую клетку. И так вышло, что Юля тут же представила в этом шарфе Виктора Валентиновича, они с шарфом были просто созданы друг для друга. Теплый коричневый идеально подошел бы к его волосам, а морозный голубой – к глазам. К тому же, тот шарф, который учитель носил сейчас, совсем никуда не годился.

Юля улыбалась, когда заворачивала свою покупку в красивый пакет и перевязывала лентой. Тепло разливалось у нее в груди там, где раньше была пустота, тепло заполняло собой весь ее внутренний кокон, заставляя его гореть и светиться. Именно такой теплый подарок Юля хотела для него. Для человека, который помог ей обрести свой путь в жизни, найти призвание.

Так думала Юля тогда. Так она думала, когда бежала со всех ног на последнее занятие тридцатого декабря, а снег звонко скрипел под ногами, а лютый холод пробирался в рукава пальто и скользил змеей по позвоночнику, словно желая выстудить ее сердце. Она бежала. На плече сумка с учебниками и тетрадками, в руке – пакет с эмблемой супермаркета, в котором она прятала другой пакет – темно-синий с серебристыми снежинками, пакет, в котором было спрятано все тепло ее души. Она бежала. Улыбалась.

Виктор Валентинович уже ждал ее в кабинете. Сегодня он почему-то пришел раньше и стоял у окна, когда Юля вошла, раскрасневшаяся, запыхавшаяся.

- Здравствуйте! – громко воскликнула она с порога.

Он обернулся, улыбнулся той самой улыбкой, которая делала его на десять лет моложе.

- Добрый день, Юля! Замерзли?

- Нет, совсем нет, я торопилась… – неловким жестом поправив примявшиеся под шапкой волосы, Юля прошла к своей парте, пряча при этом пакет за спину.

- А я ждал одного студента, у него сегодня направление на пересдачу, но парень так и не пришел! Я потратил целый час впустую, - с грустью вздохнул учитель.

- Если бы я знала, я пришла бы раньше, - сказала Юля, и Виктор Валентинович снова долго смотрел ей в глаза, как бы обдумывая эту фразу, но ничего не сказал.

Юля выложила учебник, тетрадь и ручку на парту, но Виктор Валентинович не спешил садиться рядом и все смотрел на нее в некой задумчивости, почти не моргая, как он, бывало, смотрел на трудное уравнение, которое невозможно запросто решить в уме. А потом словно очнулся, и было видно, что он смутился, что он счел подобное разглядывание непозволительным, и, опустив голову, быстро сел на свое место. Очки при этом сползли ему на нос, и Юле пришлось спрятать улыбку в кулак, чтобы он не заметил и не смутился еще больше.