Дорогами миров - Неклюдов Вячеслав Викторович - Страница 9

Он помог всем им легализоваться, так Степаныч стал геологом. Работал и заочно учился, мотался по всей России, судьба раскидала его товарищей кого куда, но почти 20 лет он больше никому об этом ничего не рассказывал.

Жили мы тогда в Сургуте.

Я тоже вырос, отслужил в армии, окончил ВУЗ, пошел по стопам отца, и вот однажды в гостях у Степаныча я увидел один, хм, предмет.

Он все отбрехивался: — Сувенир, стекляшка! Это был стеклянный додекаэдр. Как я его называл кубик из "Знака качества"

Я крутил его в руках, любуясь, как играет солнечный свет на преломляющихся гранях, пока не задумался о чем то, и машинально подпер голову.

Рассказывая это, Владимир Семенович снял с полки этот сверкающий предмет и дал его мне: — Поднеси его к виску!

Не ожидая подвоха, я прислонил его к голове.

— Прикрой глаза, это начинается секунд через тридцать.

Откинувшись поудобнее на диване, держа кубик у виска, прикрыв глаза я стал чего-то ждать.

Сначала кубик потеплел, но я подумал, что нагрелся от тела, затем послышалась какая-то мелодия, я сначала подумал, у кого-то заиграл телефон, но мелодия становилась все громче, но по темпу очень спокойная, я бы назвал ее для релакса. В глазах стал появляться свет, через который вдруг проявились сначала смутные тени, а потом, как будто настраивался фокус, появилось изображение какой-то местности. Вид был с возвышенности на город! Но что это был за город, и главное, в какой стране строили такие сооружения не понятно. Что-то хрустально прозрачное, ярко сияющее на солнце, какими рисуют замки в голливудских фильмах. Местность напоминала морское побережье, почему-то с разноцветными холмами. Вдалеке были видны огромные горы, но без снежных вершин, а по небу, перед глазами, вдруг пролетело какое-то ажурное тело. Толи это был летательный аппарат, то ли воздушный змей, я не понял. Вздрогнув от неожиданности, я отнял додекаэдр от головы. Все пропало. Открыв глаза, я увидел заинтересованные взгляды мужиков.

— Что видел? — поинтересовался Степаныч.

Я стал рассказывать, как шеф перебил меня:

— Каждый раз он показывает разные картинки и у всех своя музыка, пейзаж ни разу не повторился, у меня лично. Да и музыку слышишь только ты!

— Откуда, это Степаныч, — обратился я к проводнику

— Оттуда, — улыбнулся он, — Вообще-то я его выменял в одном из миров, эта технология заброшенного мира. Никто не знает, для чего служила эта вещица.

— Итак, продолжаю, минуточку: — Тамара, — позвал он, — Принеси-ка нам все еще чайку, а Стасу кофе, без молока, но с сахаром! Все верно?

— Да, такое надо чем- то запить, — согласился я.

Секретарь вкатила уже известный мне столик с напитками: — Что-то еще, Владимир Семенович?

— Нет, спасибо. Девушка упорхнула, а шеф продолжил:

— Конечно, после такого я вцепился как клещ в Степаныча, расскажи, да расскажи. После мытарил отца, где он встретился с группой путешественников по мирам, просил их показать мне на карте, но все это было приблизительно.

Оказалось у проводника есть еще одна заначка — индикатор портала. С виду простая палочка, но оказывается, попав в зону действия полей, она загорается как радуга, чем портал ближе, тем спектр ярче.

Как им всем удалось узнать, проходы строго не привязаны к определенным координатам, а могут блуждать в пределах до 100 километров.

В свой отпуск уговорил Степаныча съездить в Киев и побродить по окрестностям, но мы там так ничего и не нашли.

Тогда я стал собирать все слухи, сплетни, рассказы "очевидцев" о пропадающих людях, аномальных зонах.

Пока один из охотников, не поделился историей о пропащей деревеньке, где-то под Оренбургом. Сказал охотоведы, мол, знают про это, где-то в Сакмарском районе.

Поехав один, с рюкзаком и палаткой, я бродил по окрестностям реки Сакмары, останавливался на ночлег, ловил рыбу, иногда встречался с такими же рыбаками. Общались, делились впечатлениями, как однажды вдруг заметил свечение индикатора. Охваченный возбуждением, я стал рыскать по окрестностям, пока сияние не стало в половину спектра. Зная, что если подойду ближе, могу и не вернуться, не стал рисковать. Но радости моей не было предела. Вернувшись в Сургут, я поделился новостью с отцом и Степанычем о том, что нашел действующий портал. Но от Сургута до Оренбурга почти 2000 километров, часто не наездишься. Стал искать возможность сменить работу.

И, это было уже в начале 70-х — нашел. Устроился в "Оренбургскую геофизическую экспедицию". В 1961 г. — Бугурусланская геофизическая контора перебазировалась в г. Оренбург и ее правопреемником стала Оренбургская геофизическая контора. А в 1974 г. — она переименовывается в Оренбургскую геофизическую экспедицию. Самое смешное, что в 1997 г. — наша организация становится дочерним предприятием ОАО "Хантымансийск геофизика". Так что я опять как бы в родных пенатах.

Взяли даже "с руками", специалисты моего профиля ценились на вес золота. Здесь же и женился на оренбурженке. Дали жилье, потом переманил отца и Степаныча. Периодически выезжал на выходные в Сакмарский район, типа на рыбалку или охоту, проверял — работает ли портал. Он смещался, но индикатор стабильно его находил.

И вот как то летом 75 года, мы втроем, взяв наш вахтовый автомобиль на базе Урала, забив его провиантом, соляркой, текстилем на продажу, парочкой военных переносных дизельных генераторов, несколькими ящиками тушенки и сгущенки, водки и коньяка, кое-какие минералы, чтобы изучить спрос на них, отправились в поездку. Оформили себе отпуска, сказав на работе, что мы поедем по Башкирии, дикарями, на рыбалку. По рассказам Степаныча, чтобы обернуться туда и обратно, даже через 3 мира, по срокам можно уложиться в одну, ну максимум две недели. Расстояния между порталами находились в пределах от ста, до почти, тысячи километров. Так что даже на нашем Урале, за сутки, можно было эту тысячу пройти. Соляркой по пути можно было разжиться, продуктами тоже, но запас, как известно — не помешает.

— Подождите шеф, — перебил его я, — Так что же там все на русском разговаривают? Шеф, улыбнулся: — Молодец заметил, я тоже про это спрашивал Степаныча, Оказалось все намного проще. Мы этот язык знаем!

— В смысле знаем, — не понял я

— Он заложен при рождении в наш мозг, — пояснил шеф. — Вот скажи, ты видел когда- нибудь, как общаются между собой малыши, которые еще не научились говорить, они вроде гугукают, что-то пытаются произнести, но отлично понимают друг друга. Да, им тяжело еще без тренировки произносить слова, поэтом мы слышим странные и смешных от них звуки. Но этот язык, данный нам при рождении, со временем блокируется новым языком, на котором говорят их родители, но не исчезает совсем. При прохождении через портал, происходит активация первичного языка, так что даже путешественник и не замечает, что стал мыслить и разговаривать но "новом" для себе языке. При возвращении обратно на Землю Степанычу и его товарищам пришлось делать определенные усилия, чтобы начать общаться на русском. Но чем чаще ты путешествуешь между мирами, тем это становиться совершенно незаметным, и ты свободно общаешься, на двух языках, не напрягаясь. Хотя в других мирах не все разговаривают на, назовем его — межмировом языке. Те, кто родились на этой планете, и ни разу не пересекали порталы — говорят на своем, хотя им и преподают в их школах — межмировой.

Многие жители туда попали совершенно случайно, и разросшиеся общины сохраняют свой ортодоксальный способ общения, используя свои родные наречия, как кастовый язык, не понятный широкой общественности.

Но если тебе все это будет интересно — можешь пообщаться с местными жителями, посетить их библиотеки, или спроси свою Селену, ты ведь так назвал это устройство?

— Кстати, Владимир Семенович, — перебил его я, — я так понимаю, что эта Селена, не земная разработка?

— Все верно! Это эллинская матрица — искусственный интеллект, ничем не уступающий, а возможно и превосходящий наш человеческий.