Горизонтальная война – снимая маски (СИ) - "Есения" - Страница 38

— Не надо, — скривилась я, с трудом держа руки ровно. — Не двигайся, не заставляй меня это делать. Пожалуйста.

— Я не боюсь тебя, — тихо сказал он. — Прости.

— Н-нет, — я отвела глаза. — Невозможно. Я устала. Отпустите меня. Больше не могу.

— Нет. — Он провёл пальцами по моей мокрой щеке. — Прости, Мелания. Я знал, что тебе будет больно и не хотел показываться. Прости.

— Все лгут. Вокруг меня все лгут. Ненависть мешает дышать, я будто тону каждый день. Я не вижу солнца, я до сих пор в той вязкой тьме, она выжигает душу. Я больше не могу. Отпусти.

— Нет.

— Как ты не понимаешь, — я пошатнулась, — я пустая. Просто оболочка. Ааааа, — мой крик разнёсся по округе, — сломал, он сломал меня. А ты... Ненавижу, я всех вас ненавижу...

— Знаю. Прости, — Рома аккуратно освободил мою руку от пистолета и прижал к себе, гладя по волосам. — Прости, малышка. Я думал, что смогу сдержаться и доиграть роль до конца. Так было бы лучше, но рядом с тобой невозможно оставаться равнодушным. Это больно.

— А?

— Саш, Виктор Алексеевич, я заберу Меланию ненадолго. Вы пока можете обсудить детали.

— Без вас? — удивилась Саша.

— Да. Времени мало, так что нужно всё подготовить до того, как они вернутся.

— Понял, — Домогаров печально улыбнулся. — Мелания, я надеюсь, что ты найдёшь в себе силы поговорить со мной. Мне бы этого очень хотелось.

Я лишь сильнее вжалась в Рому и зажмурилась.

Ничего не вижу.

Ничего не слышу.

— Чёрт, — Рома поднял меня на руки и встряхнул, — как же всё это не вовремя. Только попробуй ещё раз ударить, — он гневно на меня посмотрел.

— Отпусти, — я заёрзала, дёргая ногами. — Сама дойду!

— Нет уж, — хмыкнул Рома. — Я должен убедиться, что ты больше не совершишь никакой глупости. Тебя из виду-то выпускать нельзя, постоянно влипаешь в неприятности.

Зайдя в дом, он захлопнул дверь ногой и опустил меня на стул в кухне. Воздух был полон напряжения, и я всё ещё не знала, как себя вести и что делать. Силы закончились разом, так что я просто опустила голову на спинку стула и стала следить за Белоярцевым... Лебедевым. Как теперь к нему обращаться?

— Ты сменил имя, и теперь Никита Лебедев, или это была фикция?

— Второе, — бросил он, вытаскивая из шкафа две чашки и пачку с какао. — Горячий шоколад сделать не могу, но какао сойдёт.

— Мне на молоке.

— Нет молока, — он проверил холодильник и вздохнул. — Чай?

— Давай.

— Слушай, — начал Рома, не оборачиваясь. — Я... ах, чёрт, как же сложно объяснить.

Я промолчала. Ну сложно и сложно. Мне теперь всё равно.

— Ты не спрашиваешь, — он скосил на меня глаз и вернулся к заварке.

— Да мне в общем-то плевать, — я подтянула колени к подбородку, и уткнулась в них лицом. — Можешь придумать очередную байку, запереть меня в комнате или даже привязать.

— Ты... — он замер на мгновение и вернулся к приготовлению. — Заслужил. Баек больше не будет, смысла скрывать нет, раз уж ты всё видела. Да и мне врать не нравится, чтобы ты там себе не думала.

Ну да. Хмыкнув, я уставилась на его широкую спину, и мелькающие руки. А ведь когда-то этими руками он обнимал меня и дарил спокойствие. Теперь вот, чай заваривает, а до этого в этих же руках был пистолет, направленный на меня. Однако, какая интересная у меня жизнь получается.

— После гибели родителей, нас вывез из России друг отца, англичанин. Мы получили новые имена, паспорта и шанс на жизнь. Саша всерьёз увлеклась компьютерами, в этом ей помог сын того человека. Я же решил начать всё с нуля. Около пяти лет назад Саша впервые наткнулась на сообщение о тебе в прессе. После этого она маниакально начал следить за жизнью твоей семьи и Домогаровыми. Мы видели сообщения о свадьбах и расставаниях, а также о том, что тебе в женихи пророчат Глеба. Вот после этого она и заставила меня дать слово вернуться в Россию.

— Для чего? — равнодушно спросила я, покачиваясь на стуле.

— Она решила, что взрыв в доме подстроил Домогаров-старший. Я же был склоненверить, что это твоя семья постаралась.

— Вот как.

— Дело в том, что мой отец был партнёром Сергея Владленовича, и общая сумма его акций превышала пятьдесят процентов. Логично было считать, что нашу семью убрали для того, чтобы завладеть холдингом.

Я не знала этого. Мне всегда казалось, что отец имеет больший вес в «Мерисе», чем кто-либо из акционеров.

Рома замолк и поставил дымящуюся чашку передо мной, пододвигая сахарницу с рафинадом. Устроившись напротив, он сделал глоток и продолжил, смотря в стол:

— Мы разработали план возвращения, сделали новые документы, купили больницу и этот дом. Чтобы нас не смогли узнать, мы создали новые личности Марины и Никиты Лебедевых. Сестре пришлось очень постараться, чтобы устроиться в «Штэрн». Только так она могла получить доступ к секретным документам и следить за Домогаровыми. После этого два года я посвятил работе в больнице, впрочем, только номинально: приезжал, подписывал документы — и всё. Всем заправлял Богдан Игоревич, который тебя лечил. Он главврач клиники.

Перестав качаться, я хлебнула чая и уставилась в окно. Слушать историю их жизни и возвращения мне не очень хотелось. Я будто оцепенела, а внутри меня образовался большой кусок льда.

— Чуть больше года назад на меня вышел Виктор Домогаров. — Вздрогнув, я тем не менее не стала поворачиваться и продолжила бесцельно смотреть на двор. — Я не сразу ему поверил, — Рома обхватил чашку ладонями, наблюдая за чаинками. — Прежде, чем мы поняли, что происходит, за нами была установлена слежка, и, так как Виктор давно уже следил за деятельностью сыновей, он предложил нам сделку: мы получаем посильную помощь и прикрытие в случае разоблачения, а ты — меня.

— Что? — меня окатило волной холодного безразличия. — Наши отношения были сделкой?

— Да, — Рома отвернулся и нахмурился. — Я с самого начала не планировал с тобой видеться. Хотел решить здесь все дела и вернуться в Лондон.

— Зачем это Виктору? — хрипло уточнила я, вцепившись пальцами в стол.

— Он нашёл свидетельство того, что его пасынки и жена ведут двойную игру. К тому же, Лариса Витальевна скрыла от него тот факт, что Глеб болен, чтобы его не отстранили от управления «Штэрном».

— Чем болен? — я с трудом сдержалась, чтобы не кричать.

— У него шизофрения.

— Не может быть, — прошептала я. — Моя девочка... она не заслужила этого...

— Рано записывать её в больные! — хлопнул по столу рукой Рома. — Вероятность наследования слишком мала, к тому же, даже если вдруг, внутри неё и сидит эта гадость, то в условиях спокойной обстановки и хорошей жизни, болезнь может и вовсе не проявиться.

— Почему ты согласился? — тихо спросила я. — Помощь от Виктора — это не та плата, на которую ты бы пошёл. Точнее, прошлый Рома.

— Глеб просто помешан на тебе.

— Чего? — я чуть не упала.

— У него весь дом завешен твоими фотографиями и портретами. Виктор Алексеевич показал мне это. К тому же, близнецы балуются наркотиками и пьют, что влияет на течение болезни.

— Борис тоже болен?

— Не знаю. Документы по обследованию есть только на старшего. В общем, Виктор фактически нанял меня, чтобы обезопасить тебя от сына. Как-то так.

Опустив руки под стол, я смяла футболку, вытирая пот.

— А маска эта? Зачем?

— Я работал и жил под этой маской, но из-за того, что мы с тобой начали встречаться, а потом и жить вместе, пришлось открыть лицо.

— А Саша?

— У неё была сделана пластика. Форму носа и глаз изменили, чтобы не попасться.

— Вы зашли так далеко, — отрешенно сказала я. — И всё ради того, чтобы обвинить мою семью?

— Чтобы найти виновного, — поправил меня Рома. — Но да, я оказался прав, убийца — твоя мать. Осталось только доказательства найти.

— Ты для этого в пятницу встречался с Сашей? — вдруг вспомнила я. — Чтобы найти доказательства?

— И да, и нет, — он опёрся щекой на ладонь и посмотрел мне в глаза. — С помощью Абы мы попали в «Мерис» в ту ночь.