Время вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" - Страница 239

  Перед глазами Кейси дрожали собственная ладонь, лужа какой-то дряни в фиолетовых разводах, изгаженный ковер и резная ножка кресла.

  Нордэна попыталась перевернуться на живот и встать, и вдруг осознала, что двигаться она почти не может. Ей сделалось страшно, как в дурном сне, где хочется убежать, а можно только плестись, и шаги за спиной все ближе. Пол плыл, так что в ковер пришлось вцепиться пальцами, чтобы не выпасть из сходящего с ума мира.

  Кейси даже думать не хотелось, к каким последствиям может привести ударная доза маговских средств, принятых новичком, и последующее прямое столкновение с небесным огнем во Мгле. Паралич, в принципе, был возможен. Или разрыв сердца. Или безумие. Десяток вариантов, и ни одного хорошего.

  Так или иначе, ей следовало возвращаться во Мглу и заканчивать начатое. Бояться уже стало поздно. Небесный огонь на континенте не мог гореть долго. Все, что Кейси знала об этой загадке, сводилось к тому, что Мгла и электричество конфликтовали и практически не могли находиться в одном месте в одно время (разумеется, очень условно, потому что Мглу - безумный бред физики - вообще было трудно отнести к каким-то пространственным и временным координатам). На Архипелаге по этой причине работа со Мглой находилась под запретом. Возможно, жрицы даже не врали, утверждая, что контакты с ней ускоряют приближение Гремящих морей. А на континенте, где запрета не ввели, не осталось природного небесного огня - цепи молний, прошивавшие небеса, никогда не долетали до земли, на домах не строились громоотводы, а пойти в грозу в чистое поле не считалось заявкой на самоубийство, разве что на простуду. Мгла окутывала землю слишком плотным флером, чтобы нордэны могли удержать здесь небесный огонь долго. Он бы обязательно потух в ближайшие секунды.

  Кейси собрала все силы и медленно как в кошмарном сне потянулась к лежавшей где-то у ее бедра сумочке. Скользкими от крови пальцами нащупала в ней склянку, с трудом вытащила, поднесла к глазам. Все это происходило невыносимо долго. Наверное, Дэмонра уже схватилась за меч. Наверное, Наклз, про небесный огонь не знавший, уже погиб, пытаясь ей помешать.

  Нордэна, всхлипывая, попыталась правой рукой открутить крышечку склянки. Пальцы скользили - она, видимо порезалась осколками бутылки, когда упала - а левая рука вообще не слушалась и лежала за спиной, как чужая.

  "Злая кукла, да? Я просто сломанная кукла, вот и все. Мне не может быть страшно или больно. Меня вообще уже нет".

  Мерзко затрещал обломившийся ноготь. Склянка упала на пол и, весело позвякивая, откатилась. Кейси видела ее в каких-то полутора метрах от себя и понимала, что в жизни не дотянется. Это было также далеко, как ее детство или как черный песок и серое небо Дэм-Вельды.

  Ее мать убила пуля. Вспоминала ли Ингегерд в свои последние секунды серые стены Эльдингхэль, снега и колокола, как положено истинной нордэне? Наверное, скоро Кейси получила бы полную возможность у нее об этом спросить. Она, конечно, осталась бы недовольна дочерью. Порядочные нордэны не умирают на загаженном полу гостиницы от передозировки наркотиков, вспоминая не холодное светлое небо, а холодные светлые глаза одного-единственного человека. Принадлежавшего ей даже в меньшей степени, чем бескрайние небеса, которые, в конце концов, были равно чужими всем, а не ей в особенности.

  "Когда я стану одним из твоих мертвецов, ты начнешь со мной разговаривать?"

  Кейси, давясь слезами, снова полезла в сумочку.

  - Ты ищешь не то и не там, - спокойным и холодноватым голосом Наклза подсказала ей пустота - светлый угол, белые обои с тонким рисунком, яркий солнечный луч. Голос звучал так четко, словно в двух шагах от Кейси завели граммофон. - Это не поможет тебе выйти во Мглу. Ты сама знаешь, что тебе поможет.

  "Мертвых нельзя вышвырнуть из Мглы. Им придется вышвырнуть саму Мглу, чтобы меня прогнать". Эта мысль, простая и ясная, сверкнула в уме Кейси как вспышка. И вспышка осветила все - и почему на суде не оказалось магов, дежуривших во Мгле, и почему Наклза так спокойно пропустили на процесс, и почему на Архипелаге не особенно скрывали свое намерение прийти с божьим судом. Они меняли мертвую Дэмонру на мертвого Наклза.

  Не следовало позволять богоравным взять то, чего они хотели. Кейси, в общем-то, не беспокоило политическое устройство кесарии или Архипелага. Пусть бы там хоть метель выла следующие десять тысяч лет. Она только не дала бы произвести размен Наклза на какое угодно сияющее будущее.

  Нордэна с трудом согнула руку и нащупала ножку кресла. Толкнула ее, что было сил. Ничего не случилось. Кейси, закусив губу, толкнула еще раз. И еще. Пистолет лежал на самом краю сидения. Рано или поздно он бы упал.

  Оружие клацнуло об пол довольно близко к ее руке. Рукоять удобно легла в ладонь. Приятная, надежная тяжесть необыкновенно успокаивала, как будто служа центром покоя в медленно кружащемся мире.

  "Спасибо, привидение".

  - Винтергольду скажи, что он никогда не выйдет из тени отца. Вся его карьера, женитьба, деньги - стереотипы биографии "мальчика из хорошей семьи". А глупости - единственный его шанс проявить индивидуальность. "Хорошему мальчику" тридцать лет и очень плохо. Это сработает.

  Кейси, конечно, понимала, что с ней говорит не Наклз, и поднять пистолет так, чтобы он удобно прилегал к виску, тоже помогает не Наклз. После такой передозировки и сквозь слезы еще и не то можно было увидеть.

  Будь выбор за ней, она, наверное, стреляла бы в сердце и через подушку, чтобы не производить лишнего шума, но куклы не выбирали декорации и сюжетные повороты.

  Нордэна почему-то ждала, что заботливый помощник и курок за нее нажмет, но он отчего-то не торопился, видимо, оставляя эту возможность ей. Кейси в последний раз взглянула на пол - там в солнечных лучах блестели осколки бутылки и растекалась розоватая лужа игристого, мешавшегося с исчерна-фиолетовой рвотой - и подумала, что каждый находит такой конец, которого либо ищет, либо заслуживает, и что одно очень тяжело отделить от другого.

  А потом закрыла глаза и изо всех сил надавила на курок.

  10

  Зондэр покидала заседание с чувством полной нереальности происходящего. Наверное, не догадайся Маэрлинг попросить Эрвина взять ее под руку - самому лейтенанту, по счастью, хватило ума не хватать под ручки полуобморочного майора - она бы запнулась о порог. А Нордэнвейдэ не то чтобы сноровисто, однако вполне надежно поддерживал ее, не давая потерять равновесие. И заодно создавал хоть какую-то опору в свихнувшемся мире, где людей заставляли хвататься за раскаленные железки из седой древности и называли это справедливостью.

  Зондэр, как свидетель, сидела в первом ряду. То, что выступить с показаниями ей так и не довелось, не помешало нордэне нанюхаться вони горелого мяса.

  Ее едва не выворачивало при одном воспоминании об этом запахе. Зондэр казалось, что теперь она до конца жизни сможет есть только овощи. Сестрице Магды крупно повезло, что у нее не выдержали то ли нервы, то ли корсаж, и она упала в обморок до того, как Эдельвейс Винтергольд одним движением руки смешал все карты северному правосудию.

  - Госпожа майор... То есть миледи Мондум, прошу вас, осторожнее, здесь ступени. Вот так, замечательно...

  Ничего "замечательного" в ситуации не было и быть не могло, но вежливый рэдец пытался помочь, поэтому Зондэр не огрызалась. В дальнем конце коридора - у самого выхода - она заметила Наклза. Мага шатало, как пьяного, чего не могла скрыть даже Милинда Маэрлинг, очень профессионально висящая у него на руке и, наверное, не дающая ему свалиться на пол. Графа в пределах видимости не наблюдалось.

  Наклз, что и требовалось доказать, был отличным магом и сотворил чудо. Вот только слишком от этого чуда воняло горелым мясом. Очень некрасивое и недоброе оно вышло. Уж лучше бы он заставил белого голубя влететь в зал и сесть Дэмонре на плечо, или стальные розы - расцвести на люстре, или что там еще делали волшебники из сказок. Но он работал не волшебником, а профессиональным вероятностником, возможно, даже из Вету, и вместо всех этих бесполезных красивостей, оседающих в легендах, просто сделал рокировку, как в шахматах. Подставил одного человека вместо другого. Или один шмоток мяса вместо другого - здесь уж правду знал только он сам.