Чёрный вдовец (СИ) - Успенская Ирина - Страница 55

– Оставляю его вам, герр Д`Амарьяк, – кивнул Людвиг коллеге. – Разбирайтесь со своим мусором сами.

Карлик поморщился и махнул на журналистишку рукой. Тот замолк и замер в неудобной позе. Возможно, окаменел.

– Не могу сказать, что мне приятно было с вами сотрудничать.

– Я вас тоже терпеть не могу, – передернул плечами Людвиг и шагнул в портал.

Если бы не поддержка Рихарда, то свалился бы прямо на собственном крыльце. Ноги не держали. И вообще было темно, даже луна светила как-то тускло.

– Ванну и спать, герр Людвиг?

– Ванну… – Людвиг с трудом сделал шаг к дверям. – И спать. Сутки!

– Только не в ванне, прошу вас.

– Уж как полу-у… учится… – зевота мешала говорить, а глаза норовили закрыться. Надо было что-то с этим делать, а то он уснет на ходу. А, точно, надо спросить. – Рихард, что там моя жена?

– Спит, герр Людвиг.

– Не терялась больше?

– Нет, герр Людвиг. Ее светлость больше не терялась.

– Следилку надела?

– Надела.

– Надо проверить… где она?

– У себя, герр Людвиг.

– Ага… а… надо на нее посмотреть… спит, говоришь…

– Ванна, герр Людвиг. Позвольте ваш сюртук.

Людвиг очень старался не уснуть, пока Рихард его раздевал, помогал ему вымыться и вел к кровати. Но у него не получилось, потому что мягкое женское тело, с тихим стоном привалившееся к нему и уютно устроившееся в его объятиях, совершенно точно уже было сном.

Виен, Астурия. Вилла «Альбатрос»

Рина

Где-то рядом звучал рояль, одна из ее любимых композиций из Арта Тейтума – нежный, журчащий джаз. С шелестом листвы и запахом горящих листьев, доносящимся из приоткрытого окна, джаз создавал совершенно волшебное ощущение. Утро, счастье, уют и ожидание чуда.

Ожидание не замедлило оправдаться. Рядом кто-то зашевелился, тихо пробормотал ее имя и обнял ее. Ринка лениво приоткрыла глаза – мимолетно задумавшись о том, что в этом мире ей снятся удивительно яркие и реалистичные сны! – и обнаружила мужскую руку поперек собственной груди. Обнаженной груди. Судя по ощущениям, мужчина рядом был в таком же виде.

«Непременно досмотрю сон до конца!» – решила Ринка, отлично понимая, что это именно сон. В дивном новом мире не придумали еще джаза, а спят тут исключительно в пижамах. Да и мужчине в ее постели взяться совершенно неоткуда.

«Кто же мне снится, супруг или?..»

Она задумчиво провела ладонью по мужскому запястью, покрытому тонкими темными волосками. В брачном браслете, кстати – так что по идее должен быть супруг.

Очень удачно, что Людвиг – всего лишь сон! Во сне можно забыть про обиды и прочую чушь, и просто наслаждаться его объятиями. Горячими. Очень горячими!

Улыбнувшись своим мыслям, Ринка слегка пошевелилась, потершись бедрами о самую горячую часть мужского тела, и с удовлетворением почувствовала, как ее прижали теснее, сонно поцеловали в плечо и погладили ее грудь.

Очень нежно, почти невесомо, и тут же сжали, и снова погладили нежно.

– Моя Рина, – прошептал такой знакомый низкий голос, и все ее тело отозвалось горячей нетерпеливой истомой.

А потом рука Людвига – наверное, это все же был он? – спустилась ниже, рождая в ее теле волшебную дрожь и жар, и огладила ее живот, задержавшись в коротких завитках. Ринка нетерпеливо застонала и чуть подалась вперед. Мужчина позади нее тут же притянул ее обратно…

Резко. Глубоко. Именно так, как ей хотелось.

И тут же перевернул ее на живот, раздвинул коленом ее ноги…

Она вскрикнула и вцепилась обеими руками в простыню, подаваясь ему навстречу, жмурясь от разливающегося по всему телу удовольствия…

Кажется, кончая, она кричала его имя – или не его, какая во сне разница? Главное, ей было безумно хорошо! Вот так, чтобы он продолжал вбиваться в нее, чтобы его ладони сжимали ее бедра, чтобы он не останавливался!

Боже, она что, во второй раз?..

– Людвиг… еще! – всхлипнула она и чуть не закричала от разочарования – он вышел, отстранился… – Черт… Людвиг!

Не желая терпеть ни мгновения, Ринка развернулась, толкнула его в грудь и оседлала. Он тут же подхватил ее за бедра, направляя и поддерживая, подлаживаясь под ее темп. Всего несколько движений – еще глубже и полнее, еще лучше! – она застонала, жмурясь и запрокидывая голову, упершись обеими руками в его грудь и чувствуя, как он содрогается в ней, как вибрирует под ее ладонями, выстанывая ее имя…

– Боже, чтобы мне каждую ночь такое снилось, – пробормотала она, падая ему на грудь и прижимаясь всем телом.

Ее тут же обняли, зарылись пальцами в ее волосы и нежно, безумно нежно поцеловали в макушку.

– Ты вкусно пахнешь, – расслабленно и довольно шепнул Людвиг. – Моя маленькая, упрямая козочка.

– Козочка? – лениво возмутилась Ринка. – Почему это вдруг?

– Козочки милые, когда не бодаются и не удирают через забор. Ты похожа на маленькую беленькую козочку. Такую, знаешь, пушистую и невинную. А потом ка-ак взбрыкнешь!

Людвиг тихо рассмеялся. Так странно и здорово было чувствовать, как он смеется, лежа у него на груди и чувствуя вибрацию всей кожей.

– Неправда, я не взбрыкиваю. Я хорошая. И мне нравится заниматься с тобой любовью. Ты красивый и нежный. Почему ты только во сне нежный? Так не честно.

Ринка лениво погладила его сначала по груди, а потом по лицу. Ей безумно нравилось его гладить! Даже больше, чем драконье яйцо. И у него почему-то совсем не было щетины, щеки были гладкие, почти как у нее самой. Наверное, потому что это сон.

– Не знаю, – так же расслабленно ответил Людвиг, ловя ее руку и поднося к губам. – Так получается.

– Хочу, чтобы ты был таким всегда… да, сделай так еще! – если бы она была кошкой, то сейчас бы мурлыкала. Боже, как у него так получается целовать ее пальцы, что она с ума сходит от наслаждения? Наверное, это магия.

И то, что он снова твердый внутри нее – тоже магия. Или сон. Какая ко всем Ктулху разница!

Ринка сжалась – и он замер, рвано вдохнул. А она приподнялась и заглянула ему в лицо, с удивлением отметив, что во сне у него опять синие глаза. Безумно красивые. И весь он… весь он – совершенство! А еще она хочет знать, как он целуется!

Потянувшись к нему, она шепнула:

– Ты, гад чешуйчатый, ни разу меня толком не поцеловал. Тебе не стыдно?

– Стыдно, – улыбнулся гад чешуйчатый… нет, не чешуйчатый – гладкий, теплый и шелковый! – Надо это исправить.

От этого поцелуя закружилась голова, так это было нежно и сладко. И он снова двигался в ней именно так, как надо. Магия! Настоящая магия! Вот теперь она, наконец, поняла – что это такое, заниматься любовью. Это когда чувствуешь его, как себя, каждую его мышцу, каждый вздох, каждое движение – и живешь, и дышишь вместе с ним, вместе до самых облаков, и даже стон, вырывающийся из его горла – в унисон с твоим стоном…

А потом она снова уснула, и ей снился запах горящий листьев, фортепианный джаз и объятия самого нежного, самого страстного любовника на свете. Ее мужа.

Пробуждение было… странным. Ринка так хорошо помнила объятия Людвига и собственные три – с ума сойти, целых три, так вообще бывает? – оргазма. Но рядом с ней в постели, разумеется, никого не оказалось. А вместо джаза звучали голоса слуг, что-то разгружающих у черного крыльца.

Еще более странным было отсутствие головной боли. Вчера они с Тори уговорили бутылки две. Или три. Стреляли по воронам. Перемыли косточки половине высшего света Астурии и Франкии. Составили заговор с целью женить доктора Курта.

О, Великий Ктулху! Сделай так, чтобы я не показала ей драконье яйцо и планшет! Пожалуйста! И не давай мне больше пить! Местный компотик-то – коварная дрянь! Совершенно не чувствуется алкоголь, даже ноги не заплетаются, а мозги отключаются напрочь.

Так что, мистер Бонд, вы как никогда были близки к провалу.

Правда, мысли о возможном провале и внезапной дружбе с иностранной шпионкой и бывшей любовницей мужа не испортили Ринке настроения. Не дождетесь! Раз уж новый мир позаботился о приятных снах, надо ими наслаждаться.