Чёрный вдовец (СИ) - Успенская Ирина - Страница 30

Кошка по имени Рина

Утро началось с шишки на лбу. Во сне Ринка благополучно забыла о дневных приключениях и проснулась с привычным ощущением «опаздываю на лекцию». А потому привычно попыталась скатиться с кровати и наощупь влезть в тапки… Вот тут-то ее и подкарауливал в засаде коварный столик на изогнутых ножках. С мраморной столешницей.

Вот черт!

От боли Ринка не сразу сообразила, как умудрилась очутиться в пятизвездочном отеле, и явление рыжей девицы в крахмальном белом фартуке и белом же чепце с кружевами ничегошеньки ей не подсказало.

– Ох, мадам, да как же так! – всплеснула руками девица… и тут до Ринки дошло, что она знает ее имя. – Сейчас я вам примочку сделаю, сию секундочку! Ой, вы не вставайте, мадам, а то голова-то как закружится!

Магда унеслась, а Ринка прижалась ушибленным лбом все к той же мраморной столешнице – ничего больше холодного поблизости она не увидела – и прикрыла глаза. Смотреть при свете ясного астурийского утра на собственную герцогскую спальню не было никаких моральных сил, и отчаянно хотелось уснуть обратно, а потом проснуться дома. В Москве. Рядом с милым, добрым, заботливым Петечкой, который никогда бы себе не позволил покрываться чешуей, ронять взглядом люстры и держать дворецким вампира.

Ведь все это ей приснилось, правда же?!

Заботливые руки Магды, приложившие к ее лбу ледяной компресс, пахнущий какими-то незнакомыми травами и немножко камфарой, развеяли прекрасную иллюзию. А из ее болтовни стало понятно, что Ринка проспала не лекцию, а время завтрака, и потому герцог недоволен, а Рихард сегодня так на Магду смотрел, так смотрел…

– Ты замерзла? – перебила ее Ринка, заметив на девичьей шее толстый вязаный шарф.

– Не-а, но он такой колючий! Ни один вомпер не прокусит!

– Да чушь все это, – покачала головой Ринка и поморщилась. Ушибленная голова болела, а при воспоминании о вчерашнем и вовсе мутило.

– Может и чушь, а береженого Единый бережет.

Спорить с ней Ринка не стала, а молча позволила сопроводить себя в туалетную комнату, подать полотенце, расчесать, одеть – и время от времени прислушивалась к потоку новостей. Что ж, в этом мире нет радио, но его вполне заменяет Магда. Правда, пока ничего особо интересного она не рассказала – так, домашние сплетни и немножко о привычках герцога.

– …каждое утро, прям как простолюдин какой. Вот не думала, что герцоги – и службу служат!

– А что, по-твоему, должны делать герцоги?

– Как что? На балах танцевать, за дамами ухаживать, по клубам ездить. Цветы покупать! К нам в лавку знаете сколько благородных господ захаживало? Этак небрежно закажут: супруге ирисов, а полюбовнице роз корзину, да еще актриске какой букет, да с записочкой. Ой, сколько я тех записочек понаписала! У меня почерк красивый, ровный, и грамоту знаю. Вот надо будет вам письмо написать, а вы мне и надиктуете!

В голосе Магды слышалась такая гордость, что Ринка была бы последней сволочью, если б не восхитилась и не пообещала непременно надиктовать. А заодно и спросила, где ж Магда училась грамоте?

– Так в школе при монастыре, дай Единый здоровья нашему королю! Матушка не хотела поначалу в школу-то меня отдавать, в хозяйстве рук не хватает, но бургомистр наш как прочитал на площади королевский указ, мол, кто детей учить станет, тому послабление в налогах выйдет, так все и повели. А тем, кто детей учить не стал, штрафы вышли. Я целых четыре года училась! И грамоте, и арифметике, и слову божию, и пению, и травному делу… ох, мадам! Что ж это я, совсем вас заболтала, а вы такая бледненькая сегодня. Болит, да?

– Уже нет, – с удивлением ответила Ринка: в самом деле, боль совсем прошла. И шишки не осталось, она проверила пальцами под компрессом.

– Ой, хорошо! Вам завтрак в будуаре или в столовой? А герцог велел, как вы будете одеты, выйти к нему в гостиную. Верно, чего сказать хочет важного.

Слушать, чего важного хочет сказать герцог, Ринка совершенно не желала. Но в гостиную решила пойти – это лучше, чем если супруг заявится к ней сюда.

Интересно, кто же все-таки приходил вечером?

Зябко передернув плечами, Ринка накинула поверх бежевого утреннего платья вышитую шаль и отправилась к супругу. Он нетерпеливо ходил по гостиной, хмуро заложив руки за спину и поглядывая на резные напольные часы с гирями. Весь в черном, только воротник сорочки белый. И совсем не похож на герцога, скорее на какого-нибудь статского советника.

– Доброго утра, дорогая, – он дернул уголком рта, что должно было обозначать улыбку, и на этом с любезностями покончил. – Прошу прощения, что напугал вас вчера вечером. Тяжелый день. К сожалению, сегодня я не смогу уделить вам должного внимания до самого вечера, дела службы.

Ринка молча кивнула. Хотелось сказать, что она и не ожидала от него особого внимания, но не стала. Ни к чему усугублять.

– Я рад, что вы меня понимаете. Вам, наверное, захочется посмотреть город, купить что-нибудь. Сегодня я открою на ваше имя счет в Коронном Банке, а пока… – он протянул Ринке бархатный мешочек с монетами. – Как вы помните, в вашем распоряжении весь дом, кроме моего кабинета и моей лаборатории. Для поездки в город возьмите второй мобиль и шофера. И прошу вас, сообщите Рихарду, куда именно вы направляетесь и когда планируете вернуться. Вы меня поняли?

– Разумеется, – кивнула Ринка.

Еще бы она не поняла. Тотальный контроль. Как это по-мужски! И в полном соответствии с договоренностью, будь она неладна.

– Хорошо. Увидимся вечером. Обед в семь часов, будьте к этому времени готовы.

– Как скажете, – снова кивнула она. Ей почему-то стало грустно и обидно, словно ее обманули. Но ведь она не ждала, что Людвиг будет снова тем заботливым и даже в чем-то милым кавалером, который уводил ее из дворца? И тем более не ждала, что он будет похож на Людвига из ее сна.

Совсем не ждала!

И не нужен ей Людвиг из сна! В такого она бы еще и влюбилась, а этого делать нельзя. Он – чудовище, а она тут то ли пленница, то ли заложница, то ли ценный свидетель. Никакой романтики нет и быть не может.

Потому что.

Тем временем Людвиг открыл рот, собираясь сказать что-то еще, даже почти шагнул к Ринке, но тут раздался пронзительный звонок телефона – очень похожий на звук антикварного монстра, живущего в папином кабинете. Нахмурившись, Людвиг поспешил в угол гостиной, поднял трубку почти такого же монстра, только белого с позолотой…

– …да… опять? Скажи им, что я не обязан… Барготовы подштанники, Герман!.. Да, уже выезжаю.

Слов его собеседника Ринка не расслышала, только тон: сухо-деловой.

– До вечера, – кивнул ей Людвиг, едва положив трубку, и буквально вылетел за дверь.

Ринка проводила его взглядом, потом подошла к телефону – осмотреть его поближе… и заметила на столике, прямо около аппарата, что-то черное, слюдянисто-блестящее. И под звук стартующего мобиля подняла со столешницы чешуйку.

Да, именно чешуйку. Вчера ей не приглючилось. Ее супруг – монстр, мутант и черт знает что такое. А ей придется как-то с этим жить.

Попивая утренний чай – зеленый, невероятно нежный и вкусный – и не вслушиваясь в жизнерадостное щебетание Магды, проводящей ревизию закупленных супругом (наверняка у мадам Шанталь, сшито в точности по меркам) одежек, Ринка рассматривала прихваченную из гостиной чешуйку. На вид и на ощупь – хитин, но какой-то особо твердый. Серебряным столовым ножиком даже нет смысла ковырять, явно скорее ножик погнется, чем чешуйка поцарапается. Разве что алмазом попробовать…

– Магда, милая, а где та книга, которую я вчера принесла?

– А… так в будуаре, мадам. Вам подать?

– Будь добра.

Магда тут же бросилась в соседнюю комнату за книгой, а Ринка еще раз пощупала чешуйку.

Твердая. Холодная. То есть Ринка ее вот уже несколько минут держит в руке, а та все равно холоднее температуры тела. Это какая же у нее теплопроводность? Черт, сюда бы хоть какие приборы и реагенты! Для начала хватило бы обыкновенного микроскопа, да где ж его взять!