Мудрец. Сталкер. Разведчик - Успенский Михаил Глебович - Страница 39

А мужчина не сдавался:

– Христос не открыл людям последнюю, самую главную тайну!

– Неплохо бы узнать, – сказал я. – И в чём она заключается?

– А в том, – торжественно сказал проповедник, – что Пришествие Его к нам и было Сошествием во Ад!

И пламенно пропел ещё один безумный псалом.

– Вот ведь как бывает, – посочувствовал я. – Выходит, Земля и есть Преисподняя?

– Конечно! – обрадовался мужчина. – А разве вы раньше этого не замечали?

– Конечно, есть отдельные недостатки, – потупился я. – Но в целом…

– Спаситель утешил людей тем, что существует и Тьма Внешняя, – сказал проповедник. – Где муки ещё сильней и горше, нежели в земной юдоли…

– Верно, – кивнул я. – Как узнаешь, что кто-то живёт ещё хреновее, так на душе и полегче станет. Да он неплохой психотерапевт, этот ваш Христос!

Мужчина выкатил глаза:

– Вы нигилист, что ли? Сестра, сестра Лакримоза, прочь отсюда! Здесь рассадник нигилизма!

Прибежала сестра Лакримоза. Сумка её раздувалась.

– Клади вещи взад, падла, – сказал я и взял одно из вёдер. – Тут у меня известь негашёная, плесну в шары – а поводырь у тебя уже есть!

– Да и подавись своими тряпками, – отвечала сестра Лакримоза. – Для беженцев пожалел! Позор!

Казалось бы – нечего тут ей брать, ан нет: помимо моих обновок не побрезговала сестра и старыми джинсами, и кирзачами, и хламидой Киджаны…

– Всё, всё выгребай, – неумолимо сказал я. – Сейчас милицию вызову!

– В Химэй не унесёшь богатства земные, – укоризненно прокурлыкал проповедник. – А кому-то они, возможно, помогут дожить до Перехода в Простор… Мы не станем докладывать о ваших настроениях, если вы пожертвуете…

– Ты сейчас у меня квач проглотишь, – пообещал я.

Я проверил сумку и выпихал божьих людей за дверь. Больше никому открывать не буду!

Выбили, паразиты, из колеи! Что-то важное приходило ведь в голову, но не дождалось хозяина и ушло…

Я подошёл к окну.

День помалу клонился к закату, а двор моего детства перестал существовать. Там, где были когда-то могучие старые тополя, детские песочницы, доминошный стол и лавочки, высилась теперь кирпичная «свечка» повышенной комфортности, словно донжон в средневековом замке. Башню окружала высокая чугунная ограда. За оградой толпились иномарки – отнюдь не ржавые и не растасканные на запчасти.

Наш дом, как и весь квартал, когда-то считался господским, но в этом наверняка поселились сами боги… Правда, мы теперь могли из своих окон любоваться их красивой жизнью совершенно свободно, а с биноклем так и вообще. Вот возьму сейчас карабин да разожгу в себе классовое негодование!

Не сидели у подъездов старушки, не катались дети на велосипедах. Даже попрыгать на джолли-джамперах было им негде. Я всё надеялся увидеть кого-нибудь из знакомых – непонятно зачем. Я таджик Умар, а не преступник Мерлин. Но я же ещё и Достигший!

Вздохнул я и вернулся к работе с документами. И так увлёкся, что не заметил и не услышал, как вернулся лайбон и как возился на кухне. Он позвал меня поужинать, и только тут я вспомнил, что ничего не ел с самого утра.

После чебуреков меня обуяла дикая лень и отвращение к печатной продукции, хоть и на экране.

– Спать буду! – объявил я.

Киджана вздохнул. Видно, не увенчались успехом его поиски. Осунулся седой воин, запечалился…

– Отгадай загадку! – снова предложил он и, не дожидаясь ответа, спросил: – Кто там в хижине у стенки прячется?

– А крыса, – мгновенно сказал я.

– Ты сам крыса! Это вдова, которой не дали напиться бычьей крови!

Ну да, ну да. Как же я не догадался! А ещё пытаюсь разобраться в нынешней картине мира!

…После долгого одиночества, когда сошли снега, Панин прилетел на дирижабле с большой компанией. Многих Мерлин не знал и в глаза не видел. Эти люди явно не собирались ничего разгружать, монтировать и налаживать, поскольку некоторые привезли даже вечерние платья.

Лось отмечал свой юбилей.

Вообще человек отмечает юбилей однажды в жизни, редко – дважды. Поскольку юбилей бывает раз в пятьдесят лет, а всё остальное от лукавого и неграмотного. Древние евреи перевёрстывали свои земельные наделы через полстолетия – оттуда и пошло. Мерлин в бытность свою преподавателем постоянно доказывал это студентам.

Были среди приглашённых и какие-то чиновники, и пара генералов, и звёзды кино и эстрады – их имён Роман Ильич не знал и запоминать не собирался. Он махнул рукой, взял палатку и ушёл на озеро, и Панин не возражал.

– А как же конспирация твоя? – спросил Мерлин.

– Да они перепьются у меня все и ничего помнить не будут! – уверенно заявил Лось. – Останется у них в мозгах только красивая сказка…

– Твоё счастье, – сказал Мерлин, – что память у людей становится всё короче и короче. А скоро её совсем не станет. За ненадобностью.

– Твоя правда, – вздохнул Панин. – Вот ты сокрушался, что дети нынешние Чкалова не знают. Что Чкалов! Они и Гагарина знать не хотят и не будут!

– Вот потому-то меня к людям и не тянет, – сказал Мерлин. – О чём я буду с ними говорить? Так вы уж не трогайте этого небожителя, как сказал товарищ Сталин… Ты, главное, смотри, чтобы кто-нибудь в бассейне не утоп!

Но мало показалось гостям бассейна: среди ночи какая-то парочка обнаружила тропинку, спустилась и затеяла плескаться под луной, а потом они полезли в палатку. Разбуженный Мерлин сделался страшен и погнал парочку прочь, размахивая дубиной. Голый татуированный рэпер и его спутник перепугались косматого бородача и бросились в тайгу. Роман Ильич искренне надеялся, что там их разорвут звери, поскольку не любил гомиков за то, что они дискредитируют само понятие мужской дружбы.

К счастью, Лось не затянул торжество: непроспавшихся гостей подняли в гондолу и даже, кажется, не пересчитывали, так что надежда на растерзание содомитов осталась.

– Я больше не буду, – смущённо говорил Панин, хотя Роман Ильич ни в чём его не винил. – Захотелось старому дураку светской жизни… Не повторится! Ты уж убери там, прошу как друга…

– За дополнительную плату, – сказал Мерлин. – А если они мне грядки потоптали…

– Да сдались тебе твои грядки!

– Серёга, – сказал Мерлин. – Должен же у меня в жизни быть хоть какой-то смысл?

Лось нахмурился.

– У тебя, Колдун, очень большой смысл в жизни. Ты об этом впоследствии узнаешь…

– И когда мне ждать очередного визита?

– А какое сегодня число?

День рождения друга Роман Ильич всё-таки помнил…

…Когда бог-творец Энгаи сошёл на землю, там уже жили трое: доробо, слониха и змея.

Доробо похожи на людей, но они не настоящие люди, а так, не в счёт.

Слониха и змея были очень дружны между собой, потому что у них разная пища и не надо делить добычу.

Доробо позавидовал их дружбе и, пока слониха пила воду из озера Макирере, взял палку и убил змею. Слониха очень горевала, и от огорчения произвела на свет слонёнка Такунду.

Тогда злобный доробо вырыл яму на тропе, ведущей к озеру Макирере. На дне ямы он вкопал острый кол и забросал травой ловушку. Слониха провалилась в яму и умерла. Слонёнок Такунда остался один и горько заплакал:

Пришёл доробо и убил мою маму!