Бал-маскарад (СИ) - Демина-Павлова Ольга - Страница 18

Иваницкий был молод и хорош собой. Он был холост. Привлекательная внешность была одним из главных козырей тридцатилетнего помещика. Он был не богат, поэтому заслышав, что в имение Борщевских прибыла знатная и богатая княжна Флора Безбородко, поспешил засвидетельствовать ей свое почтение. Княжна встретила Иваницкого холодно, не оставив ему никакой надежды. Получив от ворот поворот, Иваницкий все же решил какое-то время погостить в имении Борщевских, не торопясь с отъездом. Игнат Петрович не возражал, любезно предоставив кров внучатому племяннику. Теперь за обеденным столом накрывали на один прибор больше.

Борщевский был доволен тем, что родственники собрались вместе под одной крышей, он так долго страдал от одиночества. Единственным сожалением было то, что внук Богдан сейчас был далеко, и от него все реже приходили письма. Барышни восприняли приезд Иваницкого как некое приключение. Еще одна персона за обеденным столом вызывала некий интерес. Если учесть, что этой персоной был неизвестный мужчина, то интерес этот был вдвойне. В деревенской глуши любой гость кажется загадочным, но если этот гость, к тому же, молодой и привлекательный мужчина, то у женской половины дома начинает учащенно биться сердце.

Валерия откровенно кокетничала с Борисом, желая тем самым заставить супруга ревновать. Она несколько раз на дню меняла туалеты. Более тщательно стала причесываться по утрам. Когда Борис выходил на улицу прогуляться и подышать свежим воздухом, она составляла ему компанию. Нельзя сказать, что Борис был безразличен и Флоре. Княжна не поощряла ухаживаний гостя, но все же знаки внимания, оказанные им, были ей приятны.

Хмель невзлюбил Иваницкого с первого взгляда. Этот надменный и ленивый хлыщ напоминал ему Богдана Борщевского. С той только разницей, что Богдан все-таки был родственником Флоры, и потому Хмелю приходилось с ним считаться. Иваницкий сразу же решил поставить Ивана на место, показав, так сказать, кто в доме хозяин. Борис не разделял панибратского отношения старого Борщевского к Хмелю. Он считал это пошлым и называл заигрыванием с прислугой. В первый же день Борис постарался, как можно больше узнать об Иване, чтобы в дальнейшем было сподручней убрать соперника. Борис решил приударить за хорошенькой Валерией. Тот факт, что она была замужем за Иваном, Борис пропустил мимо ушей.

Хмель ревновал безумно. Его жизнь превратилась в кошмар. Покладистая преданная доселе Валерия, вдруг стала похожей на кокетку, флиртующую напропалую с понравившемся ей кавалером. Борис вел тонкую искусную игру. За обедом он старался сесть рядом с Валерией. Он старался всячески показать себя с выгодной стороны, что он образован, начитан, у него прекрасные манеры. При этом Борис всячески старался выставить Хмеля посмешищем, этаким неучем, не знающим названий заморских кушаний, придворный этикет и всемирную историю.

Флора быстро раскусила замысел Иваницкого. Его поведение казалось ей спесивым и неприличным. Она начала злиться на Валерию за то, что подруга так увлечена флиртом и не видит истинного характера Иваницкого. Флора приняла сторону Ивана. Она как-то за обедом вступилась за своего друга, ей не понравилось, что Иваницкий всячески показывает свое превосходство над Хмелем.

- Так где вы родились, Иван, и кто ваши родители? – надменным тоном спросил Борис.

- Я – сирота, - ровным голосом ответил Хмель, стараясь, не вспылить.

- Мне говорили, что вы – холоп.

- И кто же это вам сказал? – сквозь зубы процедил Хмель.

- Представьте себе, ваша жена.

Иван вконец растерялся и случайно пролил на скатерть вино. Красное вино кагора смотрелось некрасивым пятном на белоснежной скатерти. Хмель был готов провалиться сквозь землю.

- Вот и вино вы, Иван, не обучены пить, - менторским тоном поучал Иваницкий.

- Я что собака, чтобы меня обучали и натаскивали! – зло сказал Хмель.

- Ну что вы, я не то хотел сказать, - съехидничал Иваницкий.

Назревал скандал, противники не уступали друг другу. Борщевский все больше отмалчивался, предпочитая не вмешиваться в дела молодежи. Он молча ел и наблюдал за развитием событий. Валерия побледнела и беспомощно посмотрела на Флору, взглядом прося вступиться за мужа.

- Борис, вот вы говорите, что прочли много книг, – сказала Флора, немного нервничая. – И дома у вас прекрасная библиотека.

- Да это так.

- А скажите мне, вы читали когда-нибудь книги моего отца?

- Читал ли я книги вашего отца? - растерялся Иваницкий. – Что-то не припомню, а как фамилия автора?

- Фамилия автора Безбородко! – сухо сказала Флора.

- Княжна, простите мне, пожалуйста, мою бестактность. Как я мог такое забыть! – Иваницкий слегка стукнул себя по лбу. – Ну конечно, фамилия вашего отца – Безбородко.

- Ну, так что же вы читали?

- Припоминаю, что читал какую-то книгу этого автора.

- А какую именно, не могли бы уточнить? – зло спросил Хмель.

Иваницкий на минуту задумался. Он порылся в кладовых своей памяти. Не отыскав нужного словечка, немного растерялся. Потом он уверенно солгал:

- Помню, что читал. А что именно, не помню!

- А вот сидящий здесь за столом Иван Хмель, которого вы давеча обозвали неучем, читал все книги моего отца. И даже рукописи, которые еще не опубликованы.

- Смею заметить, - сказал Хмель, - стыдно малороссийскому помещику не читать книг Безбородко. Он сам выходец из Украины и очень много писал о малороссах. Я – холоп, и то знаком с его трудами.

- Безбородко – малоросс, не знал, не знал, - скороговоркой ответил Иваницкий. Он почувствовал, что его загнали в угол. Недолго думая, он парировал удар: - Эка невидаль – книжку прочитать. Это еще не значит, что человек образован. Только пребывание в просвещенной Европе, где сам воздух, так сказать, пропитан науками и передовыми идеями, делает человека образованным и благородным.

- А мы только что вернулись из Европы! – простодушно заметила Валерия.

Иваницкий вопросительно посмотрел на Игната Петровича. Тот утвердительно кивнул головой:

- Да это правда. Княжна Флора и чета Хмелей Иван и Валерия вернулись недавно из Европы.

- Борис, а вы сами бывали в Европе? – спросила Флора.

- Нет, такая жалость, представьте себе. Все собираюсь, но никак не могу вырваться. Дела все, знаете. Моя маменька плохо себя чувствует, отец давно умер, и все дела на мне. В имении так много дел накопилось, и все мне одному приходится решать. Но Европа манит меня по-прежнему, в особенности Париж, этот чарующий город всех влюбленных.

- Вы – лирик, Борис Сергеевич, поэтому вам в Европе делать нечего! – сказал Хмель.

- Как это?! – удивился Иваницкий. – Но позвольте! Вам, значит, можно путешествовать по Европе, а мне нельзя! Чем я хуже вас?

- Я просто хотел сказать, что в Европе сейчас идет война, поэтому она сейчас имеет жалкий вид. Войска Наполеона вторгаются в независимые государства, разоряют города, грабят и убивают мирное население. Путешествовать стало небезопасно. На дорогах бесчинствуют шайки мародеров. Они нападают на бедных путешественников, грабят и убивают их. Это дезертиры, бежавшие из многотысячной разноплеменной французской армии. Их насильно, помимо их воли, забрали в армию. Теперь им осточертела война, и они не хотят более сражаться под знаменами даже такого «гениального» полководца, как Бонапарт. Европа в руинах, мой друг. Боюсь, что этот удел скоро постигнет и нашу страну.

- Но позвольте, у нас сейчас мир с Бонапартом.

- Хочешь мира, готовься к войне, говорили древние.

- Я лично восхищаюсь военным гением Наполеона! – восторженно проговорил Иваницкий. – Он превзошел самого Александра Македонского. Какой напор, какая стремительность! В одном генеральном сражении он может выиграть всю войну. В этом ему нет равных. Он решительно не проиграл ни одной баталии.

- Сдается мне, что кампания в Египте была для французских войск не удачной, - заметил Хмель. – Наполеон попросту бежал оттуда, оставляя на погибель остатки французских войск, погибающих от эпидемии тропической лихорадки.