Лизавета или Мери Поппинс для олигарха (СИ) - Кувайкова Анна Александровна - Страница 58

Кстати, помянешь черта!

— Максим! — в нашу скромную компанию, стоящую чуть поодаль от остальных, практически на пороге в сад, гневным вихрем влетела мадам Суслик собственной персоной. — Ты совсем обалдел? Что это сейчас было?!

— Третья часть запланирована была? — машинально сделав шажок назад, негромко поинтересовалась я у Кирилла. Мужчина отозвался тихим смешком:

— Нет. Но что скандал будет, мы предполагали.

— А что-то не так, дорогая? — якобы изумился Полонский-самый-старший. Изумился он, как же… Да у него в глазах читалась нереальная любовь глумиться над поверженным собеседником! Причем пол и возраст его не имели никакого значения.

— Ты… ты! — не подобрав адекватного сравнения, зашипела женщина, мигом растеряв все свое кокетливое притворство и жеманность. — Как ты посмел меня так унизить?!

— Унизить тебя? — натурально удивился Полонский… и вдруг, крепко ухватив блондинку за плечо, подтащил к себе поближе. Говорил он спокойно, почти без эмоций, и от этого тона даже меня пробирало до костей. Мы стояли близко, потому все услышали, и своими же телами загораживали обзор для других. — Ты сама себя унизила, милая. Ты что думала, я идиот и ничего не знаю? Ни о чем не догадаюсь? В следующий раз, прежде чем сплетничать с подружками, потрудись убедиться в отсутствии свидетелей. Особенно если эти свидетели — мои друзья.

— Я… я не понимаю, о чем ты! — нервно облизнувшись и заикаясь, выдавила из себя Арлиц, но даже мне было видно, как с нее слетела вся спесь, и насколько быстро побелели ее губы.

— Не понимает она, — усмехнулся Полонский. — Тебе не идет быть блондинкой, дорогуша. Как ты там говорила? Я у твоих ног ползать буду? Тебе хватит месяца, чтобы окольцевать такого, как я? Ты рано праздновала победу. Или ты реально думала, что я потащу в ЗАГС третьесортную актрису вроде тебя?

На последней фразе он отпустил ее, причем сделал это с такой брезгливостью, будто держал все это время не тонкую изящную женскую ручку с бархатной кожей, а мягкий полуразложившийся труп летучей мыши, случайно найденный на чердаке. И я его чувства вполне понимала — ну, кому будет приятно узнать о подобных наполеоновских планах на свой счет?

— Максим, я… — даже если Арлиц и пыталась оправдаться, то делала это из рук вон плохо. Ее губы дрожали и не слушались, ладони, вытираемые о платье, явно вспотели, а глаза бегали. Вердикт «виновна» можно было выносить, не дожидаясь свидетельских показаний и не собирая нужное количество присяжных.

— Что, ты? — передразнил ее миллиардер. — Ты не думала, что мозгов у меня откажется немного больше, чем у предыдущих твоих мужей, из которых ты судами исправно тянула бабки? Или не думала, что я замечу, как ты тайком пытаешься флиртовать с моим же лучшим другом? Или, быть может, не предполагала, что я вижу, как ты пытаешься забраться в постель моего собственного сына?

— Что? — полузадушено выдавила… я, находясь в крайней степени потрясения.

То есть она свои наманикюренные лапки тянула не только к старшему Полонскому, но и ко всем остальным мужчинам в этом доме?!

— Ты все неправильно понял! — отчаянно вспылила мадам, заламывая руки. — Я все могу объяснить!

— Пошла вон отсюда, — равнодушно бросил Полонский, сунув руки в карман темных брюк. — И скажи спасибо, что я тебе голову не оторвал за все, что ты здесь вытворяла.

Поддерживаю. Всеми фибрами души поддерживаю!

К счастью, сусликообразная мадам знала, когда нужно отступить. Да и выбора у нее особого все равно не было — устроить скандал с продолжением, значит, привлечь повышенное внимание и опозорить себя еще больше. И ладно бы если она развела дебаты со мной, в таком случае у нее были бы хоть какие-то шансы. Но недобрый Полонский и по большей части молчаливый Кирилл — явно не те соперники, перед кем можно безнаказанно гнуть пальцы.

Развернувшись, она уже собралась гордо удалиться (читай — сбежать), но наткнулась на незаметно подкравшегося Стасика, с недавнего времени стоявшего за ее спиной.

Ей нужно было выместить на ком-то свою злость и, естественно, для этого она выбрала самую слабую жертву.

— Мелкий мерзавец! — схватив ребенка за запястье так, что он вскрикнул, зашипела она, наклоняясь к его лицу. — Что ты там делал с моим платьем, а?

— Эй! — инстинкты сработали вперед меня. За долю секунды я оказалась рядом с ней, вцепившись ее руку и сжав ее с такой силой, что на месте моих пальцев явно останутся синяки. — Отпусти его, сейчас же!

— Снова ты, — со злобой зыркнула мадам, но ребенка все-таки отпустила. Стасик торопливо шмыгнул мне за спину, а вот белокурая бестия, похоже, взбесилась вконец. — Да как же меня достало ваше гребаное семейство!

И замахнулась с явным намерением залепить мне пощечину.

Вот только она даже напугать меня не успела — Кирилл перехватил ее руку еще во время замаха, разом сбив всю спесь и потушив огонь бешенства в ее глазах. Арлиц на своей шкуре поняла, какого это — когда противник превосходит тебя по росту и силе. И мужчина сполна дал ей это прочувствовать, отпихнув от себя:

— На твое счастье я не бью женщин. Но если еще раз я увижу тебя рядом с Лизой или со Стасом, я всерьез задумаюсь над тем, чтобы пересмотреть свои принципы.

Блондинка, отшатнувшись, по цвету лица сравнялась с цветом собственной шевелюрой. И хотя я, например, понимала, что слова в данной ситуации всего лишь слова, и в действительности Громов никогда не опустится до рукоприкладства, она-то об этом знать не могла! Видимо, в ее окружении водились исключительно те, кто был не только на это способен, но и активно пользовался подобными низкими приемчиками.

— Я думаю, запереть ее где-нибудь станет достойной расплатой, — заметила я, машинально заводя руки за спину, касаясь взлохмаченной макушки Стасика, который продолжал прижиматься ко мне. — Например, в вольере. С доберманами!

— Вы… вы не посмеете!

— Ну, ты же посмела, — невозмутимо пожала я плечами. И, кое-что заметив, указала пальцем на ее макушку. — Кстати, у тебя, похоже, от страха волосы шевелиться начали.

Локоны блонди действительно подозрительно подергивались. Странно, все выше и выше, пока, наконец, укладка не заходила ходуном на макушке, и это не заметила сама Арлиц. Выпучив глаза, застыв как тот самый застигнутый врасплох суслик, она подняла заметно дрожащие руки. Нервно прощупав пряди, перекинутые на грудь, она ощупала те, что лежали на спине, затем почему-то обследовала свое лицо, переместила ладони выше, потрогала затылок… и, нащупав нечто небольшое, шевелящееся и черно-серое, зашлась в диком визге!

Меня на миг снесло и оглушило. Естественно, люди в гостиной вздрогнули и обернулись, мужчины рядом со мной синхронно поморщились, а Арлиц, топая ногами продолжила истошно вопить:

— Снимите!! Снимите эту тварь с меня немедленно!! А-а-а!!

Я думала, тишина вокруг так и останется тишиной. Что люди вокруг не станут особо реагировать, может, недоуменно переглянутся, но не более того. Однако, чем больше вопила мадам, тем громче и отчетливей становились смешки вокруг. Конечно, великовозрастная гламурная леди, визжащая и рвущая на себе волосы, выглядела довольно глупо и комично… но неужели ее все настолько не любят?

Никто из присутствующих не спешил прийти ей на помощь, и ее метания продолжались до тех пор, пока не послышался отчетливый цокот каблучков. Меня аккуратно и уверенно сдвинули с места вместе со Стасиком, и сердитый женский голос не цыкнул:

— Цыц! Угомонись ты, припадочная!

Бесполезно. Арлиц продолжила крутиться волчком, пытаясь выдрать что-то из своих волос, и на внешние раздражители просто не реагировала. Я уже начала всерьез опасаться за собственное здоровье, а так же за целостность барабанных перепонок, когда Аня (кто ж еще это мог быть) философски вздохнула в пустоту:

— И почему меня никто не слушает с первого раза?

И с громким «а ну стоять-бояться!» с размаха выплеснула шампанское белокурой мадам в лицо. Вопли и визги как отрезало!