Исцеление (СИ) - Сойфер Дарья - Страница 42

Прохладным тоном, с видом невероятно занятого человека, оторванного от работы государственной важности, юрисконсульт Римма пересказала Карташовой суть контракта. Контрольный пакет, права на названия, фирменные блюда, сайт и товарный знак, — все получал Веселовский. Процент от прибыли — с момента выхода в плюс. Вроде ничего нового, но на бумаге все выглядело страшнее, чем в теории. И Нике стало страшно лезть в этот хомут. В Марке иногда проглядывала акула. Любой неверный шаг — и стальные челюсти сомкнутся на шее. И где теперь вся твоя решимость, Карташова?..

Но Ника закусила удила и без пяти минут шесть уже стояла под дверью босса, сжав сумочку, как штык перед последним боем.

«Ягуар» домчал их до модного стейкхауса, и она вдруг пожалела, что не уточнила сразу, кто оплачивает ужин. Веселовскому это было бы раз плюнуть, но ведь они пришли сюда, как потенциальные партнеры, а не любовники. А для нее, особенно после всех трат в кондитерском бутике, ценник был неподъемным. Она ждала какого-то намека, но Марк с привычной небрежностью заказал мраморное мясо средней прожарки с гранатовым соусом и откинулся на спинку стула. Одна вздохнула и выбрала салат с тунцом, отказавшись от горячего.

— Я привык работать в другой сфере, Ника, — начал Марк, оттянув узел галстука. — В сфере инноваций. Где каждый продукт уникален. В ресторанном бизнесе все топчутся на одном месте.

— Тогда зачем я тебе?

— Не знаю, — честно ответил он. — Я оценил твою работу над планом, все выверено и надежно. Если деньги могут работать, то пусть работают. У меня были и более рискованные вложения.

— Я просто хочу понять, — она задумчиво водила пальцем по ножке бокала с водой. — Ты заинтересован в том, чтобы идея была воплощена? Именно в том виде, в котором я ее подала?

— Мне нравятся твои десерты. Я все честно попробовал днем, суши за обедом все равно были отвратительны, — он невольно скривился. — А у тебя все вкусно.

— Почему мне тогда кажется, что сейчас будет «но»?

— Потому что оно будет. Я бизнесмен, а не художник. Если мне придется выбирать между идеей и продажами, хотя, подчеркну, твой план, скорее всего, сработает именно в первоначальном виде, я выберу продажи.

— Справедливо.

— Это хорошее предложение, Ника. Ни один банк не одобрит кредит на такую сумму человеку без запаса прочности. И проценты… Одна ты не вытянешь. Нерентабельно.

— Знаю.

— Что ж, — он развернул салфетку с ножом и вилкой, потому что на горизонте появилась официантка с едой. — Тогда давай обсудим детали. Но времени я тебе даю до пятницы. Либо мы в пятницу подписываем контракт, либо предложение аннулируется. Договорились?

— Да, Марк, — она глотнула воды, жалея, что не заказала вина.

В итоге он все же расплатился. Лениво, по-царски.

— Не валяй дурака, — бросил он, когда она полезла за кошельком.

Она смотрела на него и не понимала, откуда в ней брались романтические фантазии все эти годы. Теперь она ясно осознавала: он чужой. То, что когда-то казалось мужественностью, вдруг предстало в ином свете. Жесткий, непримиримый человек. С ним не получилось бы уютно лежать под пледом и мечтать. Стал бы он откровенно восхищаться ее готовкой? Подошел бы на кухне сзади, пока она моет посуду, чтобы нежно поцеловать в шею? Вряд ли. Да и он больше не позволял себе никаких вольностей. Вступили на поле переговоров, и все искры, которые летали между ними на тренинге, растаяли. И Ника была этому рада. Очередной порции волнений она бы просто не вынесла.

30 мая 15:43

#отпускное

Душа просит праздника. Предложения в студию.

Сначала Паша названивал Нике с упорством продавца пылесосов. Извинялся. А потом вдруг решил: с хрена ли? Взрослый мужик. Завидный, между прочим, жених. Помани пальцем любую из медсестер — и компания на вечер обеспечена. Ну, нахамила Катька. И когда Паша понял, что из-за ее слов Карташову бесследно сдуло из квартиры, обрушил на сестру весь свой гнев. А он был страшен.

Отчитал мелкую так, что выпори он ее просоленными розгами, эффект и то был бы слабее. Рассказал про первый день, про истерики Никиты, про грозу и путешествие в больницу. Про то, как Ника купала ребенка, канифолила каждый день ванну, кухню и комнаты, чтобы мелкий не дышал пылью. Не спала по ночам и тягала на улицу коляску. Утешала и распевала колыбельные и ни на секунду не подумала сбежать, как сама непутевая Катька. Паша своего добился. Устыдил девчонку. Выбил обещание во что бы то ни стало извиниться при следующей встрече. И не просто извиниться, а покаяться и рухнуть в ноги этой святой женщине.

Однако потом Катя с мужем и ребенком свалила думать о своем поведении, а Паша попытался поговорить с Никой. И ему не удалось. Святость Карташовой испарялась на глазах, а он злился. В конце концов, лично он ничего такого плохого не сделал. Распинался перед Макарихой, чтобы заслужить одобрение Никиной лучшей подруги, честно выслушивал ее пустой треп, изображал из себя английского аристократа. Ладно, чутка перестарался, чтобы проверить реакцию Карташовой. И сам уже был не рад, потому что та взъелась и изводила его потом своими показательными выступлениями. И вот уже почти-почти… Но нет! Явилась Катька, брякнула глупость, не подумав, а Ника, как нарочно, будто этого и дожидалась. Взяла, жестокая, и бесследно исчезла.

Паша в такие игры не играл. Уверенно держался одиноким мустангом. На выходные смотался к Поспелову на дачу с половиной своих стратегических запасов алкоголя. Выбрал жемчужины коллекции больничных подношений и устремился за МКАД отдыхать по-мужски. Женя обеспечил закусь и приятную беседу, погода выдалась солнечная… Не выходные, а мечта.

Сельскую пастораль испортила Света Поспелова. Как и все замужние женщины, она страдала от острой нехватки романтики. Вытянула из расслабленного вискарем Исаева подробности про Нику, раздула из этого целую драму и принялась пилить Пашу на тему дамы сердца и рыцарских поступков. Женю к тому времени разморило на садовых качелях, и вступиться за друга было некому. Поэтому Паша продолжал пить и волей-неволей слушать.

На следующее утро он проснулся в бане Поспеловых с жутчайшей головной болью, провалами в памяти и стойким ощущением, что должен ехать к Нике. Откуда взялось это мерзкое ощущение, он понятия не имел, но оно росло и крепло внутри, как кишечный паразит.

В Москву он вернулся в понедельник, намылся и даже сходил в парикмахерскую. Следы прошедших возлияний, правда, остались еще в мешках под глазами, но он уже выглядел приличным человеком.

Хотел было ехать днем, но запоздало вспомнил, что Ника вышла на работу. Подумал, не купить ли цветов, но отбросил эту глупую затею. Вот пусть сначала поговорит с ним, сходит в кино или кафе, тогда и получит цветы. Ему тоже нужны гарантии. И пусть он сам пока не представлял, чего именно хочет от Карташовой, но знал, что, во-первых, не успокоится, пока ее не увидит, а во-вторых, это явно не история на одну ночь.

К половине седьмого он подрулил к ее подъезду, припарковался и принялся ждать. Зная, где она работает и во сколько заканчивает, произвел несложные расчеты. Однако она не появилась ни через пять минут, ни через пятьдесят. И только Паша собрался выйти из машины и подняться в квартиру, на случай, если она пришла пораньше, хотя свет в окнах не горел, как во двор, сверкая капотом, въехал «ягуар». Мгновение в Исаеве еще жила надежда, что богатенький буратино может подвозить какую-то другую жительницу этой несчастной хрущевки, но элитный автомобиль затормозил аккурат у знакомого подъезда.

Блики на лобовом стекле не давали Паше рассмотреть, что происходит внутри. Но когда дверца распахнулась и на асфальт ступила изящная ножка, а следом вылезла и предательница целиком, Исаев увидел на ее лице широкую беззаботную улыбку. И замер. Не мог пошевелиться. Ника обернулась, махнула рукой водителю «ягуара» и зашагала домой. И когда сияющий многолошадный монстр поравнялся с Пашей, тот смог различить довольную физиономию Веселовского.