Змей Горыныч (СИ) - Пациашвили Сергей Сергеевич - Страница 59

Придя в себя, Василий Колчан тут же стал разглядывать своё лицо в кадушке с водой. И каждый раз он видел лишь безобразное чудовище. У него уже отросли брови и ресницы, местами выросли волосы на голове, слегка прикрывая ожоги, даже на лице появилась щетина, которая вскоре скрыла значительную часть безобразия. Теперь Василий был почти таким же как раньше, только кожа на лице стала более грубой, стянутой, а в душе прибавилось ярости и жажды мести. Никита сразу поставил Василия рядом с собой, наградил его разными почестями и даже отдал в жёны одну местную вдову, с которой богатырь, конечно, не был обвенчан. Василий получил должность сборщика дани и казначея, и теперь он с лихвой мог выплеснуть свою ярость на несчастных крестьян, которые всё ещё следовали наказу Никиты – никому не платить дани. Евпатий, как и обещал, стал восстанавливать торговлю, и вскоре купцы вновь появились в Змейгороде, но далеко не все, так как близилась зима, сезон торговли подходил к концу. Однако перед самой зимой нагрянул сюда купец, который прежде не торговал со Змейгородом, новый человек, но меж тем – хороший знакомый Никиты. Это был купец Зиновий, оплативший почти весь поход богатырей и содержание войска. Теперь он пришёл проверить успех своих вложений и рассказать о том, что твориться в Новгороде. Никита испытывал противоречивые чувства к этому человеку. С одной стороны, Зиновий был приятен в общении и словно притягивал к себе окружающих, но с другой стороны чем-то вызывал отторжение. Например, купец любил есть сырое мясо, а на службе у него были какие-то странные евнухи, купленные им у мусульман. Тем не менее, Никита решил, что со временем привыкнет к причудам гостя и пригласил его к столу, где они вместе испили вина.

- Выбить Змея из города было не сложно, - говорил Зиновий, - гораздо сложнее здесь удержаться. Уже ни раз чародеев из клана Змея изгоняли с этой земли, но каждый раз они возвращались и становились только сильнее.

- Змей Горыныч не из клана змея, - прерывал его речь Никита. - Его сила – для меня загадка, это что-то невиданное, чего раньше ещё не было в чародейском мире. Или было, но только в древние времена, когда чародеи были гораздо сильнее. Но я не боюсь его, я разыщу его золото, и тогда мне ничего не будет страшно.

- Уж не хочешь ли ты остаться здесь навсегда?

- А почему бы и нет? Переправлю сюда семью, буду собирать дань, стану князем. Змей наверняка выжидает, когда мы уйдём отсюда, чтобы опять вернуться. Другой бы на моём месте давно спалил бы город со всеми его жителями и ушёл бы. В Новгороде никто не будет против, если я останусь, мы создадим из Змейгорода заставу, защищающую новгородскую землю от врагов, в том числе и от клана Змея. Кстати, Зиновий, а что там говорят о нас в Новгороде?

- Да разное говорят. Иные говорят, что ты со Змеем мир заключил, разделил его владения, и что правите вы теперь вместе, а между вами межа, разделяющая ваши волости.

- Знать бы, где находится эта межа, и где сидит Змей.

- Дай срок, Никита, твои враги найдутся.

Кожемяка призадумался. Новгородцы хорошо его знали, и они поверили в слух о том, что он мог заключить мир со Змеем Горынычем. Возможно, так и следовало поступить, потребовав у Змея часть золота. Но Вольга, зная характер Никиты, для того и отправил с ним Микулу Селяниновича, чтобы тот присматривал за воеводой. Зиновий, видя, как нахмурился его собеседник, поторопился перевести тему. Они ещё долго беседовали, смеялись над чем-то и расстались друзьями. Зиновий обещал приехать ещё раз, уже весной, и пожелал богатырям удачной зимовки. Тем не менее, далеко не все богатыри хотели оставаться здесь на зиму, и больше всех стал протестовать Евпатий Вятич. Он стал и других богатырей подбивать к тому, чтобы побыстрее убраться из этого города. Сторону Евпатия занял и такой знатный богатырь как Никола Северянин. Говорили, что он пошёл против Никиты из обиды, поскольку Никита, став посадником в Змейгороде, отметил всех знатных и прославленных богатырей высокими должностями, и только Николай как простой рядовой богатырь остался ни с чем. Даже Семён Гривна, который тоже некогда сражался в рядах Кожемяки, а потом ушёл с Северянином, и тот теперь был отмечен должностью старшего конюха, поселился в богатой тёплой избе. Николай же вынужден был ютиться в скрипучей избёнке со сквозняками, без всяких излишеств. Вероятно, стоило ему попросить, и он получил бы всё, но богатырь не желал просить о чём-то воеводу. И потому эта зима выдалась для него очень тяжёлой. У него не было своего хозяйства, и потому он жил лишь за счёт того, что давала ему казна, а казна давала не много, как простому рядовому богатырю. Выручал Евпатий. С самого начала он сблизился с Николой так, как не был близок к нему даже в войске Хотена. Но они были братьями по оружие, выжившими в войне против Змея. И их сближало неприятие политики Никиты. Евпатий радовался, что воевода не является для него прямым командиром, чего нельзя было сказать про Николая. Позже их сблизила общая ненависть к колдуну Пафнутию. Тот уже в конец распустился, чувствуя свою безнаказанность, и ударился во все тяжкие. Уже третью женщину находили в городе замученной на смерть. Однажды колдун убил 15-тилетнего сына мельника, заступившегося за свою мать (отец его погиб, защищая город). Из-за этого события народ посреди декабря взбунтовался и пошёл против богатырей. Снег окрасился в красный цвет, зачинщиков бунта изловили, раздели донага и привязали так к столбам на улице. От мороза несчастные умерли в страшных муках. Но и богатыри тоже пострадали. Одного сбросили в колодец, где он и сломал себе шею, другого закололи вилами, много было побитых ногами и палками. И лишь один Пафнутий смог избежать какой-либо кары, поскольку в самом начале бунта куда-то спрятался. Сразу после бунта богатыри вновь собрались вместе, и Евпатий опять стал призывать всех покинуть этот город. Николай и вовсе требовал повесить Пафнутия. Но Никита был непреклонен и так отвечал им:

- Зимой отсюда нет дороги. Увязнем в сугробах, коней погубим и себя тоже. Весной, как дороги подсохнут, так и уйдём. А Пафнутия мы трогать не будем. Он хоть и не богатырь, но выше по положению городской черни, и так же, как и мы, должен внушать страх и уважение местным людишкам.

И на этом собрание прекратилось. Евпатий как всегда был дерзок с Никитой и позволял себе то, что другие не позволяли. Именно поэтому Микула Селянинович после совета счёл своим долгом предостеречь Евпатия, которого он давно знал.

- Никита – человек суровый и опасный, - говорил Микула ему наедине, - хороший завоеватель, но плохой правитель. Он даже грамотой не владеет. Лучше не перечь ему, Евпатий, иначе даже я тебе помочь не смогу.

- Микула, послушай себя, - возмущался Евпатий, - ты ли мне это говоришь? Да у тебя людей почти столько же, сколько и у него. Почему ты ему подчиняешься? Ты ведь знаешь, что я прав, что нужно уходить из Змейгорода.

- Мы не можем уйти зимой. Не можем уйти и ранней весной. А за это время много чего ещё может случиться. Например, может вернуться Змей, и тогда, без Никиты нам не отбиться, и ему без нас тоже не выжить.

- Мы не можем уйти по суше. Но по реке мы можем уплыть, как только растает лёд. Ты же сам сказал, что Никита плохой правитель. Почему же ты, Микула, признаешь его власть над собой?

- Он очень много знает. Он разбирается в чародеях, оборотнях, упырях, языческих богах. Я знаю, среди богатырей не принято верить в языческих богов. Я и не считаю их богами, это лишь демоны, которые вместе – Сатана. Никита многое поведал мне, но многое оставил при себе. Он нужен нам, он знает, как пленить Змея.

- Змей тоже мне многое поведал про свой мир, - заговорил Евпатий.- А ещё больше его волхв Доброслав, который так же правил в Змейгороде. Я не знаю, кто такие их боги, но теперь я знаю, что Змей хочет того же, чего хочет и наш Бог.

- И чего же он хочет? - удивился Микула Селянинович.

- Он хочет приблизить Судный День. Я видел могущество Змея Горыныча, и должен сказать, это в его силах. Он станет сильнее, он сможет взойти на Калинов Мост живым и вернуть в мир живых всех, кто будет достоин вернуться в него.