Змей Горыныч (СИ) - Пациашвили Сергей Сергеевич - Страница 33

- Так его, Госта! – кричал Гарольд. А печенег тем временем уже замахнулся топором на другую шею, чтобы проделать тот же приём со второй головой Змея. Но тут Горыныч вдруг резко рванул вверх. Госту отбросило назад, но крепкие ноги позволили удержаться. Змей набирал высоту, летел всё быстрее и быстрее. Госта не успевал сосредоточиться для удара и вскоре обнаружил, что находится среди хмурых дождевых облаков. Слабые электрические разряды с треском разгуливали здесь. Госта увидел, как все эти маленькие разряды под воздействием неведомой силы вдруг начинают стягиваться друг с другом. Теперь Змей не летел, и печенег мог нанести свой удар. Однако же огромной разряд тока помешал ему, ударив прямо в грудь. И Госта полетел вниз ещё быстрее и стремительнее, чем поднимался вверх. Его тело рухнуло на землю, и все услышали хруст костей, а тех, кто находились рядом, даже окатило струёй крови. И всё же, несмотря на это, Госта, превращённый в страшного уродца, вдруг начал подниматься на ноги. Кости его были переломаны, тело неестественно изогнуто, голова сплюснута, лицо превратилось в непонятное месиво, где только и можно было различить две носовые щёлки и два глаза, один из которых теперь находился где-то на лбу, а другой оказался даже ниже носа. Переломанными пальцами он пытался дотянуться до своего топора, но тут же в тревоге поднял изуродованное подобие головы к небу. Две струи пламени сразу из двух пастей направились на него.

- Брат! – закричал Талмат, но было уже поздно. Госта сгорал с такой скоростью, что уже ничего не могло ему помочь. У Змея ещё оставалось две ужасных головы. Он снижался для новой атаки. И снова пламя доставало упырей, и снова с криком они разбегались в стороны и прятались, а иные и вовсе сгорали дотла. Но тут из укрытия вырвался Эдвард Хромой. В руке он держал длинную цепь, которой монотонно размахивал.

- Будь осторожен, - крикнул лишь ему Гарольд, но скандинав с каштановой бородой даже и не думал о осторожности. Он набросил на шею Змей тяжёлую металлическую цепь и испытал на себе огонь всех двух пастей. Гарольд успел закрыть его сверху щитом, и вместе они потянули за цепь. Змея сопротивлялся и извергал огонь, но вся же тянулся к земле. Всё его неестественное кошмарное тело извивалось каждым своим членом. И вот по левой его шее ударила сталь богатырского меча. На этот раз ударил Гарольд. И снова кровь запачкала чёрную чешую. Ещё удар. Змей извивался и вырывался изо всех сил, но обгоревший Эдвард тянул его к земле. Острое лезвие ещё несколько раз скользнуло по змеиной плоти, и ещё одна голова свалилась на землю и так же обратилась в прах. Но тут вдруг чародейский клинок в когтистой лапе Змея поразил Эдварда в живот, пробил его тело насквозь и поднял над землей. Гарольд пытался удержать друга, но змеиный хвост сбил его с ног. Теперь Эдвард был игрушкой в руках монстра, который смотрел на него оставшимися двумя своими змеиными глазами, испуская зловоние из пасти.

- Будь ты проклят, мерзка тварь, - произнёс Эдвард, глядя прямо в змеиную морду. А в следующее мгновение эта морда испустила струю пламени и поджарила упыря с человеческим лицом. Когда обгоревшая головешка, бывшая некогда живой, упала на землю, Змей почувствовал на своей шее нового всадника. На этот раз это был Талмата, который решил последовать примеру младшего брата и провернуть тот же трюк. У Змея были лишь считаные мгновения. Он чувствовал, что не успеет извернуться, не успеет взлететь вверх, силы отставляли его. Изо всех сил рванул он к реке, чувствуя удары на собственной шее. После очередного такого удара Змей вместе со всадником погрузился в воду. Упыри тоже направились к задним воротам, они готовились встретить зверя, как только он вынырнет и добить его. Здесь им уже не страшен был его огонь, вода могла защитить их. Но Змей не выныривал. Упыри подошли совсем близко, погрузились сапогами в прибрежную грязь и вдруг в ужасе почувствовали, что не могут пошевелиться. Они примёрзли к грязи, их сапоги покрылись льдом, тонкая корка льда покрыла и речку. И тут Змей вынырнул. Последняя голова его была на месте, хоть была и ранена, а всадник превратился в обледеневшую статью, занёсшую меч для удара. Змей дёрнул шеей, и обледеневший Талмат рухнул на землю и рассыпался на мелкие осколки. Упыри, замёрзшие в грязи, пытались отбиваться, но теперь не могли скрыться и защититься от ужасного, испепеляющего пламени. Лишь Гарольд оказался смышлёнее других и, стоя вдали от реки, сохранил свою подвижность. Но и он не скрывался теперь, а стоял на месте, словно ожидая приближения Змея.

- Воевода, - окликнул его кто-то сзади, - главные ворота открываются.

- Идите все к чёрту, - равнодушно бормотал Гарольд, не сводя глаз со Змея, - давай, ко мне, Монашек. Тебе не одолеть Гарольда, сына Тормунда Йотуна, покорителя морей, пропитанного морской солью, ужасного и непобедимого. Нет, это невозможно!

И Змей направился прямо на него, стоящего без щита, с одним мечом в руке обезумевшего от ярости рыжебородого скандинава. Они смотрели друг другу прямо в глаза, а затем Змей стал набирать воздуха в грудь, чтобы выпустить смертоносную струю пламени. В этот момент Гарольд вдруг поднял свой тщательно наточенный меч, замахнулся и перерезал себе горло. Кровь струёй хлынула из раны, сын Тормунда подошёл ближе, отклонил голову назад и направил струю прямо в пасть Змею, как раз в тот момент, когда зверь готов был испустить огненное пламя. Но вместе огня у него из пасти вырвался клуб дыма. Змей закашлялся, подавился кровью и стал терять равновесие.

- Так-то, - проговорил Гарольд, склоняя голову вперёд. Рана заросла в мгновение ока, и варяг с силой ударил мечом по змеиной шее. Змей Горыныч пытался извергнуть пламя, но лишь жалко сипел и слабел под вражескими ударами. Ещё удар, змеиная шея уже ни на чём не держалась, монстр уже лежал поверженный на земле. Последний удар снёс ему последнюю голову, от страшной боли безголовый Змей взвился и на излёте проткнул своим мечом грудь Гарольда. Скандинав пал на землю, рядом с ним на землю упало тело Ратмира, покрытое страшными ожогами. Теперь он был совсем не похож на себя, обессилевший и изуродованный. Его мог уничтожить даже ребёнок, но все, кто хотели ему смерти, лежали навзничь, раненные или убитые. Гарольд не подавал никаких признаков жизни, и всё же открытие глаза его смотрели ещё осознанным взглядом. Ратмир видел в его глазах страх и разочарование, когда из заставы стали выходить колдуны и волхвы. Доброслав открыл им ворота, и воистину, ни один из них не потерял ни единой капли крови. Застава принадлежала им. И лишь два умирающих тела отделяли их от желанной власти. Одно – тело рыжебородого упыря с мечом в груди. Вурдалак был ранен в сердце, а, значит, жить ему оставалось не долго. Другое тело, изуродованное ожогами, принадлежало тому, кому они были обязаны своей победой. Но он умирал, и никто не знал, как ему помочь.

- Что ж, - проговорил Светозар, - Змей Горыныч сослужил нам хорошую службу, и мы вечно будем помнить его как героя. Застава теперь наша, и мы должны избрать себе нового вождя.

- Воды, - беззвучно шевелил губами Ратмир, - воды мне.

Но никто его не понимал. Лишь Филипп знал, как ему можно помочь, но он был мёртв. Река была совсем рядом, нужно было лишь пройти, проползти, пролететь пару метров, но Ратмир не мог, силы покинули его. В этот момент появились и простые горожане, которые были рады закончившемуся кошмару. Появилась и Агния, бледная и напуганная, но всё-таки живая. И она узнала Ратмира и вдруг упала на колени рядом с ним, из глаз её брызнули слёзы. Она любила его, как, возможно, не любил никто и никогда, не любила даже княжна, видевшая в нём лишь друга, которого можно лишь жалеть. Агния оплакивала его так, будто он был уже мёртв, и от этого колдунам и волхвам стало не по себе. Её слёзы падали на обожжённое умирающее тело Ратмира, и в тех местах, куда они попадали, раны становились не такими ужасными, появлялась живая кожа.

- Постой-ка, постой-ка, - подошёл к ней Доброслав, - ну, конечно, чары воды. Он объединяет чары воды и чары огня. В воду его, быстро!