Бывшая любовница (СИ) - Кариди Екатерина - Страница 32

Все это на контрасте показалось ей удивительно красивым и необычным. Куда ни глянь, все интересно, только и успевала вертеть головой во все стороны.

В отель они прибыли ранним утром, и первое свидание с Мертвым морем тоже вызвало неожиданные ассоциации. Яркий оазис отеля, а кругом, куда хватает глаз, каменистые осыпи и склоны. Удивительное, словно по линейке, расчерченное на полоски прозрачной голубоватой воды, море - какое-то неземное, будто творение инопланетян. Розовеющее небо, золотистые, искрящиеся как хрустальная крошка пляжи, разлитый в воздухе покой. И соль.

Потом, когда взошло солнце и день вступил в свои права, это рассветное диво исчезло, а пляж превратился в обычное лежбище. Вода против ожидания оказалась похожей на обычную морскую, но купаться долго нельзя, и это маслянистое ощущение на коже. Сразу хотелось побежать в душ. Зато загорать можно было сколько угодно, вот Маша и загорала.

И конечно же, на фоне пенсионеров, составлявших основной контингент отеля, она с ее точеной фигуркой и светлыми волосами казалась дивной морской нимфой. Дедушки, приехавшие сюда полечить старые болячки и погреть косточки, как по команде поворачивались в ее сторону, стоило ей появиться на горизонте.

Получалось, дорогой Отто Маркович сознательно запихнул ее на три недели в место, изобилующее одними старичками? На это Маша могла только закатить глаза и посмеяться над продуманной предусмотрительностью своего арийского шефа. Все-таки ее начальник помешанный на контроле оголтелый собственник.

Если вдуматься, он ведь действительно никогда ее от себя далеко не отпускал. Даже странно, что отпустил сейчас. Это насколько же он был обеспокоен, что рискнул довериться своему троюродному или сводно-троюродному брату?

А с Натаном они почти все время проводили вместе, и не такой уж неопытной девицей Маша была в свои двадцать пять с хвостиком лет, чтобы не замечать, что мужчина увлекается ею. Эти неожиданно долгие взгляды, стремление оказаться поближе, поддержать, коснуться как бы случайно. Нравилось ли ей это, хотелось ли новых ощущений? Трудно сказать...

Но подумать на эту тему стоило. Также как и о предложении дражайшего шефа.

Однако мысли о замужестве катались в сознании, как ртутный шарик, ни во что не оформляясь. В такие моменты Маше даже начинало казаться, может, это вообще не ее, и ей вовсе не надо выходить замуж?

К тому же был еще Андрей. Она солгала бы себе, если бы сказала, что не думала о нем. Потому что где-то в глубине сознания тонким рефреном, который ей не всегда удавалось приглушить, его слова дрожали постоянно.

...Я ухожу от Анны.

Той боли и горечи, что ей пришлось по его вине вынести, не пожелала бы и врагу. Разум говорил, что единожды предавший предаст снова, и нельзя войти в одну реку дважды. Умерло, значит должно умереть. Но как быть с тем, что выжечь из себя нельзя?

В конце концов она устала от всех этих бесплодных мыслей и решила оставшиеся две недели отпуска просто жить. Радоваться морю, солнцу, не забивая голову мыслями о том, что будет или чего не будет завтра.

Если так посмотреть, то по истечении первой недели единственный момент вызывал у Маши серьезную озабоченность - предстоящая встреча со знаменитой бабушкой. Эта старая леди на момент их приезда была в отъезде по делам, но появление ее ожидалось тут со дня на день.

глава 49

Людям только кажется, что растения безвольны и статичны. Они живут полной жизнью, испытывают эмоции и чувствуют достаточно тонко, чтобы понимать музыку. Это ли не мерило? Просто другой мир, но осязаемый, реальный.

Так и люди, если вдруг уходят в себя, становясь статичными как растения, и днями лежат, уткнувшись взглядом в изгибы трещины на стене, значит, они просто в другом мире. Точнее, в собственном сознании. Стороннему наблюдателю не понять, что за кошмары переживают они, находясь там, в глубине себя.

Из клиники Аню не забирали, дядька настаивал держать ее там, как своеобразный козырь в этой борьбе. Да она и не смогла бы сейчас находиться у себя, слишком много боли, а в родительском доме - слишком много вопросов, суеты, позора. Пренебрежения и жалости.

Прошел кризис, а за ним и откат, отхлынуло все как волна, оставляя голый сухой песок и мусор воспоминаний. Вот в этом мусоре, глядя на стену перед собой, она и копалась. Снова и снова перебирая в памяти годы своего брака, пыталась понять, почему все пошло так. Почему она на этой койке оказалась.

Где была допущена фатальная ошибка, она же делала все правильно?

Ею всегда гордились, была любимица, звездочка, а теперь она как... билет на ушедший поезд, ее используют как могут, лишь бы выбить компенсацию. Но ведь это ее жизнь, она же живой человек... За что с ней так?

Ее постоянно мокали в вину, как котенка в дерьмо носом. Состояние ущербности привычным стало. Но то, что ей пришлось услышать от дядьки сегодня утром, захлестнуло Аню окончательно. С тех пор как он ушел, она дрожала и тихо плакала, отвернувшись к стене. Слезы скатывались в подушку, она их даже не вытирала.

***

Мать с ужасом смотрела на то, как сгорает ее дочь. Она давно уже раскаивалась, считая, что им не надо было вмешиваться в их жизнь, сами бы как-то разобрались. Анечка и без того как замуж вышла стала немного странная, а Борис стал наседать на нее, так совсем будто разум потеряла. Но теперь брат уже просто выжимал из ее дочери последние соки.

Видя, что положение только ухудшается, женщина сделала единственное, что могла.

***

Андрей был крайне удивлен, услышав в трубке голос тещи. Звонили с незнакомого номера, сам не знал, зачем тот вызов принял. Хотел отбиться, но та вдруг взмолилась:

- Андрюша, не вешай трубку, выслушай, пожалуйста...

Его аж перекосило. Лучше бы отбился сразу!

Но женщина неожиданно заплакала:

- Плохо с Аней, плохо! Понимаешь!

- Сами довели дочь, уважаемая, - ответил он резко.

- Да, да! Андрюша, я знаю... Мы виноваты. Но я тебя умоляю! Плохо ей! Я боюсь отходить от нее, руки на себя наложит.

Твою мать! Его аж в жар бросило.

Очередной виток хитровы*банного шантажа?

Зажал трубку в кулаке, чтобы не сорваться на крик, выдохнул пару раз и спросил так спокойно, как мог:

- Зачем вы мне все это говорите? Я что могу сделать?

- Андрюша...

Он все-таки сорвался на крик.

- Ее лечить надо?! Я дам денег на лечение! Оплачу все!

Женщина снова заплакала, Андрей ждал, подозревая, что им снова денег мало. Наконец она высморкалась и сказала:

- Ничего не надо. Просто поговори с ней. Просто поговори один раз, и все. Прошу тебя...

 А он застыл, матерясь про себя. Понимал, что нельзя, что это хрен его знает чем может быть чревато. Но и отказать не мог, хоть и переворачивалась душа.

- Хорошо. Я буду.

Выдавил из себя и отбился, не дослушав, что она там лепетала о благодарности.

***

Адвокаты как один встали на дыбы - идти в больницу к бывшей жене нельзя. Уже почти дожали по всем вопросам, а тут возможны любые провокации. И все-таки Андрей пошел. Потому что обещал.

Разумеется не один, в сопровождении адвокатов и охраны, которая теперь его повсюду сопровождала. Был мрачен и насторожен, постоянно ожидая подвоха. Настоял, чтобы при встрече присутствовали свидетели и его адвокаты. Бывшая теща на все была согласна.

Увидев его, Анна сначала встрепенулась:

- А, пришел...?

Андрей понял - не ожидала. Уставилась на него дышащими зрачками, а он поразился, насколько ужасно она выглядела. Анна всегда следила за собой, при нем была холеная всегда, а тут за какие-то две-три недели...

Видимо, уловив это все в его взгляде, отвернулась к стене.

- Не смотри на меня, я...

- Все в порядке, - проговорил, садясь напротив. - Выглядишь нормально.

И отвел глаза. Не выглядела она нормально. Теща была права.

Анна села на кровати, подтянув ноги к подбородку, и некоторое время они так и сидели молча. Потом она проговорила: