Раминар (СИ) - Левская Яна - Страница 9

   Над тобою, ведьмою

   Страшною и злобною.

   По проселочной дороге не торопясь шли двое. Оба держали в руках посохи, за плечами несли по сумке. На обоих были одинаковые камлотовые плащи нараспашку, и серые от пыли сапоги. Впрочем, на этом сходство заканчивалось. Один был молод, строен и широкоплеч. Другой - много старше, ниже ростом, сух и жилист. Кожа молодого светилась белизной - этакая благородная бледность. Его товарищ был смугл, в уголках темных глаз затаились морщинки. Смуглый носил усы и бородку, а бледный, казалось, еще не начал бриться, хотя на вид ему было далеко за двадцать.

   Люди направлялись к деревянным домикам поселка Колодцы. В нехитром названии каждому, а уж тем более уставшему путнику, чудился скрип колодезного ворота и плеск воды. На улице вечерело. Дышала дневным жаром дорога. По ее обочинам замерли пыльные веники полыни и чертополоха. Слышно было, как лениво кудахтали куры во дворах или срывалась на кого-то брехливая псина.

   Перед путниками из бурьяна вышла босоногая девчонка, ведя в поводу корову. Пеструха, словно только и ждала, когда они ступят на дорогу, тут же облегчилась. Хозяйка глянула через плечо, бормотнув что-то, и уставилась на как раз обходивших коровье творение незнакомцев.

   - Добры'вечер.

   - Добрый, - старший кивнул, обгоняя замечтавшуюся корову.

   По лицу девчонки растеклась улыбка.

   - Экая у тебе шапка мудрая.

   Молодой невольно вскинул руку к замысловато уложенной головной повязке и поднял глаза на девушку. Та отшатнулась, мигом растеряв веселье. Руки вцепились в поводок. Заскулив, девчонка дала деру.

   Люди еще долго слышали протестующее мычание пеструхи, которую насильно тянули прочь, и суматошное бормотание ее хозяйки.

   - Очаровательно, - хмыкнул смуглый. - С почином тебя.

   - Может быть, мне мешок на голову одеть?

   - Не заводись. У тебя волосы опять выбились.

   Молодой провел рукой по лбу, убирая под повязку серебристые пряди.

   - Мы уже в Колодцах. Куда дальше?

   Старший вытянул из-за пазухи кулон величиной с ладонь, под стеклянной поверхностью которого виднелись размещенные по кругу деления и знаки.  Бросив на него короткий внимательный взгляд, мужчина махнул рукой, указывая направление.

   Дорога взбиралась на вершину холма к деревенской середке. Там красовались добротные срубы с петушками на коньках крыш. Чуть подальше на склонах ютились славные домики с белеными стенами и камышовыми стрехами. Но ходоки свернули с пути, не дойдя и до первого двора. Опираясь на посохи, зашагали по травостою на край села, туда, где дома попадались все мельче и бедней. Там они тоже не остались, а упрямо продолжили рубиться бурьянами и оврагами на самую околицу. Здесь домов уже не было. Заросли жесткой травой улицы, превратившись в тропки.

   В этой стороне от деревни в двух сандах(*)от леса поле вздымалось множеством небольших холмов. На одном из них стояла простая мазанка с пристройкой, напоминавшей кузницу. На пологих склонах пригорка росла кукуруза. В ложбине за чертой огорода, виднелся колодезный журавль. Хатка, одинокая и горделивая, особняком торчала тут, на отшибе, невозмутимо попыхивала дымком из трубы. Рядом точно так же коптила кузница. Мастер работал допоздна. Путники сразу направились туда - на звук охаживающего железную заготовку молота.

   Смуглый занес руку, помедлил секунду и постучал - громко и сильно, чтобы наверняка услышали с той стороны двери. Звон железа оборвался - молот оставили в покое. Через четыре стремительных шага дверь распахнулась. Кузнец, кряжистый мужик с бритым черепом и тонюсенькой косицей у виска, поправляя закатанный рукав, оглядел незнакомцев. Лицо его помрачнело.

   - Добрый вечер, хозяин.

   - Добрый. Да. Покамест, - кузнец задержал взгляд на молодом человеке. - Чего хотели?

   - Приютишь на ночь? Мы заплатим.

   - Чем?

   Старший распахнул плащ, показывая ремень, идущий через плечо под мышку. Ремень туго бугрился кругляшками монет.

   - Помощью по хозяйству, конечно.

   Мастер не спешил рассыпаться в любезностях. По широкому грубо вытесанному лицу невозможно было прочесть ни одной мысли, но какой-то процесс в голове кузнеца явно происходил.

   - До села почему не дошли? Тут ходу...

   - Дорого просят.

   - И я мало не попрошу.

   - Значит, разницы нет.

   - Может, и есть, - кузнец прищурился, выдерживая паузу, а затем отступил назад. - Дело ваше.

   В кузнице было жарко и душно. По стенам метались тени, вторя пляске огня в горне. Под маленьким оконцем, занимая треть мастерской, стоял стол, заваленный разнообразным кузнечным хламом. Над столом в железных скобах, обернутых полосами кожи, покоился огромный двуручный меч. Несомненно, предмет гордости деревенского кузнеца. У горна, бросив меха, следила за пришельцами девчонка в мужских штанах, едва видных из-под огромного кожаного фартука, в который она была упакована, как в доспех. Волосы ее были тщательно упрятаны под платок. По-мужски кивнув вместо приветствия, она стащила чудовищные рукавицы по локоть, обнаружив неожиданно тонкие маленькие кисти.

   - Моя дочь. Лайлин. Я Айхел, - кузнец протиснулся мимо стола, попутно перекладывая вещи подальше от края. - Вход только отсюда. Не сшибите ничего.

   Гости, повторяя маневры хозяина, миновали опасно захламленный стол. Взгляды их задержались на мече. Старший, выпятив нижнюю губу, кивнул молодому. Тот неопределенно повел плечом. Когда оба, вытягивая шеи, нависли над столом в попытке разглядеть меч поближе, кузнец кашлянул в кулак, напоминая о своем присутствии.

   - Сам ковал? - с долей уважения в голосе спросил смуглый.

   - С дочкой.

   - А махнуть пару раз дашь?

   - Там посмотрим.

   В печи что-то звучно треснуло. Полыхнул огонь.

   Лайлин тем временем сняла фартук, повесила на крюк, вбитый в стену, распустила узел платка. На плечи упали две короткие косы. Редкий для южного Аргедана цвет - темно вишневый - сразу привлекал внимание.

   - А как зовут вас? - Оборачиваясь, она наткнулась на молодого, что как раз обходил собранный в кучу у наковальни железный лом. - Ой! Прости. В тесноте да не...

   Девушка запнулась, глядя снизу вверх в красные с белыми ресницами глаза. Нащупав за спиной стену, она опасливо попятилась.

   - Я Халахам, - смуглый, улыбаясь, изобразил поклон.

   Его товарищ выпятил подбородок и расправил плечи, предлагая рассмотреть себя хорошенько. Странная радужка под взглядом Лайлин потемнела, изменив цвет на бордовый.

   - Алестар, - в тихом ответе прозвучал вызов. Затем, решив рубануть с плеча, мужчина сгреб пятерней головную повязку. На спину скользнул и разбился жгут белых с серебристым переливом волос. Айхел шумно выдохнул и заглянул в лицо гостя. Посмурнел.

   - Видел волчат таких. Единожды. Дохлых. Сами белые, как мука, а глазенки розовые. Но людей... А что там, - он ожесточенно махнул рукой. - Заходите. Я не тот человек, чтоб за разницу ненавидеть.

   Дом от кузницы отделяла добротная дубовая дверь. Айхеловы "хоромы" состояли из кухни, куда и ступили сейчас люди, и двух комнат: отцовской и дочериной. Сени завалены были мешками с мукой, пшеном и картошкой. Так что к наружным дверям оставалось пробираться узенькой тропкой, касаясь плечом стены. В доме было чисто и уютно, несмотря на тесноту. На окнах красовались вышитые занавеси. В углах комнаты по стенам вился цветочный орнамент.

   Пока гости осматривались, Лин, уже успев поставить на печь котелок с водой, быстрым шагом прошла в сени за крупой. Айхел отвел постояльцев в свою комнату, принес лохани с водой для умывания, оставляя Халахама с Алестаром располагаться. Сам полез на чердак за сеном для кроватей. Дело спорилось, дом преображался, наполняясь звуками, светом, движением. Когда гости вышли из отведенной им комнаты, посвежевшие и голодные, ноздри их затрепетали от запаха жареного мяса и лука. В центре стола едоков поджидало блюдо с румяными, истекающими соком пичужками вроде лесных голубей, а Лайлин уже рассыпала по тарелкам горячую кашу.