Долгая полночь (СИ) - Скумбриев Вадим - Страница 48

– На вашей одежде нет герба... – попытался защищаться бургундец, но Берт тут же заткнул его:

– По-твоему, я должен таскать герб, чтобы схватиться с первым же отрядом французских разбойников? Болваны! Моя цель – доставить эту фею в Бордо, и клянусь Господом, если для того потребуется переодеться в пекаря, я это сделаю! Ну а вы, вы караулите тут у моста, задерживаете верного слугу своего же сюзерена – и на что же вы годитесь? – он спрыгнул с коня. – Да ни на что!

– А почему фея связана? – вдруг спросил один из парней, зыркнув в сторону Жанны. Голова у него была замотана окровавленной повязкой.

– Связана? Олух! Остолоп! Да она же просто морочит тебе голову, вот, смотри! Магия! – словно случайно сэр Ламберт оказался за их спинами, указывая на Жанну. Та улыбнулась и подняла стянутые руки:

– О, доблестные воины, спасите меня, и клянусь именем королевы Глорианы, я одарю вас всех неземными богатствами!

Все уставились на неё, точно на небывалое чудо, и в тот же миг Берт взмахнул мечом.

Короткими быстрыми ударами он успел убить троих, прежде чем растерянные ополченцы оправились от потрясения и схватились за клинки. Жанна попыталась спрыгнуть на землю, но оба арбалетчика словно по команде разрядили в неё оружие, и конь рухнул, едва не подмяв под себя всадницу – болт попал ему в грудь. Второй оцарапал Жанне плечо.

Берт улыбался – той самой виноватой улыбкой, с какой он вонзил меч в шею Эвену. Улыбался и щурил глаза, как кот, которого застали у банки со сметаной.

Арбалетчик, застреливший коня, поставил ногу в стремя и принялся натягивать тетиву – да так и упал, когда клинок Берта задел его по голове. Тотчас же прыгнули вперёд двое мечников, но сэр Ламберт ушёл от удара изящным вольтом, словно не сражался, а на балу танцевал. Мелькнул его меч, один из бургундцев зажал ладонью рассечённое горло, второй замахнулся и лишь хрюкнул, когда отточенное лезвие самым острием вспороло ему грудь. Меч сэра Ламберта жил своей жизнью, превратившись в серебряную змею – гибкую, быструю и смертельно опасную.

– Обходи его! – заорал командир. Щёлкнул арбалет второго стрелка, и Берт прыгнул, на ходу перехватывая меч. Командир лишь повернулся, когда враг мелькнул сбоку от него, получил по животу и с невнятным всхлипом согнулся пополам, забыв про всё и стараясь удержать вываливающиеся кишки. Взмахнул мечом парень с повязкой на голове, лязгнула сталь и клинок его плюхнулся оземь вместе с пальцами, а следом, вопя, упал и солдат.

Жанна нашарила меч одного из ополченцев и принялась разрезать верёвки. По коже прошлась боль.

Берт сосредоточенно отрубал руки последнему пехотинцу, когда Жанна ударила – вонзила острие в бок арбалетчику, который уже поднял оружие. Тот вскрикнул, повернулся, сбивая колдунью в пыль. Голова загудела от полученной оплеухи.

А потом на лицо и грудь Жанне пролился горячий красный дождь, и она закрыла глаза.

– Глупость людская безгранична, – сказал Берт, добивая стонущего командира. Затем его клинок с хрустом вонзился в грудь парня с повязкой.

Вопли прекратились.

Жанна с трудом поднялась, вытирая лоб. Если я сейчас не выкупаюсь, – подумала она, – лучше зарежусь этим вот мечом.

– Гляжу, тебе не помешала бы ванна, – услышала она.

– Тут не поспоришь, – согласилась колдунья.

Берт смерил её долгим взглядом.

– Я хочу вымыться, – сказала Жанна, чувствуя, как сворачивается на коже кровь арбалетчика. – Соскрести с себя дрянь, которой ты меня только что облил. Без верёвок.

Он задумался.

– А если нет?

– Я ведь помогла тебе. Подыграла. Не дала выстрелить...

– И ты можешь сбежать, стоит мне пустить тебя в озеро, – хмыкнул рыцарь.

Жанна снова закрыла глаза. Представила, как будет ехать под палящим солнцем, покрытая засохшей кровью. Как будет чесаться лицо, как пот смешается с коричневой коркой, превращаясь в мерзость с неописуемым запахом. Как...

– Пожалуйста, – услышала она собственный тихий голос и тут же устыдилась этого. Впервые за долгие годы она что-то просила – униженно, с мольбой.

– Так и быть, – Берт сунул меч в ножны, и Жанна облегчённо выдохнула. Она ожидала куда худшего. – Но сначала лошади. Жаль коня, да впрочем, у нас теперь есть целый табун. Ты ведь не хочешь идти дальше пешком?

Жанна не хотела.

Бургундцы ездили на простых деревенских лошадях, явно только недавно вынутых из оглобли и отобранных у крестьян. По сравнению с красавцем-дестриэ, что лежал сейчас поодаль, они выглядели совсем уж плохонько. Берт задумчиво оглядывал животных, трогал, похлопывал по бокам, но всё не находил подходящего.

– По всему выходит, что придётся нам с тобой ехать порознь, – наконец сказал он. – Эти клячи и меня одного-то едва выдержат, а ты, фея, лёгкая, но всё же кое-что весишь. Так что цени мою доброту.

Рыцарь поснимал сбрую со всех лошадей, кроме двоих, которых привязал к деревцу. Мертвецов оттащил на обочину и оставил зверям – ни ему, ни тем более Жанне даже не пришло в голову пытаться похоронить их. В нынешние времена с похоронами и без того приходилось туго – в иных городах просто не успевали рыть ямы, и истекающие гноем чумные трупы так и оставались гнить под солнцем.

– Теперь вода, – сказал Берт.

Они спустились к озеру. Жанна обернулась – рыцарь не спускал с неё глаз. И расстегнула пояс.

Берт одобрительно хмыкнул.

Заляпанная кровью сорочка полетела на землю. Следом упала юбка и сапоги. Жанна сбрасывала одежду, наслаждаясь возможностью хоть немного побыть в прохладной воде – пусть даже под взглядом тюремщика-конвоира. Сейчас плевать она хотела на него.

Но едва обнажённая колдунья коснулась воды, как Берт схватил её за руку.

– Сперва я приму кое-какие меры, – сказал он. – Не то ты соблазнишь меня своим чудесным телом, затуманишь взгляд фейскими хитростями и уж точно сбежишь.

Жанна закрыла глаза, стараясь совладать с собой.

Купаться с верёвкой на ноге – то ещё ощущение, но эта досадная мелочь не могла уменьшить удовольствие от смытой с кожи скверны. Жанна тщательно промыла волосы, пучком травы протёрла лицо, а затем прополоскала сорочку. Кровь исчезала, растворяясь в реке.

– Мне нравится, как ты это делаешь, – сказал Берт. Жанна подняла голову. – Умываешься. Красиво и нежно, словно корриган. Век бы смотрел.

– Глаза не запороши, – проворчала Жанна, стирая остатки крови с груди. – Лучше бы сам в воду залез. Если уж я еду с тобой, то не хочу нюхать ещё и твой пот.

Он ничего не сказал, но Жанна знала, что неправа. Под этим солнцем уже через пару часов вонь снова станет их лучшим спутником. И нюхать пот – одно, а ведь вскоре к нему добавится запах палёной мертвечины и дыма. Но даже верёвки, снова оказавшиеся у неё на руках, не смогли затмить ощущения чистоты, что разлилось по телу.

Легко, словно пушинку, Берт закинул пленницу в седло. Жанна тотчас дала коню шенкелей, подгоняя вперёд, но рыцарь вовремя перехватил повод.

– Ну, дорогая моя фея, не стоит так сердиться, – он покачал головой. – Нет, слыхал я, что ты горяча, но и знать не знал, насколько.

– Не снимешь ли путы с моих рук? – спокойно спросила Жанна.

Берт только расхохотался и принялся крепить седельные сумки.

– Я могу упасть, – добавила Жанна.

Связанные руки и в самом деле не позволяли ей держаться за шею лошади, а сидение боком в мужском седле не доставляло удобств.

– А упадёшь, так я подниму тебя обратно, – сказал рыцарь.

Жанна лишь вздохнула.

Правда, у неё оставались свободными ноги, но ехать было очень неудобно. Оставалось лишь надеяться, что бдительность его ослабнет и Жанна сумеет воспользоваться своим положением.

На самом деле Берт был прав как никогда, что не снимал с неё верёвки, разве только как сейчас, для купания. Не то она обязательно сбежала бы. Как можно удерживать человека в плену, если его не держат крепкие путы и решётки?

Только людьми, а Берт – один.

Впрочем, у неё есть ещё один шанс. Рискованный, но в случае удачи она покинет рыцаря так быстро, что тот и проснуться не успеет. Нужно лишь позвать Балгурфа.