Соседи по квартире (ЛП) - Лорен Кристина - Страница 66

— Келвин, — я закрываю глаза, внезапно ощутив приступ дурноты и сожалея, что ввязалась в этот разговор. — Пожалуйста, не надо.

Он подходит ближе и кладет руку мне на предплечье.

— Холлэнд, я не понимаю, про какие фотографии ты говоришь.

Судя по всему, Келвин говорит искренне. Наверное, он просто не видел их, поскольку не сидит в Твиттере и не читает сплетни. Я достаю телефон и тут же нахожу нужный сайт — так до сих пор и не закрытый.

По части мучений самой себя я профи.

Келвин берет у меня телефон, но в этот момент микрофон в зале издает жуткий звук, а потом раздается громкий голос Джеффа:

— Эта штуковина уже включена?

Все присутствующие смеются над смешной реакцией Джеффа, в то время как напряжение между нами с Келвином как будто рассекается ровно посередине. Я осторожно отхожу в сторону. Смотрю по сторонам в поисках Дэвиса и нахожу его в дальнем углу беседующим с давними друзьями Роберта из Де-Мойна, которых Джефф пригласил на вечеринку.

— Уверен, все присутствующие здесь знают Роберта, но немногие знакомы со мной, — начинает Джефф.

В ответ на несколько протестующих возгласов мой дядя все же продолжает:

— Я Джефф, муж Роберта Окая.

Чувствуя онемение во всем теле, я неохотно присоединяюсь к бурным аплодисментам. Хочется насладиться вечером в честь Роберта, но момент кажется странным и нереальным; я словно смотрю на происходящее сквозь стекло.

— Хочу поблагодарить всех, кто пришел сегодня отпраздновать день рождения Роберта, его награду и одну новость, которой мы хотим с вами поделиться, — Джефф смотрит на своего мужа, стоящего в другом конце зала. — Я очень счастлив, что свою жизнь делю с тобой, мой дорогой.

Под гром аплодисментов Роберт подходит к Джеффу, целует его и занимает место у микрофона.

— Процесс сочинения «Его одержимости» был похож на одержимость, — начинает он, и все понимающе смеются. История, как Роберт практически не спал целый месяц, пока писал музыку к спектаклю, уже стала легендарной. — Но как постановка воплощалась в жизнь — это нечто невероятное. Сейчас об этом знают почти все: всего несколько месяцев назад у нас не было ведущего музыканта, при этом к актерскому составу вот-вот должен был присоединиться блистательный Рамон Мартин, и я изо всех сил пытался придумать, как выйти из этой ситуации. Волновался при этом, что со временем спектакль не будет востребован, — посмотрев в толпу, Роберт тут же находит взглядом меня. — И однажды моя племянница Холлэнд силком потащила меня на станцию метро, где играл на гитаре молодой выпускник Джульярдской школы.

Все вокруг снова ликуют, а Келвин поворачивается ко мне. Его взгляд напряженный и обеспокоенный, но ему приходится отвернуться, когда его зовет Роберт:

— Иди сюда, Келвин.

На его лице появляется неохотная улыбка, когда толпа расступается и дает ему присоединиться к Роберту. Я чувствую себя отрезанной от него, поскольку люди тут же возвращаются на свои места.

Роберт продолжает речь, рассказывая, как на прослушивание пришел Келвин и всех поразил. Опустив визовые трудности, переходит к тому, как Келвин начал выступать с Рамоном, позвав к микрофону на этот раз и самого Рамона. Потом Роберт подробно рассказывает о первом спектакле и о том, что каждый последующий имел бешеный успех, и вечером у театра регулярно собиралась большая толпа.

Он начинает делиться новостью про грядущую премьеру в Лос-Анджелесе, как вдруг ко мне кто-то подходит.

— Уверен, тебе сейчас нелегко.

Я поворачиваюсь к Брайану, который кивком показывает на Келвина, и чувствую, что краснею. Мой бывший босс смотрит прямо перед собой, сжав челюсть. Мы столько раз ссорились с ним по разным поводам, но сейчас все это кажется бессмысленным.

— Ты специально выбрал этот момент, чтобы ткнуть меня носом?

Когда Брайан поворачивается ко мне, мне становится странно дискомфортно. Так долго я на него никогда не смотрела; мы словно всегда были незнакомцами — до этого момента я даже не знала, какого цвета его глаза.

— Я не подначиваю, — тихо говорит Брайан. — Просто говорю, что это тяжело, поскольку Роберт переезжает в Лос-Анджелес, и паршиво видеть Келвина с другой.

Я в замешательстве смотрю на него.

— Ты сделала для этой постановки нечто нужное — невероятно глупое, конечно, но исходя из правильных причин, — он хмурится. — А теперь ты здесь, слушаешь все это, и тебе явно больно. Я просто по-человечески хочу тебя пожалеть.

— Прошу прощения… — бормочу я и, развернувшись, ухожу, потому что готова расплакаться прямо сейчас. Осторожно пробираюсь сквозь толпу и выхожу в небольшой коридор, соединяющий банкетные залы. Дойдя до конца коридора, я прислоняюсь лбом к двери, ведущей на лестницу.

Мне хочется сбежать домой, но мой гардеробный номерок у Дэвиса, а телефон так и остался у Келвина.

Сзади открывается дверь, и в тихий коридор врываются радостные возгласы и аплодисменты; видимо, Роберт рассказал про Лос-Анджелес.

Но после мягкого щелчка снова наступает тишина.

Кто-то подходит ко мне со спины — шаги раздаются неторопливые и уверенные, — а потом с ирландским акцентом произносит:

— Холлэнд.

— Возвращайся в зал, — отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Мне не хочется устраивать драму на вечере, посвященном Роберту. — Они еще не закончили с объявлением.

— Закончили. Только что, — помолчав, Келвин тяжело вздыхает. — Я видел, как ты ушла, и… кажется, не совсем понимаю, что происходит.

Все еще не решаясь повернуться к нему лицом, я пытаюсь проглотить комок в горле.

— Ты про что именно?

— Про мое фото с Натали, — голос Келвина звучит тихо и мягко. — Ты вообще видела эту фотографию?

О чем это он?

— Ну конечно. Я не могла перестать на нее смотреть.

— А ты уверена?

Наконец я оборачиваюсь, совершенно сбитая с толку. Выражение его лица смягчается, когда Келвин видит, что я плачу. Протянув руку, он осторожно вытирает бегущую по щеке слезу.

— Посмотри еще раз.

Шмыгнув носом, я забираю у Келвина свой телефон, ввожу пароль и, наверное, уже в сотый раз смотрю на фотографию.

Прикусив губу, он ждет, а потом тихо усмехается.

— Натали Нгуен, — показав пальцем на изображение, он улыбается. — Ты что, решила, будто я встречаюсь с Натали Нгуен?

— Так все считают. Вас обоих уже видели вместе, а здесь ты ее обнимаешь, — нервно облизнув губы и беспокоясь, что упустила какой-то важный нюанс, говорю я. — Так написано в Entertainment Weekly.

— Я видел ее на нескольких театральных мероприятиях. А это фото вроде бы с премьеры фильма Рамона, да? — я киваю, после чего Келвин показывает на край фото, где, если присмотреться, можно заметить фрагмент чьего-то рукава. — Думаю, тут обрезали изображение Рамона, и складывается впечатление, будто мы позируем с Натали вдвоем. Знаешь, сколько раз меня фотографировали в тот вечер?

Я вытираю нос.

— Нет.

— Наверное, тысяч пять, — Келвин увеличивает фрагмент изображения, где видна его ладонь, после чего передает телефон мне. Это моя наименее любимая часть фотографии — рука Келвина обвивает ее талию, — поэтому мне требуется время, чтобы понять, что именно он пытается показать. На его пальце по-прежнему надето обручальное кольцо.

Опустив взгляд на руку Келвина, я вижу, что кольцо у него на пальце и сейчас.

— А та Натали, Натали Эджертон — знакомая Марка, — поясняет он, и у меня внутри все ухает куда-то вниз. — Однажды он представил нас друг другу, потом я женился на тебе, а потом влюбился. Ага, именно в таком порядке. Кстати, на то ее сообщение я так и не ответил.

Закрыв лицо руками, я издаю протяжный стон.

— Боже мой.

— А у Натали Нгуен была небольшая роль в фильме, где участвовал Рамон, — убрав мои руки от лица, Келвин берет их в свои. — Даже если бы я интересовался другими женщинами — что совсем не так, — неужели ты думаешь, что несколько месяцев назад эта актриса стала бы звонить безработному уличному музыканту с желанием встретиться?