Соседи по квартире (ЛП) - Лорен Кристина - Страница 52

— Это всего лишь одна из возможных причин…

— Да. Я знаю.

— Предлагаю быть оптимистами и допустить, что он искренен, — говорит Джефф. — Если все будет хорошо, Келвину повезет вдвойне: помимо работы, которую он любит, в его жизни будешь ты. Это даст тебе возможность понять, чего хочешь ты сама и какой будет твоя жизнь. Она не должна походить на мою, на жизнь Роберта или Келвина.

— Я понимаю.

— И в ближайшее время она может быть совершенно не похожа на те будни, которые ты рисуешь для себя в воображении лет через десять.

— Но именно это меня и пугает, — отвечаю я. — Мне страшно, что моя жизнь и через десять лет может выглядеть такой же. А как же Келвин? Он ведь захочет двигаться вперед. Или куда-нибудь в сторону.

— Ты этого не знаешь. И знать не можешь. Все, на что ты на самом деле способна, — это проделать собственный путь, — встав, Джефф относит пустую чашку на кухню. — Давай закажем что-нибудь поесть.

***

Я сплю без задних ног в гостевой комнате, да так крепко, что когда Роберт мягко трясет меня, издаю стон и всплескиваю руками, чуть не уронив на пол телефон, который он мне протягивает.

— Просит тебя, — вложив в мою ладонь трубку, говорит Роберт, а потом недовольно добавляет: — Твой парень, кстати, играл сегодня скверно.

После чего выходит из комнаты и с тихим щелчком закрывает за собой дверь. Я смотрю на телефон и часто моргаю. И без лишних разговоров мне понятно, что звонит Келвин. Он плохо играл сегодня?

— Привет, — хрипло говорю я в трубку.

Голос Келвина звучит низко и сонно.

— Привет, — звук его голоса резонирует во всем моем теле, словно он сейчас повернулся набок и прижался лицом к моей шее. — Надеюсь, нормально, что я звоню по этому номеру.

По моим рукам бегут мурашки.

— Конечно. Я оставила мобильный дома.

— Ага. Я знаю, — невесело усмехнувшись, отвечает он.

В ожидании, что нужные слова появятся в голове сами собой, я смотрю в потолок. Мой гнев сейчас похож на потухший костер — остывший и присыпанный пеплом.

— Я надеялся, что вчера вечером ты придешь, — говорит Келвин. — В театр.

— Я была расстроена.

Сделав неспешный вдох, Келви издает еле слышный стон.

— А потом надеялся, что ты придешь домой, но заснул.

— Я заночевала у Джеффа и Роберта.

— Когда утром зашел в спальню, чтобы извиниться, я так и подумал, что ты отправишься к ним, — низким голосом говорит он. — Но ты не пришла ночевать.

Келвин хотел извиниться? Почувствовав острое желание, чтобы сейчас он был рядом со мной в кровати, я зажмуриваюсь.

— Ты как? Сможешь прийти сегодня домой? — Келвин снова делает глубокий вдох, а когда выдыхает, я понимаю, что он разминает мышцы. — Мне не нравится, как все вышло, mo stóirín. Совсем не нравится.

— Мне тоже это не нравится, — тихо отвечаю я, гадая при этом, слышат ли меня сидящие в гостиной Джефф с Робертом. — Ты заставил меня считать себя отвратительной. Как будто я сделала что-то плохое. Но это не так.

— Я знаю. Блин, — говорит Келвин, шумно выдохнув через нос. — Я хреново себя повел. А вечером чувствовал себя паршиво. И играл ужасно.

— Ага, могу себе представить, насколько нервозно думать о возможности покинуть страну, если все пойдет не так, — я морщусь, едва произношу эти слова.

Прежде чем Келвин отвечает, проходят долгие несколько секунд, и на этот раз его акцент заметен сильнее обычного.

— Причина была вовсе не в этом. Неужели ты действительно считаешь, что я буду играть с тобой и твоими чувствами?

Я закрываю глаза от удовольствия. Ирландский акцент Келвина исказил буквально каждое слово.

— Я не знаю.

— Может, мне лучше прийти сейчас туда? Или чего ты хочешь?

Откровенно говоря, мне хочется домой, забраться к Келвину под одеяло и почувствовать тепло его тела, когда он притянет меня к себе. Я хочу шеей и грудью ощущать вибрацию его голоса и видеть как он, нависший надо мной, всем телом закрывает собой свет в спальне. Но при этом мне нравится то ощущение силы, которое чувствую сейчас. Вчера я проснулась — во всех смыслах этого слова; многое остается неопределенным до сих пор, но кое-что важное все-таки прояснилось, и я не хочу, чтобы это ощущение исчезло слишком быстро. По крайней мере, прежде чем смогу дать этому важному название.

— Я хочу извиниться, — низким рокочущим голосом говорит Келвин. — Возвращайся домой. Дай мне по зубам, если хочешь, но потом поцелуй.

***

Когда захожу в квартиру, в гостиной пусто. Бросив ключи на стол, я снимаю пальто и вешаю его на спинку стула. Дверь в ванную открыта, но Келвина там нет. Квартира кажется странно необитаемой — не слышно ни постукивания в батарее отопления, ни звяканья посуды. Как будто меня не было здесь неделю, а не чуть больше суток.

Келвина я обнаруживаю в постели, сидящего прислонившись спиной к изголовью и смотрящего в сторону двери.

Его лицо сразу же расслабляется, едва он замечает меня.

— Привет.

Разувшись, я несмело ему улыбаюсь и сажусь на край кровати, но Келвин приподнимает одеяло и приглашающе похлопывает рукой по матрасу.

— Забирайся. Мы можем поговорить и здесь.

От такого предложения отказаться трудно. Я снимаю спортивные штаны и толстовку, после чего ныряю под одеяло и моментально ощущаю тепло его тела. Келвин лежит совершенно голый и кажется горячее полуденного солнца. Проведя рукой по моей спине, он расстегивает бюстгальтер и бросает куда-то себе через плечо. От его еле слышного стона меня охватывает трепет и сильное желание прижаться как можно ближе.

— Прости меня, — кусая свою губу и глядя мне в глаза, произносит Келвин. — То, что я тебе наговорил… это нечестно. Наверное, я был озадачен, поскольку не понял, что в иммиграционном центре ты говорила чистую правду. Или же был расстроен, что в течение того времени, когда я жаждал тебя, ты притворялась, будто ничего по отношению ко мне не испытываешь. Причин, казалось, для этого не было. Вот я и почувствовал себя сбитым с толку.

Келвин радостно улыбается в ответ на мою улыбку.

— Я не могу сказать с уверенностью, что полностью доверяю твоим действиям, — положив руку ему на грудь, говорю я. Опустив взгляд, Келвин слегка качает головой; он не понимает, что я имею в виду. — Ведь ты можешь оставаться в этой квартире и иметь работу, не занимаясь со мной сексом.

— А, — закрыв глаза, понимающе произносит он. Как будто я подтвердила какие-то его домыслы.

— Мы вполне можем выглядеть убедительно и без этого, — тихо продолжаю я. — Но теперь, когда ты знаешь, что нравился мне еще до нашего знакомства, я не могу продолжать, не понимая сути наших отношений. Иначе чувствую себя без почвы под ногами.

Келвин внимательно смотрит мне в лицо.

— Мое чувства по отношению к тебе не имеют ничего общего с желанием иметь работу, которую ты мне нашла.

Из-за влияния, которое оказывают на меня его слова, мне становится трудно говорить.

— Правда? Потому что, как ты сам недавно сказал, было бы дерьмово играть со мной таким образом.

Келвин наклоняется меня поцеловать, но в последний момент останавливается.

— Правда. Конечно же, на мои чувства влияет твоя способность понимать музыку. И твое мнение значит для меня больше, чем мнение Роберта или Рамона. Но дело здесь не в работе, а в том, что музыка — это часть тебя.

Подавшись вперед, я прикасаюсь своими губами к его, и Келвин со стоном переворачивает меня на спину, оказавшись сверху и положив ладонь мне на щеку. Напряжение в теле мгновенно тает, и я приподнимаю бедра, когда он устраивается у меня между ног.

Целоваться и обниматься… это так приятно.

Немного отодвинувшись, Келвин хитро ухмыляется.

— Значит, за полгода до нашего знакомства, да?

— Не меньше, — смеясь и краснея, отвечаю я. — Это было грандиозное увлечение.

Проведя руками по его плечам, я зарываюсь в волосы, в то время как Келвин поцелуями спускается по моей груди к животу, а потом, нырнув под одеяло, целует сначала одно бедро, потом другое и проводит языком между ними.