Соседи по квартире (ЛП) - Лорен Кристина - Страница 48

— Успокойтесь, — говорит Келвин и пытается улыбнуться. — Я и так каждый вечер появляюсь у театра. Просто приходите в следующий раз.

Но Келвина уже снова окружают и со всех сторон тянут руки. Он пытается оставаться вежливым, а я… Господи боже, я невероятно взбешена.

Я отцепляю чью-то руку с лацкана пиджака Келвина.

— Не трогайте его. И не преследуйте нас. Приходите в другой раз, и мой муж оставит вам автограф. Если вы будете вести себя более спокойно.

Уставившись широко раскрытыми глазами на Келвина, девушка приносит извинения. Это всеобщее безумие отчасти похоже на битломанию. Она сейчас сама не своя и словно вот-вот расплачется. Келвин, похоже, действительно встревожен. Еще бы. Вокруг стоит не меньше пятнадцати девушек, каждую секунду снимающие его на телефон. Несколько уже плачут.

Я беру Келвина за руку, и этот жест явно придает ему сил.

— Готов? — спрашиваю я.

Он кивает.

— Не ходите за нами, — говорю я и не узнаю собственный голос. Никогда в жизни не была такой решительной и властной.

Полквартала за нами никто не следует — то ли поклонницы развернулись и ушли в другую сторону, то ли просто вспомнили, что они приличные люди, и решили за нами больше не бегать. Келвин не выпускает мою руку, и я отчетливо ощущаю его быстрый пульс.

— Какое-то помешательство, — произносит он.

Я останавливаюсь и увлекаю его в небольшую нишу, где расположен вход в закрытый сейчас магазин одежды. Келвин молча смотрит на меня, и у него на шее бешено пульсирует вена.

— Ты в порядке? — интересуюсь я.

Он наклоняется к моим губам, секунду медлит, а потом целует. Это не похоже на утренний поцелуй, когда мы оба сонные и хихикаем, и не такой, как бывает после выпивки — с участием зубов и языка. Прикосновение скорее похоже на поцелуй, который Келвин подарил бы мне, если бы любил: взяв в ладони мое лицо, он мягко прижимается губами к губам и благоговейно замирает. Когда Келвин отходит, в свете ближайшей вывески его глаза кажутся почти такого же оттенка, что и волосы, — светло-ореховые, янтарные.

— Ты невероятна, — говорит он.

— Я вела себя как стерва.

— Нет, — отвечает Келвин и целует меня снова. — Я и в самом деле испугался, а ты… Нет, ты не такая.

***

К моменту, когда мы добираемся до бара, там уже полно народу. Мы с Келвином пробираемся мимо барной стойки в гавайском стиле к столику, где нас ждет Лулу.

— Ну наконец-то, мать вашу, — она встает и крепко обнимает обоих. Когда Лулу снова садится, ее стул немного отъезжает назад, но ей, судя по всему, плевать.

— Извини. Сегодня было много народу в очереди за автографами, — я кивком благодарю Келвина, когда он помогает мне снять пальто все еще немного подрагивающими руками. — А потом Келвина преследовали поклонницы.

— Ох уж эти селебрити! — восклицает Лулу и благодарит официантку, которая подошла с новым бокалом вина и чтобы забрать пустой. Мне хочется поподробнее рассказать Лулу о случившемся, но похоже, сейчас ее никто, кроме себя самой, не интересует.

Официантка поворачивается к нам.

— Что вам принести?

Я киваю в сторону бокала вина Лулу и сажусь за столик.

— Мне то же самое, а… — замолчав, я вопросительно смотрю на Келвина.

— Я буду молочный стаут [сорт пива — приме. перев.], — сняв угольно-черный шарф, Келвин неуверенно улыбается Лулу. — Ну привет!

— Ну привет, — повторяет она. — Боже, ты только взгляни на себя. До чего очарователен, — добавляет Лулу, но ее слова не похожи на комплимент; скорее наоборот.

— Давно ты здесь? — незаметно глянув на часы, спрашиваю я. Мы опоздали всего на двадцать минут, но Лулу успела выпить явно не один бокал.

— Уже какое-то время, — сделав глоток, отвечает она. — Сегодня было прослушивание, и меня перебили буквально после первой произнесенной фразы, заявив, что им достаточно.

Я провожу своей рукой по ее.

— Ох, Лулу, как жалко.

Насмешливо закатив глаза, она убирает руку и снова берет свой бокал.

— Поэтому я решила, что раз уж в моей жизни ничего годного не происходит, можно и напиться.

От моего внимания не укрывается ее тон. Лулу явно не в настроении. Снова. И после произошедшего с Келвином мне придется как следует поработать, чтобы правдоподобно изобразить сочувствие.

— Прости, милая, я не помню, чтобы ты говорила про прослушивание. Я могла бы тебе помочь с…

— Ничего подобного.

С ощущением, будто меня толкнули, я откидываюсь на спинку стула и вопросительно смотрю на Келвина. Я ее неправильно поняла? Он еле заметно пожимает плечами, давая понять, что так же сбит с толку.

Решаю поинтересоваться, какого черта она так себя ведет, но тут с нашими напитками к столику подходит официантка. Прежде чем та уходит, Лулу заказывает себе еще вина.

— И давай закажем перекусить, — предлагаю я. — Ты сегодня что-нибудь ела?

Лулу безучастно смотрит на меня поверх бокала.

— Это ты так не особенно тонко намекаешь, что я много выпила?

— Я так говорю, потому что на часах почти одиннадцать, и если ты поешь, настроение поднимется.

Многозначительно посмотрев на меню, Лулу заказывает на всех перчики шишито и петрушку-фри с чесноком, подчеркнув при этом, что официантка непременно должна оформить нам раздельный чек.

Келвин пододвигается ко мне поближе.

— И как, есть в планах новые прослушивания? — мягко спрашивает он.

— Ничего нового пока что не предвидится. Сегодняшнее было для рекламного ролика какого-то магазина электроники, но, судя по всему, авторам хотелось, чтобы я получше вжилась в роль и прочее бла-бла-бла, — говорит Лулу и опустошает бокал.

У нее явно сегодня был дерьмовый день. И я уже видела Лулу такой. Обычно садилась с ней рядом, обнимала и рассказывала, какая она замечательная. Сегодня же я словно смотрю на нее сквозь мутное стекло и совершенно не испытываю желания начать успокаивать. Лулу ведет себя по-мудацки — и замечательной ее назвать язык не повернется.

— А где Джин? — сделав глоток вина, интересуюсь я.

— Работает, наверное. Понятия не имею.

Мы с Келвином переглядываемся.

— Ну а у вас как дела? — спрашивает она. — Как спектакль? Хорошо?

— Если не считать недавнего безумного приключения, все отлично, — широко улыбаясь, отвечает Келвин. — Когда в зале гаснет свет, мне до сих пор трудно поверить, что теперь это моя реальность.

— А я обалдеваю каждый раз, когда вижу его на спектакле среди музыкантов, — сбивчиво добавляю я, и Келвин, засмеявшись, целует меня в щеку.

Будто специально выбрав этот момент, к нам подходит женщина с программкой в руке, и Келвин тут же становится настороженным. Дрожащим голосом она очень вежливо просит автограф. Келвин ей улыбается и явно тем самым оконачально очаровывает — женщина мгновенно включает режим фанатки: упрашивает сделать совместное селфи, умоляет об объятиях и чуть ли не предлагает ему своего первенца в дар. Келвин кладет руку мне на бедро, и от прохладного прикосновения обручального кольца по всему телу проносится горячая волна. Я сжимаю бедра вместе. Господи боже, после прошлой ночи между ног до сих пор приятно ноет.

Для стороннего наблюдателя очевидно, что Келвин еще не привык к своей растущей славе, и мне приятно, что все это происходит у меня на глазах. У многих ли из нас имеется опыт оказаться в центре подобного обожания? Но сидящая напротив Лулу с наигранным равнодушием копается в своем телефоне.

Подписав программку и сделав селфи, Келвин вопросительно смотрит на меня, после чего обращается к Лулу:

— Я могу достать тебе билеты на спектакль, если хочешь.

— Спасибо, не надо, — отвечает она и кладет телефон на стол. — Я и так насмотрелась этого дерьма. В последний раз на спектакле, кажется, был Райан Гослинг? Вся моя лента в Твиттере кипятком писала.

Келвин улыбается — был тот еще переполох, перешедший потом в буйное веселье за кулисами.

— Ага. Он дружит с Рамоном.

— Ты с ним знаком?