Отдаю себя революции... - Николаев Владимир - Страница 12

Время летело быстро. Не успел оглянуться, как отшумело половодье, кончилась распутица, пришла зеленая весна с теплым и ароматным дыханием раннего цветения. Сразу же после празднования Дня освобожденного труда Фрунзе едет во главе представителей делегации белорусских селян в столицу на I Всероссийский съезд крестьянских депутатов.

В Питер хотелось давно. Там обязательно будут встречи со старыми товарищами по подполью, возможно, доведется свидеться с кем-нибудь из ивановцев, а если очень повезет, то, может быть, там окажутся и шуяне. И конечно же на съезде удастся разузнать, что творится в других краях, разжиться опытом. Но самая большая и радостная надежда — увидеть Владимира Ильича Ленина, поговорить с ним. Даже не поговорить, а поглядеть на него — изменился ли со Стокгольма? — и послушать. Это радовало и наполняло нетерпением.

Съезд открылся 4 мая. Приехало более тысячи делегатов. Главу делегации белорусского крестьянства в числе других избрали в президиум. Поднимаясь на сцену, Михаил Васильевич заметил за председательским столом членов кабинета Временного правительства — Керенский, Чернов, Авксентьевский и еще кто-то. «Придется повоевать, — прикинул про себя Фрунзе, занимая место в президиуме. — Не так велика большевистская фракция, но с нами правда. Как говорится, сим победиши».

Настроение боевое, и оно крепло день ото дня. Слушая ораторов, делая пометки в блокноте, Михаил Васильевич готовился к выступлению. Ему не терпелось развеять демагогический туман, которого так много напустили ораторы, выступавшие с восхвалениями Временного правительства, разоблачить соглашательскую политику меньшевиков и эсеров, прикрывающихся революционными лозунгами.

Уже в дни работы съезда Керенский произвел перетасовку своего кабинета, предоставив портфели якобы истинным представителям народа. «Никакого доверия новому коалиционному правительству» — вот какую основную мысль проведет в своем выступлении Фрунзе.

Он должен был выступать 8 мая, конспект речи уже готов. Но накануне в печати появилось ленинское Открытое письмо делегатам съезда. Болезнь помешала Ленину присутствовать на съезде. В письме он коснулся «трех самых важных вопросов: о земле, о войне и об устройстве государства»[4].

Прочитав письмо, Михаил Васильевич забеспокоился и попытался поскорее разузнать, насколько опасно болен Ленин. Его заверили, что простуда и общее недомогание, видимо от переутомления, и твердо пообещали — Владимир Ильич непременно появится на съезде. Фрунзе хотел было перестроить выступление в духе Открытого письма, но времени для этого не оставалось, поэтому решил, что об аграрной политике Временного правительства скажет особо. Подготовит специальную речь. На съезде ораторы выступали по два и по три раза, а иные и больше. Это было в порядке вещей.

А 8 мая он вышел на трибуну с гневным разоблачением антинародной сущности Временного правительства, непредставительного характера его нового состава. Говорил резко, гневно, убедительно.

— Крестьянство не верило старому правительству, и я глубоко уверен, что оно и этому правительству верить не будет.

Услышав такое заявление, в президиуме возмущенно зашумели, зашикали, из зала несколько голосов подхватили: долой!

Но оратор, переждав шум, спокойно закончил речь и направился на свое место. Часть зала провожала его аплодисментами, другая — возмущенными криками и даже свистом.

Председательствующий позвонил и заявил, что фракция социалистов-революционеров вносит предложение о выводе оратора из состава президиума. В зале поднялся еще больший шум: «Значит, за неугодное правительству слово следует расправа? Не бывать этому!»

Съезд отверг эсеровское предложение.

Несколько дней спустя Фрунзе снова вышел на трибуну. На этот раз он говорил об аграрной политике Временного правительства и внес резолюцию о немедленной передаче земли в руки тех, кто ее обрабатывает. Против резолюции дружно выступили меньшевики и эсеры. Их стараниями она была отвергнута.

Борьба на съезде разгоралась с каждым днем. Меньшевики и эсеры наглели все больше, с трибуны звучали их грубые выпады по адресу большевиков. Представители большевистской фракции, в числе их и Фрунзе, не раз выступали с резким отпором.

Владимир Ильич поправился и дал знать, что готов выступить на съезде. Но президиум яростно воспротивился этому. Фракция большевиков заявила решительный протест. Фрунзе вел борьбу до тех пор, пока не было решено предоставить трибуну Ленину.

22 мая Владимир Ильич появился на съезде. Михаил Васильевич увидел его, когда тот показался в дальнем углу сцены. Дождавшись окончания речи оратора, Фрунзе попросил слово для внеочередного заявления и тут же ринулся к трибуне. Звонким голосом сообщил, что на съезде присутствует Владимир Ильич Ленин, предлагается предоставить ему слово без промедления. Зал отозвался аплодисментами, в которых потонули протестующие голоса.

Когда Ленин появился на трибуне, зал был пустоват. Но едва он начал говорить, из кулуаров потянулись люди.

Владимир Ильич зачитал резолюцию по аграрному вопросу и прокомментировал ее. Главное в ней — требование немедленной передачи земли крестьянству. Делегаты съезда, представители от крестьян-бедняков, всей душой желали этого и слушали речь вождя со вниманием. Многие надеялись, что предложенная Лениным резолюция, бьющая в самую что ни на есть точку, будет обязательно принята. Но как только Владимир Ильич покинул трибуну, к ней полезли эсеро-меньшевистские ораторы. Они произносили многословные речи, доказывали, что выдвигаемые большевиками требования преждевременны, оспаривали их.

В конце концов нужная резолюция не собрала необходимого количества голосов.

От этого у Фрунзе и у многих других делегатов остался горький осадок. Как-то в перерыве Михаилу Васильевичу удалось встретиться с Лениным. Хотя их беседа и была непродолжительна, поговорить они успели о многом: о ходе съезда, о делах в Белоруссии, вспомнили Стокгольм, подивились, как много с тех пор воды утекло. Владимир Ильич сообщил, что ивановские товарищи разыскивают своего Арсения и уже запрашивали о нем ЦК.

Беседа с Лениным всколыхнула в душе много воспоминаний. После нее Фрунзе решил безотлагательно разыскать кого-нибудь из представителей «ситцевого края». Ему повезло, довольно быстро наткнулся на солдата Борисова из Шуи. Солдата лично он не знал, но, как выяснилось, тот принадлежал к партии большевиков. Значит, свой, решил Фрунзе и начал одолевать расспросами. В разговоре замелькали знакомые обоим фамилии. О ком-то Борисов знал достаточно много, а о других даже и не слыхивал. Он дивился тому, что делегат из Белоруссии так хорошо знает Шую, тамошние дела, многих людей. Однако спросить, откуда ему все это известно, не осмелился.

Съезд продолжал работу. Вдохновленные выступлением Ленина, большевистские делегаты еще решительнее продолжали отстаивать свою линию. При формировании состава Исполкома крестьянского союза меньшевики и эсеры сделали попытку нарушить принцип пропорционального представительства и протащить в руководящие органы в основном своих делегатов. Большевики тут дали жаркий бой своим противникам. И те отступили. Фрунзе оказался избранным в состав Исполкома и в редакционную комиссию съезда. Он должен был остаться редактировать принятые резолюции.

Делегаты разъехались. Михаил Васильевич хватился разыскивать солдата из Шуи, намереваясь передать с ним старым друзьям весточку о себе, а того и след простыл. Жаль, но что поделаешь?..

Случилось так, что делегат из Шуи крепко запомнил энергичного большевика. Рассказывая потом о работе съезда, он счел нужным упомянуть и о делегате из Белоруссии, который с таким пристрастием интересовался шуйскими делами и справлялся о многих шуянах и ивановцах. Это вызвало интерес у многих, кто слушал Борисова. Старый большевик А. И. Зайцев вспоминает, что делегат Шуи закончил рассказ о новом знакомом предположением:

«— По всему видно, что бывал в наших краях…