Город заклинателей дождя - Тимайер Томас - Страница 9

Держа обеими руками металлическую пластину, Оскар слегка поворачивал ее, изменяя угол падения световых лучей. Внезапно он начал что-то различать - словно из темной глубины медленно всплывало пока еще неясное изображение. Оно было черно-белым, но обладало глубиной и передавало мельчайшие детали. Наконец картинка стала такой четкой, что можно было различить каждый камень, каждую травинку.

На переднем плане располагалась ветка растения с веерообразными листьями. За ней Оскар разглядел дома. Странные постройки, похожие на осиные гнезда, лепились к отвесной скале на большой высоте. Между собой эти жилища соединялись сплетенными из лиан лестницами, а через пропасть, видневшуюся правее, были перекинуты легкие висячие мосты.

Но самым удивительным оказались темные пятнышки на фоне неба. То, что Оскар поначалу принял за облака, при детальном рассмотрении оказалось летательными аппаратами, походившими на корабли, лодки и аэростаты, большие и поменьше. Их было столько, что просто глаза разбегались! Некоторые имели отдаленное сходство со стрекозами, другие смахивали на гигантские снежинки, а некоторые были совершенно невообразимой формы. У всех на борту имелись экипажи, и вся эта армада парила в воздухе, словно семена одуванчика.

У Оскара побежали мурашки по спине. Он с трудом заставил себя оторвать взгляд от волшебного изображения.

- Завораживающее зрелище, правда? - Ученый взял из его рук пластину, завернул ее в ткань и спрятал обратно в ящик, не забыв тщательно его запереть.

- Откуда это у вас? - спросил Оскар.

Гумбольдт указал на реку, змеившуюся по карте среди долин и плоскогорий Перуанских Анд.

- Местные индейцы обнаружили ее в кожаной сумке, которую выловили из реки Камана. В сумке находилось еще много пластин, но остальные были проданы коллекционеру, чьего имени я не знаю. Мне просто невероятно повезло, что удалось заполучить хотя бы одну. Река эта берет начало в высокогорных ледниках и пересекает ущелье Колка. Следовательно, снимок был сделан где-то здесь. - Коротким движением он очертил на карте область размером с ноготь. - Именно отсюда я намерен начать поиски и очень надеюсь, что ты не откажешься меня сопровождать. Можешь рассматривать эту экспедицию как некое испытание. Если ты оправдаешь мои ожидания, то станешь моим постоянным помощником. Если же нет… ну что же, тогда наши пути разойдутся. Итак, что ты думаешь о моем предложении?

Оскар слушал вполуха. Он все еще находился под впечатлением, которое произвела на него пластина, которую он только что держал в руках. Изображение намертво врезалось в его память, словно клеймо, выжженное пастухом на спине коровы. Теперь он уже не мог избавиться он него.

- Когда мы отправляемся? - пробормотал он, погруженный в свои мысли.

- Наш корабль отплывает через десять дней, - произнес Гумбольдт.

Нью-Йорк, в это же время

Кэб мчался с сумасшедшей скоростью по Манхэттену вдоль Пятой авеню по направлению к Центральному парку. Лошади выбивались из сил, их крупы лоснились от пота, морды были покрыты пеной. Мужчина, сидящий на козлах, не обращал ни малейшего внимания на возмущенные выкрики пешеходов и проклятия других возниц, которым лишь с величайшими усилиями удавалось избежать столкновения. Он продолжал нахлестывать несчастных животных, вынуждая их бежать еще быстрее.

Наконец на перекрестке с 58-й улицей показалось здание «Глобал Эксплорер». Логотип издательства в виде гигантской буквы «X», возвышающейся над крышами окрестных зданий, сверкал в лучах солнца. Десять флагов с изображением земного шара, обрамленного надписью «Открой для себя мир за один день!», развевались на свежем ветру, дующем с Гудзона.

Макс Пеппер опаздывал. Его босс, основатель компании, газетный магнат Альфонс Т. Вандербилт, не терпел опозданий. За пять минут до начала экстренного заседания редакции, назначенного ровно на семнадцать часов, он распорядился прекратить доступ в зал. Следовательно, в ближайшие пять минут двери, ведущие в зал заседаний, захлопнутся, и тогда уже ничего не изменить, - распахнутся они только тогда, когда последует разрешение босса. Сотрудники, не явившиеся вовремя, могут пенять на себя.

Максу довелось быть свидетелем того, как Вандербилт увольнял людей, опоздавших всего на три минуты - и по весьма уважительным причинам. А у Пеппера не было иных оправданий, кроме того, что его жена свалилась с гриппом и ему пришлось отвозить дочь на урок музыки. Разумеется, можно было бы придумать что-нибудь поубедительнее, но у босса фантастический нюх на всякое вранье. Так что у Макса оставался единственный выход - оказаться в зале до того, как двери закроются.

Как безумный он ворвался на стоянку перед зданием издательства, осадил взмыленных лошадей, сунул под мышку папку, швырнул поводья сторожу и понесся вверх по лестнице. Тем временем прозвучал первый удар колокола на колокольне, расположенной неподалеку церкви Святого Фомы. Словно на коньках, Макс прокатился по мраморному полу холла и пулей взлетел на второй этаж. Уже в галерее, ведущей в западное крыло, он с ужасом услышал шаги Винкельмана, направлявшегося закрывать дверь.

Алоизий Винкельман был камердинером мистера Вандербилта и пережитком глубокой древности. Выглядел он так, словно провел всю жизнь в пыльных архивах и пустынных коридорах. Серый и сморщенный, больше всего он походил на законсервированный в формалине труп.

- Подождите! Минуту! - задыхаясь, прокричал Макс, но слуга невозмутимо продолжал свое дело. По гулкой галерее разнесся грохот - это захлопнулась первая створка высокой и массивной двустворчатой двери зала. Проклятье, этот Винкельман либо глух как пень, либо мстит ему за что-то. А скорее всего, и то, и другое. Так и есть - повернув голову к мчавшемуся из всех сил Максу, старикашка ядовито усмехнулся и принялся за другую створку.

В последнее мгновенье Максу удалось протиснуться в узкую щель. И едва он ввалился в зал, дверь позади захлопнулась, и загремел запор.

Макс попытался затормозить, но, продолжая скользить по мраморным плитам, врезался в стойки с картами. Некоторые из них, свернутые в тугие рулоны, рухнули и раскатились по полу. Макс принялся поспешно собирать их и рассовывать по местам, но, пораженный мертвой тишиной, царившей в зале, оглянулся. Глубокое осуждающее молчание.

Все взгляды были направлены на него. Шестнадцать редакторов, большинство из которых занимали ведущие должности в «Глобал Эксплорер», разглядывали его сквозь свои очки в никелированных оправах, словно неприятное насекомое. Почти все они были значительно старше Макса и с достоинством носили отличительные знаки своего положения - темные костюмы, подкрученные усы и волосы с проседью. На фоне стен, обшитых панелями вишневого дерева, и мраморных бюстов эти господа, казалось, позировали для картины.

С церковной колокольни слетел последний удар.

Альфонс Т. Вандербилт, восседавший во главе стола, поднял молоток и трижды ударил по каучуковой подставке. Макс поспешил занять свое место. Только теперь он почувствовал, как нелегко далась ему эта гонка. Ноги были ватными, дыхание со свистом вырывалось из груди. Торопливыми движениями он привел в порядок волосы и проверил, на месте ли узел галстука.

- Глубокоуважаемые члены правления и господа руководители отделов! - Голос мистера Вандербилта был глубоким и приятным. - Я рад приветствовать вас на первом в этом году экстренном заседании. - Он бросил на каждого из присутствующих краткий, но пристальный взгляд. - Прошу внести в протокол сегодняшнюю дату -18 апреля 1883 года, и зафиксировать присутствие полного состава приглашенных. Все присутствующие имеют право голоса.

Все сосредоточенно внимали боссу, так что был слышен скрип пера секретаря собрания. И пока Макс задавался вопросом, чему будет посвящено голосование, Альфонс Т. Вандербилт грузно поднялся из глубин своего кресла и направился к картам.

Всякий раз, когда Максу доводилось видеть этого владельца газетно-журнальной империи и своего прямого начальника, ему казалось, что тот прибавил еще пару килограммов. Тело мистера Вандербилта походило на туго набитую пуховую подушку, увенчанную крохотной тыковкой. Сквозь седые, коротко подстриженные волосы розовела кожа головы. С тылу глава компании выглядел, как огромный младенец, которого зачем-то запихнули в деловой костюм.