Молот Господень - Кларк Артур Чарльз - Страница 30

• Предыдущая
• 30/35
• Следующая

Восемь человек застыли в молчании, обдумывая судьбу Земли. Наконец кто-то спросил:

– Каким временем мы располагаем для принятия окончательного решения?

– В ближайшие пятьдесят дней станет известно, удалось ли «Голиафу» изменить направление движения Кали. Но мы не можем все это время сидеть сложа руки. Если операция «Спасение» провалится, сделать что-нибудь будет уже слишком поздно. Я предлагаю как можно быстрее запустить ракету. Мы всегда сможем отменить задание, если оно окажется ненужным. Прошу голосовать.

Медленно поднялись все руки, за исключением одной.

– Да, юриспруденция? У вас есть возражения?

– Я хотел бы прояснить несколько моментов. Во-первых, должен будет состояться всемирный референдум: этот вопрос подпадает под права человека на внесение поправки. К счастью, для этого масса времени. Второй момент может показаться несущественным по сравнению с проблемой выживания большинства человеческой расы. Но если мы взорвем Кали, сможет ли «Голиаф» вовремя уйти достаточно далеко?

– Разумеется. Они будут неоднократно предупреждены. Конечно, мы не можем гарантировать полную безопасность – даже на расстоянии в миллион километров может произойти случайное попадание. Но если корабль уйдет в направлении, противоположном движению ракеты, опасность будет ничтожной. Все обломки отлетят в другую сторону.

– Это убедительно. Я отдаю свой голос. И все-таки я надеюсь, что весь план окажется ненужным. Но нас освободили бы от наших обязанностей, если бы нам не удавалось вырабатывать политику, направленную на защиту планеты Земля.

Долгое пребывание в состоянии непрекращающегося кризиса несвойственно человеческой природе; планета людей быстро вернулась к почти нормальной жизни. Никто на самом деле не подвергал сомнению – или не отваживался этого делать – успех операции «Спасение», как ее быстро окрестили средства массовой информации.

Правда, решение всех долгосрочных задач было отложено на потом, а из общественных и личных дел велись только самые насущные. Но ощущение неминуемой гибели рассеялось, и, когда в конце концов забрезжил завтрашний день, число самоубийств упало даже ниже обычного уровня.

На борту «Голиафа» жизнь пошла своим чередом. С каждым полным оборотом Кали вокруг своей оси на тридцать минут создавалось максимальное давление, которое всякий раз еще чуть-чуть сталкивало астероид с его первоначальной орбиты. На Земле результат каждого включения двигателя немедленно сообщался в выпуске последних известий. Традиционные синоптические карты уступили пальму первенства схемам, которые демонстрировали орбиту Кали в настоящий момент, все еще упирающуюся в Землю, и желанную орбиту, пролегающую далеко в стороне.

Тот день, когда планета могла с облегчением вздохнуть, был объявлен заблаговременно, и, когда он приблизился, вся обычная деятельность замерла. Работали только самые необходимые службы, вплоть до того момента, пока Космический патруль не сообщил с нетерпением ожидаемую новость: Кали лишь заденет самые верхние слои атмосферы, последствия чего будут не больше эффектного фейерверка.

Стихийно и повсеместно разгорелись празднества. Пожалуй, на планете не осталось ни одного человека, кто бы ни участвовал в них хоть каким-то образом. «Голиаф», разумеется, засыпали поздравлениями. Их с благодарностью принимали, но капитан Роберт Сингх и его команда все еще были далеки от мысли об отдыхе.

Просто касание атмосферы – этого было недостаточно. «Голиаф» намеревался продолжать управление Кали до тех пор, пока запас прочности не составит по крайней мере тысячу километров. Только тогда победа стала бы абсолютно полной.

Кали давно уже пересекла орбиту Марса, все еще набирая скорость в неудержимом полете к Солнцу, когда Давид впервые доложил об отклонении от нормы. Это случилось во время одного из периодов работы двигателя с уменьшенным расходом энергии, всего за несколько минут до того, как «Голиаф» должен был снова начать толчок.

– Дежурный офицер, – обратился компьютер. – Я зарегистрировал слабое ускорение, 1,2–1,6 g.

– Это невозможно!

– Теперь 1,5, – невозмутимо продолжал Давид. – Колеблется. Снизилось до 1. Сейчас не меняется. Я думаю, вы должны поставить в известность капитана.

– Ты вполне уверен? Покажи запись.

– Пожалуйста.

На основном мониторе появилась извилистая линия, поднимающаяся резким пиком вверх, а затем снова спускающаяся до нуля. Нечто – не «Голиаф» – сообщало Кали слабый, но различимый толчок. Импульс длился чуть дольше десяти секунд.

Первым вопросом капитана Сингха, когда он ответил на вызов с мостика, был следующий:

– Ты можешь локализовать его?

– Да. Судя по вектору, это на противоположной стороне Кали. Положение по координатной сетке L4.

– Просыпайтесь, Колин. Мы должны пойти и посмотреть. Должно быть, метеоритный удар…

– Длящийся десять секунд?

– Гм! А, привет, Колин. Вы все слышали?

– Да, почти.

– Какие-нибудь предположения?

– Очевидно, там совершили посадку Возрожденные и пытаются уничтожить плоды нашей работы. Но их двигатель, судя по кривой, сильно нуждается в регулировке.

– Остроумно, но, я думаю, мы заметили бы их приближение. Встретимся в воздушном шлюзе.

После дня рождения сэра Колина Дрейкера не было особых причин удаляться от корабля на значительное расстояние. Все работы велись в радиусе нескольких сотен метров. Когда сани, обогнув астероид, доставили Сингха, Дрейкера и Флетчера на темную сторону, геолог заметил своим спутникам:

– Я могу высказать правдоподобное предположение. Я додумался бы до него и раньше, если бы не так много отвлекающих моментов… Боже! Вы тоже это видите?

В небе над ними было нечто, чего Роберт Сингх не видел с тех пор, как десятилетия назад покинул Землю, и что уж никак не могло существовать на Кали. Невероятно, но факт – это была радуга.

Флетчер чуть не выронил руль, уставившись вверх и не веря свои глазам. Тогда он остановил сани, и они начали медленно оседать на поверхность.

Радуга быстро таяла. К тому моменту, когда сани, как упавшая снежинка, легко коснулись Кали, она совсем исчезла.

Сэр Колин первым нарушил благоговейное молчание.

– «И сказал Бог: я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб была она знамением завета между Мною и между Землею… И не будет более вода потопом па истребление всякой плоти». Странно, что я припомнил это, – я не заглядывал в старушку-Библию с тех пор, как был мальчишкой. Но надеюсь, что для нас, как и для Ноя, это хорошая новость.

– Но как это могло случиться? Здесь?

– Трогайте потихоньку, Торин, и я покажу вам. Кали просыпается.

В отличие от физиков и астрономов геологи редко становятся знаменитыми, по крайней мере в связи с выполнением своих профессиональных обязанностей. Сэр Колин Дрейкер никогда и не стремился к известности, но этой участи не смог избежать никто на борту «Голиафа».

Он не жаловался; он сознавал, что это меньшее из двух зол. Никто не надоедал ему просьбами, которые он не мог выполнить, или приглашениями, которые у него не было ни малейшего желания принимать. А от своих постоянных репортажей по каналам внутренней системы («Колин на Кали», как их везде прозвали) Дрейкер получал истинное наслаждение. На этот раз для сообщения у него действительно было кое-что новое.

– Кали больше не бездействующая глыба из металла, камня и льда. Она пробуждается от долгого сна.

– Большинство астероидов мертво – это совершенно неактивные тела. Но некоторые из них представляют собой остатки древних комет и, когда они приближаются к Солнцу, вспоминают свое прошлое…

– Здесь самая известная из всех живых комет – комета Галлея. Этот снимок сделан в 2100 году, когда она находилась в наибольшем удалении от Солнца, чуть дальше орбиты Плутона.

• Предыдущая
• 30/35
• Следующая