Механизмы некромантии (СИ) - Левковская Анастасия "Тирэль" - Страница 9

— Яся! — радостно воскликнула Мия и подошла ко мне. — Ты что здесь делаешь? Ключ забыла?

— Нет, — слабо улыбнулась я соседке. — У меня к тебе вопрос. Можем отойти?

— Да, конечно, — растерянно пробормотала она.

  Мы отошли ближе к тупику и Мия нетерпеливо спросила:

— Что случилось?

— Ты говорила, что у тебя есть способности к мозгоправству…

— Да, но если ты решила всё–таки обратиться за помощью, то я не смогу тебе помочь, — покачала головой она. — Мозг в целом и разум в частности — слишком тонкие сферы, мне предстоит…

— Нет, нет, — взмахом руки остановила её. — Мне только нужно… Скажи, ты видишь тёмное пятно в моей голове?

— Конечно, — уверенный голос.

— И… почему ты мне не сказала?! — неожиданно для себя самой возмутилась я.

  На меня посмотрели, словно на маленького ребёнка.

— Яся, радость моя, — устало вздохнула соседка. — Не надо быть мозгоправом, чтобы знать, что оно у тебя есть. Твоё поведение выдаёт с головой наличие проблемы. К тому же такие тёмные пятна — не редкость, особенно у некромантов. А я не настолько хорошо в этом разбираюсь, чтобы сказать, насколько это опасно. В конце концов, некоторые проживают с такими пятнами…

— Мия, — я схватила её за плечи и, наклонившись, заглянула в глаза, — посмотри ещё раз. Внимательно. И скажи мне… Если принять, что оно растёт, понемногу, но постоянно… Сколько?

  Она вздрогнула и, побледнев, упавшим голосом спросила:

— А оно растёт?

— Я не знаю, — к моему неудовольствию, прозвучало это очень жалко. — Не уверена, что могу ему верить.

— Хенриму Керриви? — прозорливо уточнила Мия.

  Я опустила взгляд, безмолвно признавая вывод верным.

— Искрударующий, Яся… — выдохнула она и, подавшись вперёд, порывисто меня обняла.

— Мия… Сколько? — отстранилась я.

— Я… Не знаю, — как–то беспомощно развела она руками. — Я ведь… только теорию начала…

— Мия, пожалуйста.

— Ну… — соседка облизала пересохшие губы. — Примерно от двух до пяти лет, в зависимости от скорости.

  Я прикрыла глаза, пытаясь осмыслить эти цифры. А потом глухо спросила:

— Ты сможешь понаблюдать за мной несколько дней, чтобы определить, растёт ли оно, и как быстро?

— Сделаю все, что смогу. Но, пойми, мне может не хватить квалификации… Я ведь ещё даже не начинала этому учиться…

— Ты хотя бы можешь это увидеть, — я скривила губы и умоляюще посмотрела на соседку. — Пожалуйста, Мия… Я доверяю только тебе.

— Повторюсь, я сделаю, что смогу, — вздохнула она и торопливо меня обняла. — Но пообещай… Если оно растёт… Ты примешь помощь специалиста.

— Я не могу, — от отчаяния на глаза навернулись слезы.

  А после этого я самым позорным образом сбежала, отговорившись скорой встречей с преподавателем. В принципе, ни словом не соврала, но на душе было погано.

  Пообещав себе тщательно подумать об этом всем позже, я привычно отгородилась от панических мыслей и в библиотеку вошла уже собранной и готовой к pаботе.

  Магистр О’Райнен нашёлся за дальним столиком, читающим какую–то книгу в тёмном переплёте. Я осторожно присела напротив и негромко кашлянула, привлекая внимание.

— О, Ясмира, — улыбнулся он, отложив толстый томик. — Так что ты хотела узнать?

— Все, что вы можете мне рассказать, — решительно произнесла я, доставая тетрадь и самопишущее перо, чтобы все тщательно законспектировать.

— Тогда одной встречей мы не ограничимся, — тихо рассмеялся мужчина.

— Можем и завтра встретиться, — не задумываясь, выпалила я и, смутившись собственному порыву, промямлила: — Ну, если вы не сильно заняты…

— На этой неделе я совершенно свободен, так что, почему бы и нет? — он откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня с явной насмешкой.

  Кажется, я его забавляю….

  Повела плечами и торопливо направила разговор в нужное мне русло:

— Я читала, что на Феолварте поднятие вампира считается делом не очень приличным, но прямого запрета нет. Почему так?

— Прямого запрета нет, потому что вампиры разумны и в принципе, с ними можно договориться, — спокойно проговорил он.

— Да ладно?! — не сдержавшись, выпалила я. — Каким образом с ними можно договориться?!

— Они уязвимы, — склонил голову О’Райнен. — А любому разумному созданию хочется жить. Даже если фактически оно уже мертво. Что до неприличным… Знаешь, кто впервые поднял вампира?

  Молча развела руками, все ещё не способная переварить в одном предложении «вампир» и «договориться».

— Одна из древних королев Феолварта подняла горячо любимого супруга, — многозначительно посмотрел он на меня.

— И? — не очень–то поняла, на что мне намекают.

  Королеву понять можно. Когда любишь и теряешь, ещё не на такое пойдёшь, если есть возможность вернуть.

— Согласно легендам, королева была убита горем из–за того, что став нежитью, любимый муж потерял все человеческие качества и чувства, в том числе любовь к ней. А потому с горя покончила с собой, после чего супруг рассыпался прахом.

  Упор на «согласно легендам» я уловила, потому не могла не спросить:

— А на самом деле?

— На самом деле… — хмыкнул мужчина и сцепил пальцы в замок. — Вампиры и правда не сохраняют в своём посмертии ни человеческих качеств, ни прижизненных привязанностей и чувств. Все, что они делают, идёт от разума, причём этот разум не отягощён ни нормами морали, ни какими–либо внутренними запретами. Так что бедная королева вместо любящего супруга получила бессмертного тирана, который запер её в подвале и насиловал.

— Какая мерзость, — передёрнуло меня.

  Даже представлять не хочу себе секс… с мертвецом. Да ещё и такой…

— Не то слово, — согласно кивнул преподаватель. — О фатальной связи вампира с поднявшим некромантом тогда, конечно же, не знали. А потом королева, не выдержав, покончила с собой. И её супруг тут же рассыпался прахом. Так и выяснили слабое место этой сильной нежити. С тех пор ещё не раз были попытки поднять близких, и всегда это заканчивалось плохо. Потому подобное и считается неприличным.

— Я–я–ясно, — пробормотала я.

  В голове вертелся вопрос: как же вампиры могут заниматься сексом, если у них… кровь не циркулирует? Но я постеснялась его задавать, потому спросила совсем другое:

— А почему на Феолварте нет такого жёсткого запрета, как у нас, на Ойре (6)?

— Потому что Феолварт — некромантский дом. Это здесь мы составляем примерно десять процентов от общего числа магов, а там — каждый маг является некромантом. И самые сильные некроманты Ойры, исключая Ника, в подмётки не годятся лучшим некромантам Феолварта. А вампиры пусть и сильны, но не бессмертны. Потому там им просто никто не даст разгуляться. Здесь, да, появление вампира опасно, потому что если тому захочется, например, подмять под себя городок, чтобы почувствовать власть, остановить его можно будет только ценой большого количества жертв.

— Логично, — вздохнула я и перешла к следующему вопросу: — А как на Феолварте определяют вампиров?

— О, очень просто и крайне сложно одновременно: по цветовому спектру некрофона. У некромантов он чётко зеленого цвета, тогда как у вампиров он мутноват. С первого взгляда и не определишь, потому нужно хорошо присматриваться.

— Ага, спасибо, — я отметила это в конспекте. — А ещё…

  В целом разговор получился весьма продуктивным. Я узнала многое о Феолварте, местных некромантах, вампирах и нежити. Майкл охотно рассказывал о своих стычках с этими тварями, делился, как можно распознать замаскированного вампира, перемежал все это байками из жизни на родном материке. Так что когда я покинула библиотеку, голова у меня буквально пухла от знаний. Зато ни единого места для панических мыслей о собственной судьбе.

  Я была настолько поглощена новыми знаниями, что о просьбе Глории зайти к ней в мастерские вспомнила, только переступив порог Скворечника. И, досадливо хлопнув себя по лбу раскрытой ладонью, поспешила обратно.

  Открыв двери в ту мастерскую, в которой предпочитала работать старшекурсница, я нерешительно замерла: над столом в задумчивом молчании склонилась не только моя коллега, но и её супруг. Сразу почему–то вспомнилось, как я сегодня невольно выдала себя полуэльфу… И меня пронзило неуютное чувство. Ник и Хенрим — друзья, вполне возможно, что мой наставник уже в курсе.