Моя сумма рерум - Мартин Ида - Страница 19

Зоя же только хохотала над Лёхой и снимала его кривляния на телефон. А Трифонов подначивал:

— Давай-давай, Криворотов, покажи класс!

Ну, в итоге Леха и показал «класс». В очередной раз взяв тяжелый зеленый шар, демонстративно сунул в него пальцы и уже приготовился к броску, как вдруг замешкался, встряхнул рукой раз, другой, но шар словно приклеился.

— У меня реально пальцы не вылазят! — испуганным голосом пожаловался он.

— Всё, хорош, — сказал Тифон. — Я уже устал смеяться.

— Да не, в натуре! Застряли! — Лёха снова тряхнул кистью и попробовал стащить шар, зажав его между коленями.

Тогда Трифонов по-деловому подошел, взялся за шар и дернул. Лёха истошно взвыл, но шар так и остался на руке.

— Держи придурка, а я дёргать буду, — велел Тифон.

Я схватился за Лёху, и Трифонов без особой нежности, принялся стягивать злосчастный шар. Криворотов снова так зверски заорал, что все люди с соседних дорожек замерли, уставившись на нас. Зоя предложила пойти в туалет и попробовать намылить руку, и я как представил Лёху, намыливающего в раковине шар, снова развеселился.

— Может, кого позвать из персонала? — предложил я. — У них тут наверное частенько такое происходит, и они знают что делать?

— Это вряд ли, — сказал Тифон. — Криворотов сюда в лучшем случае пару раз в год заходит, а других таких идиотов в районе больше нет.

Он пошел, взял со столика бутылочку с маслом, которое принесли для пиццы и, сев на корточки, начал обмазывать им отверстия с плотно засевшими в них Лёхиными пальцами. Масло внутрь не проходило, а только стекало по шару и капало на пол. Зоя побежала за салфетками. Тифон снова дернул: резко и без предупреждения. Лёха заорал и стал носиться вдоль дорожки, как петух недорезанный, но шар так и остался у него на руке.

И тут вдруг Трифонов заметил что-то в глубине зала, лицо его вытянулось.

Я оглянулся.

Яров и та самая молоденькая девушка с красивыми коленками. На нем был светлый спортивный пиджак, а в руках большущий букет белых роз.

— Всё, я ухожу, — сказал Трифонов.

— Не нервничай, пожалуйста, — ласково попросила Зоя. — Побудут десять минут и свалят. Куда ты пойдешь?

Лёха их тоже заметил, и с лёгкостью освободившись от шара, запустил его по дорожке.

Яров подошел, вручил Зое цветы, поцеловал в щёку. Поздоровался со мной, кивнул Лёхе, а в сторону Трифонова и не посмотрел.

Зоя представила меня молоденькой девчонке:

— Это Никита, наш новенький, — потом развернулась ко мне. — А это Нина, моя сестра.

Вот так сюрприз.

Я вежливо улыбнулся, но Нина сделала вид, что не узнала меня. Волосы у неё были как у Зои, такого же рыжего оттенка, но не вьющиеся, а прямые и очень блестящие, наверное, кучу геля на них вылила, чтобы так распрямить. Кожа нежная, губы большие, капризные и почти без помады. Но глаза совсем не похожие на Зоины — круглые, как вишни, золотисто-коричневые, томные, густо намазанные чёрной краской.

Зоя усадила их за столик, а Криворотов с Трифоновым остались молча кидать шары. Я с ними. Вскоре к нам подошла Зоя.

— Ну, извини, — тихо сказала она Трифонову. — Она моя сестра.

— А этот, что брат?

— Я не могу указывать ей, куда и с кем ходить.

— Хочешь, я укажу? — у него так пульсировала вена на шее, что казалось, будто дракон пытается взлететь.

— Перестань сейчас же, — попросила Зоя.

— Тогда я сваливаю.

— Только попробуй. Уйдешь, я обижусь.

— У меня на этого козла аллергия.

— А у меня день рождения!

— Да мне пофиг, — бездумно, по-мальчишески, огрызнулся он.

Глаза Зои на миг расширились от удивления, но она ничего не сказала, просто развернулась и ушла.

— Зря ты так, — сказал Лёха.

Но Тифон, видимо, и сам понял, что облажался, однако извиняться не пошел, лишь раздраженно отмахнулся и продолжил кидать шары.

Мне же захотелось как-то приободрить Зою, ведь она не виновата, что её сестра привела сюда Ярова.

Подсел к ним за столик. Но они все молчали. Зоя скрестила руки на животе и явно дулась, а Нина, закинув ногу на ногу, в длинных сапогах на высоком каблуке, с интересом смотрела на продолжающих играть Лёху с Тифоном, лишь время от времени отвлекаясь, чтобы взглянуть на то, что показывал ей Яров в своём телефоне. А когда он по её просьбе пошел за шоколадным коктейлем, неожиданно сказала Зое:

— Андрей так повзрослел за лето.

— Кто? Трифонов? — Зоя точно очнулась. — Да ну, как был недоумком, так и остался.

— Нет, очень сильно повзрослел, — Нина столь оценивающе разглядывала Тифона, что я немного прифигел. Всегда считал, что так только парни на девчонок смотрят.

Затем она медленно повернула подбородок в мою сторону и, не мигая, уставилась из-под длиннющих чёрных ресниц.

— А ты почему не играешь?

— Никита очень хорошо играет, — сказала Зоя.

— Вам нужно командами сыграть, — Нина кокетливо приподняла одну бровь. — Двое на двое.

— Зачем это тебе? — ещё больше рассердилась Зоя. — Не видишь что ли, что из-за твоей глупости и так все напрягаются? У меня день рождения, и всем должно быть весело.

— Вот именно. Должно быть весело, а не как сейчас.

— Нина, пожалуйста, прекрати. Это не шутки, — Зоя строго посмотрела на неё.

Та не ответила, они снова замолчали, и мы прослушали целиком «Shape of you» и «Bonbon». Но когда вернулся Яров, Нина всё равно сообщила, что нашла ему пару и отправилась уговаривать Трифонова и Криворотова сыграть с нами. Минут десять тщетного нытья и кокетства, но Тифон был кремень.

Однако вскоре, Яров то ли заревновал, то ли решил избавить её от дальнейших унижений и, подойдя к Трифонову, громко с вызовом сказал: «Кто проиграет, тот дерьмо».

Удивительно, но эта детская разводка сработала на раз. Трифонов застыл, несколько секунд глядя на Ярова в упор, а потом кивнул: «Хорошо. Играем на дерьмо. Сам напросился».

Лёха же отреагировал совсем иначе.

— Что? На дерьмо? Я на это не подписывался. Идите нафиг. Я не буду играть, — на полном серьёзе расшумелся он, и люди с соседних дорожек опять стали коситься в нашу сторону.

Зоя быстро обернулась ко мне:

— Ты, Никита, не соглашайся. Иди скажи, что не участвуешь. Это отвратительная затея.

Но всё решилось без меня. Лёха отказался наотрез и прибежал к нам раньше, чем я успел подняться. За ним вернулась и Нина.

— Безмозглая курица, — неожиданно зло наехал на неё Лёха. — Чё припёрлась?

— Тебя, Криворотов, забыла спросить, — с неприязнью откликнулась Нина, и я понял, что они не особо симпатизируют друг другу.

Лёха подсел к Зое, взял её руки в свои и принялся что-то энергично шептать на ухо.

Яров играл неспешно, с небрежным пафосом, картинно немного, перед девчонками рисовался и, в отличие от Трифонова, выглядел совершенно спокойным. Тогда как тот нервничал и злился. Часто промахивался, не выбил ни одного страйка и в итоге принялся откровенно задирать Ярова. Типа: «Слышь, ботан, руки береги, тебе ещё училкам подарки носить»; «Слышь, холуй, наклоняйся ниже, тебе пригодится»; «Слышь, чудило, меться точнее, промахнешься, папка ремня даст» и всё в таком духе.

Ярик же с непроницаемым покер-фэйсом какое-то время стойко терпел все эти оскорбительные выпады, но потом вдруг не выдержал и на очередное «слышь» в том же тоне ответил:

— Слышь, не успокоишься, домой на костылях пойдешь.

— Правда что ль? — с лёту подхватился Тифон, только того и ожидая. — Иди-ка успокой меня.

Ничуть не смутившись, Яров подошел. Совсем близко, на расстояние черного шара, который Тифон держал перед собой. Телосложение у них было схожее, Ярик, может, чуток повыше, а в плечах Трифонов шире.

Яров что-то тихо сказал ему в лицо, Тифон — сплошной комок нервов, также тихо ответил и пихнул шаром в грудь.

Дожидаться развязки Зоя не стала, стремительно подлетела, растолкала обоих в стороны и закричала на Ярова, чтобы он уходил. К ней подключился и Лёха, одна только Нина выглядела довольной.