Моя сумма рерум - Мартин Ида - Страница 13

Всё-таки мне не показалось. Сам по себе, он был дружелюбнее, чем держался.

Я достал Нокию, раскрыл переписку и протянул ему, но он попросил Зою прочесть вслух. Сначала она читала, немного кривляясь, с наигранным ученическим выражением, но потом перестала ёрничать и посерьёзнела. Дочитывала уже совсем негромко и сосредоточенно. А когда закончила, и Лёха, вдоволь наприкаловавшись над прекрасной девушкой в башне, залип с плотоядным интересом разглядывая фотку, Тифон неожиданно сказал:

— Ну, хорошо. Завтра в два у школы. Пойдем, поищем твоего Хорька.

На радостях, что скоро избавлюсь от этого злосчастного телефона, я почесал до дома прямо по лужам. Брюки забрызгал, кеды промочил, но зато добрался минут за семь. Зашел в подъезд, ткнул кнопку лифта, и он загудел, но где-то слишком высоко. Ждать не хотелось, решил — быстрее пешком. Всего-то на восьмой. Однако успел осилить только три этажа, как на лестничном пролете увидел человека.

Он сидел, прислонившись спиной к стене и свесив голову на грудь, в какой-то странной, печальной позе. Одна рука засунута за пазуху, другая свисала вдоль тела. На нем был коричневый спортивный костюм, а из-под расстегнутой куртки виднелась оранжевая футболка. Человек был немолодой, грузный, с белой седой головой и такими же белыми пышными усами. Он мог, конечно, оказаться пьяным и просто спать, но одежда выглядела чистой, а лицо не пропитое. Я осторожно поднялся к нему. Подошел, встал напротив, несколько раз позвал «эй». Никакой реакции. Тихонько потряс за плечо, белая голова безвольно и жутковато мотнулась в сторону.

Я никогда не видел мёртвых. Только по телеку. Опустился на корточки и попытался заглянуть ему в лицо. Нужно было вызывать скорую или полицию, и я принялся шарить по карманам в поисках мобильника, а когда нашел и поднял взгляд, то от ужаса чуть не заорал. Мертвец пристально, исподлобья смотрел на меня очень светлыми, почти такими же белыми, как волосы глазами. Я вскочил.

— Не вздумай никуда звонить, — прошептал он сухими, посиневшими губами.

— Вы потеряли сознание. У вас, наверное, сердце.

— Помоги встать, — он снова пошевелился и, с усилием подняв руку, пальцами поманил меня к себе. — Только не дергай сильно.

Мужчина не был бомжом или алкоголиком, но всё равно прикасаться к тому, кого ещё минуту назад ты считал трупом, довольно неприятно. Пришлось взять его под локоть.

Медленно, опираясь спиной о стену, он поднялся, а затем, ступенька за ступенькой мы осторожно спустились до третьего этажа. Всё это время он держался за бок и иногда охал. Вызвали лифт.

Вероятно, выражение лица у меня было очень перепуганное, потому что пока ждали, он старательно делал вид, что ему лучше. Улыбался и даже подмигнул один раз.

Молча доехали до его пятнадцатого этажа. Он дал мне ключ, и я отпер дверь. А как только вошли, сразу приложил палец к губам, показывая, чтобы я не шумел. Поэтому я, как можно тише, провел его в тёмную, зашторенную комнату и уложил на диван.

— Воды принеси, — попросил он. — И лекарства. Там на кухне на столе оранжевая коробка. Тащи всю.

Я прошел прямо в обуви. Лекарства нашел сразу и воду налил из графина в круглую бирюзовую чашку из висевшего на специальной подставке набора.

Мужчина покопался в коробочке, достал свои таблетки и выпил.

— Может всё-таки врача вызвать? — предложил я.

— Ну, их, — отмахнулся он. — Чем меньше с врачами имеешь дело, тем меньше болеешь. В больницу же сразу потащат, а мне нельзя. У меня жена.

— Ну, тогда я пойду, — я несмело попятился к выходу.

— Нет, погоди, как тебя зовут?

— Никита.

— А меня Вениамин Германович. Большое спасибо, Никита, что помог.

— Да, не за что.

— А ты можешь ещё одну небольшую услугу мне оказать?

Я неопределенно пожал плечами. Соглашаться не хотелось, а отказать — некрасиво.

— Сбегай, пожалуйста, в аптеку. Я как раз туда шёл и вот, видишь, не дошел. Лекарства для жены нужны. Сама она у меня не ходит, а без них совсем туго. Я тебе за помощь заплачу. Там в куртке рецепт и деньги.

Благо аптека была в соседнем доме, и я сбегал очень быстро.

За время моего отсутствия Вениамину Германовичу значительно полегчало, цвет лица приобрел естественный розоватый оттенок, а улыбка была уже не вымученная, а вполне настоящая. Седые усы удовлетворенно топорщились, и он хотел даже сесть, но потом всё-таки передумал.

— Возьми там деньги. Купишь девчонкам конфет, — он весело подмигнул.

— Спасибо, не нужно. Я просто помог.

— А знаешь, что? — он снова попытался сесть. — Приходи к нам как-нибудь вечером. После семи. Джейн как раз к этому времени просыпается. Она будет рада. Ей позарез Ганимед нужен.

На моём лице отразилось непонимание. И он, спохватившись, пояснил:

— Джейн — Жанна. Жена моя — художница. My sweet Lady Jane… Знаешь?

Я кивнул.

— Днем спит, а ночами пишет. У неё вообще проблемы со сном. Это ей ты сейчас снотворное покупал. Она сейчас работает над «Похищением Ганимеда». Картина сложная, стилизация под классицизм, и очень нужна натура. Хотя бы на часок загляни как-нибудь. Мы заплатим, не волнуйся. Тут уже настоящая работа будет, а не помощь.

Когда я вошел в нашу квартиру, повсюду горел свет и орала музыка. И не просто музыка, а ABBA! Дятел же в темных очках и моей красной рубашке кривлялся перед зеркалом в коридоре. «The winner take it’s all», — дрожащим голосом блеял он.

Понаблюдав какое-то время за этим беспределом, я ушел на кухню и успел поесть, прежде, чем он заметил моё возвращение. Влетел перепуганный, на ходу стаскивая рубашку:

— Ты давно пришел?

— Давно. По какому случаю праздник?

Он по-дурацки задергался и засмущался.

— Просто. Побесился немного.

— Больше мои вещи не трогай.

— Извини.

— Знаешь седого мужика с пятнадцатого этажа? У него жена ещё художница.

— Вениамина Германовича? Конечно! Он же известный писатель. Бабушке три романа своих подарил. Только она их толком не читала и мне не велела. Сказала, эротики много.

— Ну, и ты, небось, сразу кинулся читать.

— Я не кинулся, — Дятел потупился. — Но проверил… Ерунда. Ничего такого. Пишет, конечно, красиво, но совсем неинформативно.

========== Глава 5 ==========

С ребятами встретились в два часа у школы. Была суббота. На улице опять стояла жара, дышать нечем, солнце нещадно пекло, на небе ни облачка, и совершенно не верилось, что ещё вчера шел дождь.

Трифонов сказал, что вначале просто пройдемся по району, а если сразу Хорька не найдем, то поспрашивает у знакомых, но это в самом крайнем случае, потому что одалживаться не любит.

Криворотов был в белой с длинными черными рукавами футболке и светло-голубых джинсах, а Тифон в своём Джокере и камуфляжных штанах. Бандану в этот раз он надевать не стал, с гордостью выставив дракона на всеобщее обозрение.

Лёха как заправский гид с большим удовольствием показывал местные достопримечательности. Закрытый на ремонт детсадик, в котором на полусгнивших верандах можно было беспалевно пить пиво. Длинную панельную девятиэтажку с люками без замков и свободным проходом на крышу. Ничем не примечательную табачную лавочку, известную тем, что в ней продавали сигареты, хоть пятилетним. Старенький особнячок музыкалки, где Лёха «потерял семь бесценных лет, насилуя аккордеон». Турники, на которых, чтобы не упасть в грязь лицом, мне тоже пришлось подтягиваться, длинный сплошной ряд старых зеленых, ещё не снесенных гаражей.

Болтал в основном Лёха, Тифон лишь посмеивался и время от времени одергивал его, чтобы не слишком увлекался и не придумывал чего не было. Но того просто распирало.

— Люк канализационный видишь? Как-то мы со школы шли, и он открыт был, ну я просто так бросил туда камушек, проверить глубокий ли, а внутри рабочий, оказывается, сидел, и ему этот камень прямо по башке попал. Я ж не знал, что там кто-то есть. А он как вылезет, как со злости погонится за нами. Ну, мы на крышу, — Лёха широко махнул рукой в сторону гаражей. — Все забрались, а Тиф, коряга, прикинь, сорвался и прямиком в помойку. Вон в те мусорные баки. Рабочий естественно сразу к нему. Пришлось драными сапогами, горшками с землей и объедками из помойки в него кидаться, чтоб отстал. Мы так ржали, так ржали, что чуть с гаражей не попадали.