Юкия (СИ) - Котова Лия - Страница 7

— Ладно, — я посмотрела на пол, пытаясь свыкнуться с мыслью о том, что мне придётся прожить последний месяц весны и всё лето в незнакомом доме с незнакомой бабкой, к тому же, не зная, куда я отправлюсь потом. — А можно ещё вопрос? Зачем Вам шампунь для длинной кошачьей шерсти?

— Какой ещё шампунь? — эта фраза удивила Эмму больше, чем предыдущая.

— Фокус писал в своей записке, чтобы я обязательно купила кошачий шампунь.

— И ты решила, что это мне? — бабушка тихонько засмеялась. — Шампунь, наверное, нужен тому, к кому ты переедешь в конце лета. Не волнуйся, у шампуней большой срок годности, так что он потерпит четыре месяца. Мне кажется, что твой будущий сожитель не обидится.

— А кто он?

— Я бы могла тебе сказать, но ты не поймёшь без знаний о своём даре, — задумчиво произнесла Эмма. — Слушай, давай лучше допивай свой чай и пошли разбирать твой рюкзак и думать, где ты будешь спать.

Бабушка Эмма, показавшаяся мне сразу очень сварливой, оказалась очень доброй и приятной почти, как моя бабушка, но, в отличие от неё, Эмма была почти перфекционисткой, поэтому быстро раскритиковала всё, что я выбрала в городе. Как бы то ни было, мне казалось, что жизнь дальше будут похожа на то, что было до смерти моего самого родного человека.

Сельская жизнь оказалась совсем не такой, как городская. У Эммы, конечно же, был свой огород, так что мне пришлось помогать. Хорошо, что она не любила мясо, так что из домашних животных были только куры, овчарка и две кошки. С последними тремя я подружилась, они все были очень ласковыми. Рядом находилось озеро, так что Эмма отпустила меня в соседний посёлок прикупить купальник. После этого жаркие дни стали более приятными. К тому же, она была продвинутой старушкой, так что компьютер дома тоже был. В свободное время я могла заходить в Интернет. Сначала хотела открыть свои странички в соцсетях, но потом передумала, ведь мне бы прошлось рассказывать друзьям, что со мной случилось, а этого я не смогла бы объяснить. Поэтому я просто придумала новое имя, чтобы иметь возможность заходить в группы, которые были мне интересны. Это были в основном приколы и милые домашние животные. А ещё я очень любила играть в различные необычные игры. Я считала их на много лучше фильмов, ведь в последних, если отвлечёшься, то можешь не понять, что дальше по сюжету, игры же держат постоянно внимание игрока, поэтому важную часть сюжета пропустить было нельзя.

Вот так прошло моё лето, незаметно и без ярких впечатлений, впрочем, для нашего времени это нормально. А вскоре меня ждало что-то интересное, и этого интересного я уже перестала бояться.

— Слушай, Леста, — сказала мне Эмма в последний день моего пребывания у неё дома, когда мы собирали вещи в рюкзак. — Мне всё-таки очень хочется рассказать тебе обо всё и… кое-что попросить. Это не сложно, и это похоже на детектив, который тебе обещал Фокус.

— Что Вы хотите, Эмма? — я была готова принять предложение. Да, кстати, я уже после первой недели перестала называть её бабушкой. Это было слишком длинно.

— Давай я тебе сначала расскажу, кто такой Фокус, но сначала ответь мне на вопрос: как ты думаешь, сколько мне лет? Не бойся, я не обижусь.

— Гм… — задумалась я, осматривая пожилую женщину. — Лет шестьдесят-шестьдесят петь, — предположила я.

— Нет, — довольно улыбнулась Эмма. По её лицу поползли морщины. — Мне девяносто восемь. Удивлена?

— Ага, — искренне кивнула я, с удивлением глядя на неё. — Вы на столько не выглядите.

— Я знаю. А это тебе удивит ещё больше: Фокус — мой старший брат. Ему сто пять.

Я засмеялась, решив, что это шутка.

— А я уже и поверила, — сказала я, выдыхая последний смех. — Вы же сами говорили, что Фокус — Ваш сын.

— Ну, я это сказала, чтобы ты поверила и не задавала лишних вопросов, а сейчас говорю правду…

Мы были ещё детьми, когда наш отец, политический преступник, бежал на восток и претворился коммунистом, с ним, конечно, и мать. Я и Фокус воспитывались под строгим гнётом идеологии, в первую очередь атеизма.

В то Рождество брату было двенадцать, мне ещё только пять. Он поссорился с родителями, потому что мама рассказала нам про этот празден, но, конечно, в назначенный срок в этой стране его никто праздновать не собирался, кроме смельчаков, способных бросить вызов системе. Наша семья была не из таких.

Брат сбежал ночью. Была сильная метель, родители придерживались строгих правил, так что решили, что он промёрзнет и сам вернётся, но он не возвращался. Буря не утихала, а я не могла заснуть от волнений за брата, поэтому сама пошла его искать.

Он нашёлся быстро. Просто стоял в поле с керосиновым фонарём, и на него будто не падал снег. Сквозь ветер я добралась до него. Брат стоял будто бы под куполом, на него действительно не падал снег и не дул ветер. Это было очень красиво и волшебно, мы оба стояли и смотрели на это. В ту ночь он понял, что является волшебником, а его любимыми словами, которыми он иногда бредил, стали «ночь» и «снег».

Конечно, в стране с такими строгими законами он не мог обучаться, поэтому усиленно налёг на иностранные языки. Он брал книги из библиотеки, сидел ночами под любым источником света лишь бы выучить несколько новых фраз или слов. От такой учёбы он почти потерял зрение. Я хотела ему как-то помочь, но не могла. Единственное, что было в моих силах это делать брату компрессы на глаза, когда он от невыносимой усталости решал сделать перерывы, но это мало помогало.

Когда Фокусу было двадцать он в идеале знал французский, английский, немецкий и итальянский. И с такими познаниями он просто сбежал. Лет десять я его не видела, думала, что он уже мёртв.

Но Фокус вернулся, сказал, что стал квалифицированным волшебником. Я была несказанно рада за него. Ещё в школе волшебства у него появилась мечта — создать школу волшебников здесь, чтобы никому больше не пришлось сбегать и учить иностранные языки или ещё хуже, гнить в больнице для душевнобольных. Идея была безумна, но брат ей загорелся. Единственное, что было не так в его мечте, так это то, что он никак не мог придумать названия для своего учебного заведения. Это название должно было звучать коротко и красиво, а главное, должно было быть связано с ночью и снегом. К сожалению, на знакомых ему языках не получалось придумать такое название.

Решение пришло само собой. Чтобы заработать деньги на строительство, Фокус часто выступал в образе фокусника, меняя псевдонимы. Никто не мог разгадать его фокусов. Это и не удивительно, ведь это выло настоящее волшебство. Не удивлюсь, если самыми известными фокусниками прошлого века был мой брат. В каждой стране, где он выступал, он спрашивал, как на местном языке будет «ночь» и «снег», но нигде не получил того ответа, которые удовлетворил бы его. Однажды, когда он почти заработал состояние, его пригласили в Японию. Эта страна дала ему ответ на волновавший его долгое время вопрос. Ночь — я, а снег — юки. Эти два простых слова сложились в одно такое, которое искалось годами. Юкия. В буквальном приводе «снежная ночь».

Двадцать лет назад школа была построена и скрыта от глаз обычных людей. Фокус — её директор, при помощи волшебства обманувший своё тело и на всегда оставшийся в возрасте тридцати лет. Такие волшебники, как он живут лет двести-триста, так что не удивляйся. Со мной он тоже сделал этот трюк, но когда мне было пятьдесят пять. Только с небольшим отличием, он не останавливал мою старость, а только замедлил её. Это я не захотела застревать в одном возрасте, я хотела ощутить прелести всех возрастов.

Вот и вся тайна. Ты попадёшь в школу волшебства и будешь развивать свои способности, как настоящая волшебница.

Конечно, Фокусу не понравится, что я испортила сюрприз, но я уже давно хочу тебе это рассказать.

— Очень красивая история, — искренне улыбнулась я, внимательно выслушав всё. — Но что Вы хотели у меня попросить?

Сразу я хотела задать вопросы на счёт школы или самого Фокуса, но потом решила, что если Эмма рассказала это мне только сейчас, то это, скорее всего, всё, что она сама знает.