Пертурабо: Молот Олимпии - Хейли Гай - Страница 24

Они были только вдвоем. Все знали, что пеонам доверять нельзя, но Пертурабо пошел дальше — он отказался держать кого-либо при себе и требовал, чтобы во время его гостевых визитов вся прислуга отсутствовала. Очередная странность, выделявшая приемного сына тирана среди ровесников.

Каллифона прошла через арку в свои покои, а Пертурабо вновь воззрился на город. Его боевые машины урчали работающими двигателями, и снизу поднимался запах горящих углеводородов. На краткий миг он испытал удовлетворение. Самые мирные моменты всегда предшествуют сражениям. Тогда ему еще не хватало самосознания или храбрости признать, что он предвкушал грядущее кровопролитие. Но однажды он поймет, что убийства дарят успокоение его мятущемуся сердцу, и с этим откровением придет горечь.

Едва уловимый шум заставил Пертурабо отойти от ложа.

— Каллифона? — позвал он.

Ответа не последовало. Он настороженно прислушался. Изнутри раздался тихий шорох — звук приглушенной борьбы.

Не медля ни секунды, Пертурабо ворвался в апартаменты сестры. Воин в маске обхватил девушку за горло и приставил кинжал ей к подбородку. Двое других стояли по бокам от него с оголенными клинками.

— Еще шаг — и она умрет!

— Сзади! — вскрикнула Каллифона.

Пертурабо обернулся и увидел двух мужчин, прыгнувших на него из-за арочных пилястров. Одного он отшвырнул взмахом руки, да так, что тот с переломанными ребрами отлетел и рухнул прямо на изукрашенный орнаментами шкаф. Второй же вонзил кинжал в плечо своей жертвы. Пертурабо зарычал от боли и шагнул назад, вырвав оружие из руки нападавшего. Растекавшийся от раны холод мог означать только одно — клинок был отравлен, и великана слегка повело. Между тем убийца отскочил подальше и, выхватив пулевой пистолет, трижды выстрелил в приближавшегося врага.

Его это не остановило. И даже не замедлило.

Боец провел опрометчивый выпад, целясь гиганту в висок, но в этот момент Пертурабо одной рукой схватил нападавшего за голову, поднял и взмахнул им, словно булавой. Вытянувшиеся от скорости ноги угодили в лицо одному из мечников, отчего тот кубарем покатился по полу. Второй рубанул клинком. Пертурабо блокировал удар предплечьем и сам так сильно лягнул противника в бедро, что у того нога выгнулась в обратную сторону. Мечник завизжал и рухнул как подкошенный.

Поворотом запястья Пертурабо сломал шею человеку, которого держал, и отбросил его. Бездыханное тело врезалось в стену, оставив багровое пятно. От яда кружилась голова, но на Олимпии не было такого токсина, который мог бы убить сверхчеловека. Оставшийся мечник уже оклемался и, разразившись боевыми кличами культа Танатов, ринулся на Пертурабо. Тот сместился в сторону и кулаком вогнал лицо врага прямо в череп.

Остался только убийца, схвативший Каллифону.

— Ни шагу больше! — рявкнул мужчина. — Твоя жизнь за ее.

Удивительный организм молодого человека уже нейтрализовал яд и затягивал раны.

— Нет, — сказал он. — Твоя за ее.

Пертурабо выдернул из плеча кинжал и метнул с такой скоростью, что убийца не успел отреагировать. Оружие вместе с рукоятью вошло в глазницу, а кончик лезвия пробил затылок. Каллифона оттолкнула руку своего плените-ля, чтобы тот, падая, не вспорол ей горло. Потирая шею, она крикнула:

— Этот еще жив!

Мечник со сломанной ногой отползал назад, сжимая раздробленную конечность здоровой рукой. Резкое болезненное дыхание сипело сквозь сжатые зубы.

— Неужели вы думали, что сможете одолеть в бою меня, Пертурабо? Что пятерых будет для этого достаточно?

Он нагнулся, схватил мужчину за жилет и, вздернув в воздух, свободной рукой сорвал с его головы маску, под которой обнаружилось покрытое татуировками лицо дел-конца.

— Кто за этим стоит? Кто?

— Я ничего не скажу, — бросил убийца.

— Сколько бы тебе не платили, поверь, окажется мало. На твоем месте я бы пересмотрел свою клятву молчания.

Делконец плюнул в лицо Пертурабо. Кровавая слюна потекла по щеке великана, а в мозгу, затмевая все доводы рассудка, возопила ярость.

Пертурабо отшвырнул маску и принялся душить мечника. Лицо мужчины налилось багрянцем, а изо рта высунулся раздутый язык.

— Кто за этим стоит? — повторял гигант. — Кто? КТО?!

Мужчина захрипел. Возможно, он пытался говорить, но если за булькающими звуками и крылись слова, никто их не мог разобрать.

— Так ты ничего не добьешься! — вмешалась Каллифона. Девушка схватила брата за руку и попыталась оттянуть. С таким же успехом она могла пробовать сдвинуть гору. — Хватит! Оставь его дознавателям. Пусть они вытягивают из него правду!

Но Пертурабо не слышал. Слова сестры тонули в биении крови в ушах. Темное бешенство овладело им.

— Пертурабо! — закричала Каллифона.

Брат наконец посмотрел на нее, но увидев перекошенное от злости лицо, девушка отпрянула. Лишь тогда он постепенно начал приходить в себя. В его руке горло обмякшего убийцы превратилось в кровавую массу. Пальцы гиганта так глубоко погрузились в шею жертвы, что обхватили позвоночник.

Пертурабо отпустил мертвеца.

— Я… Извини меня, — пробормотал он, тяжело сглотнув. — Эта опасность для нас… для тебя… Я… не сдержался. Ты была права — следовало оставить его в живых…

— Теперь мы не узнаем, кто их послал, — произнесла Каллифона.

— По крайней мере, не сейчас, — согласился великан. — Это мог быть кто угодно. Даммекос, твой брат…

— Пертурабо! — воскликнула девушка, шокированная его словами. — Что ты говоришь?

— Но ведь скрывать внутренний излом за железным фасадом — это же так по-олимпийски, разве нет? Твой брат мог воспользоваться тобой, чтобы добраться до меня. Ты знаешь, он на такое способен.

— Доказательств нет, а бросаться подобными обвинениями слишком, даже для тебя. Отец? Как ты вообще мог подумать о таком?

Пертурабо отвел глаза в сторону.

— Кто заказал это покушение — не так и важно. Разве ты не видишь? Игрищам сатрапов и тиранов нужно положить конец. Подлинный мир наступит лишь тогда, когда наш мир станет единым.

— И чем ты собрался этого добиваться? Силой и предательством?

Он окинул взглядом тела убийц.

— Предательству твой народ научил меня сполна. Только войной можно покончить со всеми войнами и принести на Олимпию мир.

— О, брат мой… — прошептала Каллифона. — Боюсь, война найдет тебя везде, где бы ты ни был.

— Они не сдадутся, и ты это знаешь, Пертурабо, — сказал Мильтиад.

Губы чуть разошлись, и великан недовольно выдохнул, а рука его сжалась на эфесе меча.

— Используй мой титул — полководец Лохоса.

— Серьезно? Да ладно! Мы же знаем друг друга с того дня, когда я вытянул тебя с того утеса.

Двое воинов стояли на краю высокого обрыва и смотрели на Кардикронский проход — единственный и надежно защищенный путь в Сводчатый Город. Перекрытая шестью стенами, каждая из которых вздымалась на сотни метров ввысь, эта дорога вела к воротам Кардиса, обители тирана Кардикоры. В окружении помощников они наблюдали, как рокочущие танки приближаются к первой линии обороны. Пертурабо взглянул на своего заместителя, и тяжелые пластины его грузного осадного доспеха заскрежетали при движении.

— Во-первых, мне помнится, я сам взобрался на тот утес, — твердо сказал он. — А во-вторых, опцион, ты теперь солдат моей армии и будешь обращаться ко мне по званию.

Мильтиад угрюмо повел челюстью и сплюнул. Годы брали свое. Раньше присутствие Пертурабо нагоняло на него тревогу, но со временем это чувство улетучилось. Он больше не боялся удивительного гиганта — впрочем, в его возрасте даже смерть уже не пугала.

— Вам больше не нужно подниматься на каждую гору самому, полководец, — демонстративно произнес офицер.

— Я могу рассчитывать только на себя. В жизни ни в чем нельзя быть уверенным, кроме собственной силы. Полагайся я на других, как они сами смогут положиться на меня? Я более совершенен и обязан поддерживать вас. Так что да, я должен подниматься на каждую гору сам.