Серебряный Клин - Кук Глен Чарльз - Страница 25

– Это верно, – сказал бес, внезапно помрачнев. – Жизнь – штука тяжелая, Капитан. Мне никто никогда не верит. Никто не дает поблажек. Стоит проявить маленькую оплошность – и готово, тебя отправляют в адский огонь. Или того хуже. Это все вы, смертные, придумали.

Костоправ презрительно оскалился:

– И что эта маленькая оплошность будет стоить мне?

– Да ничего особенного, разве что больно немножко будет.

Душелов прервала их спор:

– Хватит пререкаться. Утихомирься, Костоправ. Подготовься к операции. А мы с бесом приготовим все остальное.

Обнаженное туловище колдуньи парило в четырех футах над полом с едва приподнятыми плечами. Ее голова, уже извлеченная из ящика, лежала на каменном столике рядом. Взгляд был напряженным. Костоправ осмотрел тело. Идеальное, хотя кожа имела бледный, восковой оттенок. Только одно тело могло сравниться с этим в его глазах. Тело ее сестры.

Он взглянул на беса, который взгромоздился на голову каменного чудища на стене. Бес подмигнул ему:

– Покажи-ка, на что ты способен, Капитан.

Костоправу это замечание бодрости не придало.

Он посмотрел на свои руки. Дрожи в них не было, сказывался хирургический опыт, приобретенный на многих полях сражений, когда оперировать приходилось в самых жутких условиях.

Он шагнул к столу. Колдунья владела самым лучшим набором хирургических инструментов, которые только существовали на свете.

– Это потребует времени, бес. И если я попрошу тебя помочь мне в чем-то, сделать это следует без промедления. Понятно?

– Какой разговор, шеф. Помогу, но тебе придется сказать мне, что именно надо делать.

– Я начну с того, что уберу ткани вокруг шрама. Это тонкая работа. Ты поможешь мне остановить кровотечение. – В сущности, он не был уверен, возникнет ли оно вообще. До сих пор ему не приходилось оперировать лиц, обезглавленных пятнадцать лет тому назад. Он мало верил в успешный исход подобной операции. Но с другой стороны, Душелов-то жива. Вопрос в том, насколько она сможет помочь себе? Какова будет ее доля участия в операции? Его помощь заключается лишь в том, чтобы соединить ткани шеи и головы. Все остальное – как срастутся нервные окончания, кровеносные сосуды – зависит целиком от нее.

Нет, не получится ничего, просто не может получиться. Он взялся за инструменты. И скоро настолько увлекся работой, что и думать забыл о том, чем чревата неудача.

Длиннотень наблюдал за тем, как верхний ободок солнца плавно опускался за горизонт. Он рявкнул. На зов явился сморщенный смуглый коротышка, который шепотом произнес:

«Да, мой господин». Выслушав приказание, он поспешно удалился, а Длиннотень все так же неподвижно продолжал наблюдать за тем, как догорает день.

– Добро пожаловать, вражий час. – Было лето. Длиннотень любил лето, потому что летом ночи короче.

Сейчас он был спокойнее, не так боялся. Тогда, после краха при Штормгарде, он пережил немало тяжелых ночей – тогда он чуть было не потерял веру в собственные силы. Теперь это прошло. Не то чтобы он преисполнился самоуверенности, просто он поверил в себя. За что бы он ни брался, все получалось как нельзя хорошо. Ревун покинул свои болота незамеченным. Осада Штормгарда все больше и больше изматывала армии Тенекрута. Тенекрут по-прежнему был ни на что не годен. А Она, казалось, просто испарилась. Она была всецело поглощена мыслью о мести. Доротея же разыгрывала свою партию, не подозревая о том, что играет ему на руку. Но ничего, скоро она споткнется. Стоит ее только слегка подтолкнуть. И сейчас – самое время для этого.

Вдоль башенной стены на протяжении каждых сорока футов располагались цилиндрической формы башенки с верхушками из кристаллов. Внутри каждой имелось огромное кривое зеркало. В этих уступах вспыхивал время от времени свет, яркий свет.

Зеркала отбрасывали его отражение на старую дорогу, ведущую от равнины сверкающих камней вниз. Ни одна Тень не могла проскользнуть там незамеченной.

К нему вернулась былая уверенность. Теперь можно было другим доверить сторожить ночь. У него есть дела поважнее: принимать сообщения, отдавать распоряжения, издавать указы. Повернувшись спиной к тому, что лежало за башней, он подошел к кристаллической сфере, находящейся на возвышении в самом центре покоев.

Сфера имела четыре дюйма в диаметре. Она была испещрена узкими ходами, идущими вглубь, к самому ядру. На поверхности ее играли блики и змейками вились в ходах. Длиннотень положил старчески худые руки на сферу. Свет на ее поверхности поглотил их. Он медленно погружал руки в поверхность шара, который таял под пальцами, словно лед. Добравшись до светящихся бликов, он повертел ими.

На возвышении, где покоилась сфера, приоткрылось отверстие, обнажив один из ходов. Тьма медленно стала сочиться внутрь. Она текла будто нехотя, отвоевывая пространство дюйм за дюймом. Тьма так же ненавидела свет, как Хозяин Теней ненавидел темноту. Наконец тьма заполнила сердцевину шара.

Длиннотень заговорил с ней. Свет снаружи покрыл сферу рябью, хватая Длиннотень за руки. Шар вибрировал. Раздался еле слышный голос. Длиннотень выслушал говорившего. Затем отослал Тень прочь и вызвал к себе другую Тень.

Четвертой Тени он повелел:

– Передайте в Таглиос: «Нужен агент».

Когда Тень вернулась назад, отгоняя свет, у Хозяина Теней вдруг возникло такое ощущение, что он не один. Он в страхе обернулся и посмотрел на дорогу, ведущую от равнины.

Но никакого движения на ней не заметил. Ловушки для Теней были на своих местах. Что же это тогда было?

В ближайшем луче сверкнуло пятно чернильного цвета.

– Эй! – Нет, это не Тень. Ворона! Множество ворон. Что они тут делают?

Была ночь. А по ночам вороны не летают. Значит, Она тут.

Уже много недель вокруг крепости суетилось воронье. Птицы вели себя совсем не по вороньим повадкам.

– Это Ее вороны! – И он выругался, топнув ногой, как сердитое дитя. Значит, все это время Она наблюдала за ним. Ей все известно!

Но еще до того как рассердиться, он почувствовал страх. Не умея сдерживать себя, он попытался освободить руки, совершенно забыв о том, что шар не любит резких движений. Вороны, казалось, насмехались над ним.

Они вились у стен башни, насмешливо каркая.

Он вырвал руку из сферы. Между пальцами сверкнули капельки крови. Ну он этим гогочущим курицам задаст сейчас! Чтоб Ей было неповадно за ним шпионить.

Он надавил на крюк. В стае ворон раздался взрыв. Башню залила кровь и засыпали перья. Уцелевшие вороны отчаянно каркали.

Но в их ярости было что-то не то, какой-то тайный умысел. Они словно того и добивались, чтоб он напал на них.

Может, чтоб отвлечь его внимание?

Шар!

В том месте, где только что была его рука, осталась дыра, которая простиралась до самой сердцевины шара. Через нее просачивалась тьма.

Он вскрикнул.

Затем, подавив в себе страх, он осторожно закрыл опасную дыру. Однако Тени уже удалось ускользнуть.

Она устремилась к выходу, вон из башни, вниз по извилистым коридорам крепости, отгоняя свет прочь.

В его крепости свободно разгуливала Тень!

Где-то послышался крик. Тень вышла на охоту. Длиннотень заставил себя отнестись к происшедшему с холодным спокойствием. В конце концов, это была всего лишь одна маленькая Тень. Он легко с ней справится.

Снаружи веселились вороны.

Он подавил в себе ярость. Больше он на их провокации не поддастся.

– Доберусь я до вас, – пообещал он. – Летите к своей суке. И передайте ей, что ее план сорвался. Я жив. Я по-прежнему жив!

Тот, за кем следят, непременно испытывает облегчение, хотя бы на минуту, если что-то отвлекает внимание наблюдателя.

Карлик по имени Ревун издал чудовищный вопль. Крик был обращен к людям, которые его несли. Те быстрее помчались вперед и внесли его в лагерь Хозяина Теней Тенекрута, пользуясь тем, что наблюдение за ними слегка ослабло.