Заложник долга и чести (СИ) - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой" - Страница 21

– Иди за мной, – приказал орк и пошел прочь, пленник услышал и что-то толкнуло его идти следом. С трудом передвигая ноги, даже не соображая и не замечая ничего вокруг, кроме широкой голой спины, маячивший впереди, двинулся следом. У одного шатра спина остановилась.

– Ларисса? – крикнул орк и из шатра быстро выскочила женщина. Живо поклонилась и стала ждать указаний. – Забирай раба и за три круга, покуда он приходит в себя, научи его всему, что нужно. Если не сможешь, отдам тебя шаману на барабан, – после чего спокойно развернулся и пошел, хромая, прочь.

Женщина разогнулась, ухватила Радзи-ила за ухо и втащила в шатер. Уложила на вонючие шкуры и проговорила:

– Спи, завтра поговорим.

Уснуть Радзи-ил не мог. Все тело болело, сломанный нос ныл тупой болью и мешал дышать. Поворачиваться сбоку набок он тоже не мог. Так и пролежал до утра на спине.

Утром в шатер кто-то вошел и склонился над ним. Его глаза безразлично смотрели на лицо девочки.

– Это кто? – Спросила девочка и исчезла с поля зрения Радзи-ила. Но ее голос раздался снова. – Мама, проснись. Уже утро.

– Я сейчас, доченька, спина болит. Сейчас я встану.

– Мама, а это кто там лежит?

– Новый раб гаржика. Нужно за три круга научить его, как вести себя, иначе Башык отдаст меня горбуну на пытки.

– Мама - это снежный эльфар, они быстро учатся. Но ему нужно помочь. Где травы, что собирала тетка Агарья? Я их заварю и сделаю ему примочки. Он сейчас и есть не сможет. А ты иди доить лорхов.

Радзи-ил лежал и слушал, как переговариваются женщина и девочка. Ему было все равно, что будет с ним, но он не хотел причинять боль другим. Пленник сделал попытку подняться и застонал.

– Мама, посмотри, у него нос сломан. Ты умеешь вправлять кости и хрящики, я знаю. Я его подержу, а ты правь.

Женщина подошла и уложила юношу обратно на шкуры.

- Держи его, Керти. Держи ноги крепче.

Женщина села на него верхом ощупала нос, а затем резкими, точными движениями сильных пальцев, начала выправлять нос. При этом она бормотала наговоры.

– «Беда пришла, с болью ушла». «Рана закрылась, болезнь отступилась». Юноша, испытав сильнейшую боль от того, что нос безжалостно мяли, только тихо стонал. Он до крови прикусил губы и терпел.

– Ну, вот, – произнесла женщина, – будет лучше старого, – и слезла с эльфара.

Над ним опять склонилась девочка.

– Потерпи, сейчас я заварю травы, и раны твои быстро залечатся. Мы уже многих так выходили.

Она отстранилась и, что-то напевая, стала хлопотать в шатре. Радзи-ил, получив возможность дышать носом и полностью обессилив от выпавших на его долю испытаний, забылся тревожным сном. Он не проснулся даже, когда его обложили примочками. Тяжелое забытье рисовало ему ужасные картины. В шатер входил хромой орк и, скалясь стертыми желтыми клыками, хватал за волосы женщину и начинал сдирать с нее кожу. С живой. Он пытался встать, что-то сказать, но только мычал. Потом ему виделся горбун. Он склонился над ним и, пуская вонючие слюни, вожделенно трогал его и говорил.

– Хорошая шкура, белая, подошла бы к моему новому бубну. И мальчишка красивый, я таких люблю. Будет подыхать, позовите.

Так прошел день. Вечером он проснулся от негромкого разговора. Внутри шатра трещал костер, было тепло, даже жарко. Он был полностью раздет и укрыт мокрыми тряпками. Раны перестали сильно саднить, боль в носу почти не чувствовалась. Только спина горела огнем.

– Ты как себя чувствуешь? – над ним склонилась девочка.

Он видел ее разгоряченное лицо. Обычное человеческое лицо, не красавица и не уродка.

– Спасибо... уже лучше, – он действительно чувствовал себя лучше, чем утром. То, что сейчас вечер, он знал по своим внутренним часам. Значит, он проспал целый день. – Мне надо учиться, – проговорил он и попытался приподняться.

Девочка ему помогла и подложила под спину свернутые шкуры.

– Вот и хорошо, – сказала она. – Сейчас я тебя покормлю. Сначала выпьешь гайрат. Он очень полезен. Хотя и не всем нравится. Зато дает силу и очень питательный, - она отошла и быстро вернулась с глиняной чашкой. – Пей. – Почти приказным тоном сказала она и приставила чашу к его губам. – Шаман приходил, сказал, что ты не выживешь, больно слабый. Пей! Иначе к нему попадешь, на барабан.

И мальчик, давясь, пил. Пил напиток Радзи-ил маленькими глотками, вкус напитка был ему противен, но он утолял жажду и голод. Когда чаша оказалась пуста, он вытер рот и попросил.

– Учите меня, пожалуйста.

Девочка уселась рядом с ним и скрестила ноги. Он почувствовал исходящий от нее запах навоза и лорха. Но не на это обратил внимание, а на то, что смог различить запахи.

– Значит, слушай, – начала она свой рассказ. – Мы все рабы и, значит, существа низшие. Должны это знать и всегда помнить. Наш хозяин Гаржик Ардыгей. Богатый орк. Быть рабом у богатого и знатного орка лучше, чем у бедного. Поверь, я знаю, о чем говорю. Мы всегда сыты и в тепле. У других рабов дела обстоят куда как хуже. – Девочка рассуждала совсем по-взрослому. Было ей по виду лет двенадцать, тринадцать. – И голодают рабы, и бьют их сильно, – продолжала она. - Нас только заставляют работать. Бьют редко.

– Но сильно, – про себя подумал пленник, но промолчал.

– Хозяину должно оказывать самый большой почет. Делать быстро все, что он пожелает. Оркам в глаза смотреть нельзя, это для них вызов. Нужно уступать им всегда дорогу. Нельзя иметь оружие, ножи. Нельзя нападать на орка, или оказывать ему сопротивление. Нельзя жаловаться. Нельзя сидеть в его присутствии, если он не разрешит. Нельзя первым с ним заговорить. Нельзя… Перечисление чего нельзя длилось долго. Под размерный убаюкивающий голос «учительницы» он заснул.

Утром девочка исчезла. Женщина его накормила густым и жирным бульоном и дала запить гайратом.

– Как себя чувствуешь? – спросила она, осматривая его раны.

– Спасибо, уже лучше. А где можно сходить на двор? – Радзи-ила здорово поджимало и мочевой пузырь готов был лопнуть.

– Мы ходим на речку, но тебе ходить еще рано. - Она поднялась и вернулась с деревянной бадьей. – Вот, можешь облегчиться. Я потом вынесу.

Преодолевая стеснение и скованность, мальчик поднялся. Женщина поощрительно смотрела на него.

– Давай дуй, малыш.

– Вы не могли бы отвернуться, мне неудобно при вас.

– Запомни еще одно правило, мальчик, раб - это животное, он не может испытывать стеснение или не удобство. Давай дуй и привыкай, чем раньше ты вживешься в новую для себя жизнь, тем легче тебе будет. - Она задрала подол и спокойно справила малую нужду. – Вот, так надо, запоминай.

Пленник подошел к дурно пахнущей бадье и, сгорая от стыда, и, унижения, пересилил себя, с трудом облегчился. За ним внимательно наблюдала женщина.

– Может, еще и выживешь, и не попадешь к шаману на барабан, – произнесла она. - Станешь у гаржика производителем и будешь делать ему детей рабов на продажу. Наверное, и дочку мою оприходуешь. Но это даже лучше. У орков уд огромный, многие не выдерживают и от ран погибают, особенно девочки. А у тебя ничего, нормальный.

Женщина говорила о таинстве близости так свободно и спокойно, как если бы разговор шел о погоде. Пленник остался стоять, не в силах прийти в себя. А женщина встала, взяла вонючее ведро и унесла его. Ввернулась она через пол часа.

– Садись, учиться будем, – велела она.

Так прошел еще один день. Девочка не приходила, а учила его ее мать. Вечером женщина сообщила ему ужасную новость, испытание начнется с близости ее и его. А на все это будет смотреть хромой Башык.

– Я... не с.. смогу, – прошептал, запинаясь он, и, не в силах поверить сказанному, отвел взгляд от лица женщины.

– Послушай меня, сынок, через меня прошло много рабов. Но я по меркам орков уже стара. Хотя мне чуть больше тридцати. Детей я не рожаю и работаю только прислугой у хромого Башыка. Раньше была у него наложницей, потом он меня выгнал. И теперь я учу новых рабов. Если ты откажешься выполнять приказ Башыка, то меня отдадут на мучения шаману. Лучше тебе не видеть, что он делает с жертвами. Они кричат от боли семь кругов, а потом их шкура сушится на ветру. Тебя сначала заставят смотреть, как будут сдирать с меня кожу. А потом снова будут бить, и ты все равно сломаешься. Вот скажи, ты что-то умеешь делать? Сдирать шкуры? Нет? А делать доспехи? Тоже нет? А ковать оружие? – мальчик отрицательно покачал головой.