Печать бога (СИ) - Теоли Валерий - Страница 12

   - Куда тебе в повозку? Она ж развалится! - съехидничал горбун. - Рождённый плавать ездить не может!

   Бегемот опять помолчал, на лице его отразилась напряжённая мыслительная деятельность.

   - Почему рождённый плавать? - выдал он.

   - Ты такой жирный, что тебе легче всего либо ползать, либо плавать, - пояснил горбун.

   Карлик чуть не свалился с козлов от смеха, в повозке захохотали лохматики. Обиженный великан грянул лопатоподобной ладонью по повозке, призывая к тишине и спокойствию.

   - Тебе вшьо шуточки шутить, Вешельчак. Небошь, жа них тебе улыбочку до ушей раштянули.

   - А то ты не знаешь, бегемот ходячий! - заливался смехом горбун. - Признавайся, что с несчастным Виктором Сандини сотворил? Наверно, "раждавил" нечаянно!

   - Много будешь жнать - до утра не доживёшь, - буркнул гигант.

   Карлик медленно выправлял положение, глядя в сторону жилых домов, окружающих площадь. Несколько успокоившийся горбун проследил за взглядом возницы и насторожился. От трёхэтажного дома плёлся старик в изорванной ветхой одежде, таща на цепи, прикованной к худой ободранной ноге, настоящий булыжник величиной с бычью голову. Он шёл по направлению к Башне Святого Ведовства, окрестности которой избрали для прогулки Бегемот с товарищами.

   - Смотрите, хозяин, - кивнул на старика карлик.

   - Погоди, - опустил руку на вожжи Весельчак. - Я его знаю. Он отшельник, зовут Эстебаном Вернье. Однако, за каким демоном ему понадобилось покинуть родное дупло?

   В следующие несколько минут они стали свидетелями триумфального вхождения старика в Башню Святого Ведовства. Затем земля вздрогнула, а от стен башни стало исходить зловещее зелёное свечение.

   - Воняет сильной магией, хозяин, - произнёс карлик. - И смертью. Она поселилась внутри.

   Горбун подозвал великана.

   - Бегемот, хочешь пройтись?

   - Куда?

   - Ко входу в башню и назад. Попробуй открыть дверь.

   - Тебе очень нужно, чтобы я туда ходил, Вешельчак? - с сомнением спросил гигант.

   - Очень, Бегемотик. Двигай поскорее, пока стражи нет!

   Бегемот, ежесекундно осматриваясь, потрусил к разбитым воротам. Шагнув через четыре ступени крыльца, он ухватился за ручку и сейчас же отдёрнул руку, словно обжёгшись. Вернувшись, он доложил:

   - Барьер, жащитный барьер. Не пройти.

   Горбун прикрыл синюшные веки, помассировал виски, размышляя.

   - На ди Сави свет клином не сошёлся. Уходим отсюда, - решил он.

   Рельефные мышцы рослых носильщиков перекатывались под чёрной кожей, блестящей от пота. Движения их, отточенные годами службы, были слаженны, словно у диковинных механизмов, производимых умельцами-гоблинами. Ди Вижен, следивший за носильщиками в щель в занавесках, восхищался ими. Ни у кого не было столь замечательных чернокожих слуг.

   Командор спешил. Он послал весть о сбежавшем еретике городской страже, не удосужившись сообщить его приметы. Втайне он надеялся, что схватят и беглеца, и святого охотника, тем самым унизив последнего. Сведений о них не поступало, и он, вспомнив допрос отшельника, - либо самозванца, окончательно не было ясно, - приказал носильщикам торопиться к Башне Святого Ведовства. По дороге он ощутил подземный толчок, испугавший суеверных чернокожих. Сам ди Вижен не придал землетрясению значения. Согласно поверью, земля дрожит, когда демоны пытаются вырваться из преисподней; слабость толчка свидетельствовала или о том, что демоны вышли далеко от Лавраца, или о неудачной попытке. Значит, волноваться не о чем.

   Святой охотник сидел на мостовой у распахнутых ворот Башни Святого Ведовства. Башня источала ядовитый зелёный свет, наталкивая на мысль об очередном эксперименте, проводимом в стенах орденской обители. Вокруг здания установила оцепление стража; подходы перегораживали шипованные щиты, за которыми сновали стражники, вооружённые глефами и короткими мечами. Монахи-ведуны разных рангов, от младших послушников до гранд-мастеров, принадлежащие ко всем Четырём Башням Ордена Мудрости, прощупывали башню с помощью дознавательных чудес. Исцелённая мастером-ведуном ступня не болела, но на душе было тяжко и мерзко, как в трюме галеры работорговца.

   - Давид! С вами всё в порядке? - участливо спросил командор, отодвинув бархатную занавеску. - Вы неважно выглядите. Поймали еретика?

   Адами метнул в ди Вижена пронзительный взгляд, командор невольно поёжился.

   - Он в башне, - отвернувшись, ответил святой охотник.

   - Кошмар! - всплеснул пухлыми ладошками командор. - Он сбежал от вас! - Адами одарил его более ненавистным взглядом, и он переменил тему разговора. - Вы, случайно, не знаете, почему светится башня?

   - Без понятия.

   Командор стих, обдумывая дальнейшую речь. Выводить из себя святого охотника было неосмотрительно и опасно даже для него, занимающего высокий ранг в иерархии Ордена.

   - Тяжёлый сегодня день, - доверительно промолвил ди Вижен. - Сначала циркачи, потом монах-ведун, теперь отшельник в башне...

   - Циркачи? - заинтересованно обернулся Адами. - Расскажите подробно о событиях сегодняшнего дня, ди Вижен.

   Интересные послания стала писать матушка Лазария, интересные...

   Серая кучка пепла была безмолвной свидетельницей озадаченной физиономии магистра. Он нагнулся, рассматривая её, разогнулся от стрельнувшей в пояснице боли, почесал пятернёй затылок, но всё равно не мог взять в толк, что сим хотела сказать его незабвенная подруга. Ди Сави взял ленточку, которой был перевязан свиток, повертел её, помял. Красивая ленточка, мягкая ткань прям-таки переливается, золотистые буковки - произведение искусства. Тонкая работа. И нет ни единого намёка на содержание послания. Что за отвратительный болотный свет? При таком тусклом освещении невозможно думать!

   Магистр раздражённо поднял взгляд на окно. Цветное стекло витражей испускало неприятное зеленоватое свечение, заполнявшее комнату. Оно клубилось подобно ядовитым испарениям восточных болот, затрудняло дыхание. Ди Сави возмущённо фыркнул, подошёл к узкому стрельчатому проёму. Что-то в глубине души подсказывало, что лучше не открывать ставни, и монах поверил невидимому доброжелателю. Стоя у окна, он изучал загадочное явление и прихлёбывал недопитое вино из хрустального кубка.

   - Что за... - вырвалось у него, когда предметы в комнате подёрнулись зелёной дымкой. Свет будто загустевал, переходя в новое состояние.

   Развивавшаяся ситуация не нравилась магистру. Он улавливал некую связь между распечатыванием свитка и разлитой повсюду зелёной субстанцией - светом назвать туманообразное нечто язык не поворачивался, но не был до конца уверен в этом. Смутные сомнения терзали душу хозяина Башни Святого Ведовства, как за глаза называли Вальдена ди Сави. Феномен необходимо было всесторонне исследовать, дабы развеять закрадывающиеся подозрения. Магистр силился вспомнить, не читал ли он о подобном в книгах. Перед внутренним взором замельтешили обложками когда-то прочитанные фолианты, преимущественно авторства матушки Лазарии, забегали знакомые строчки стихов, молитв, гимнов, выскочил портрет матушки в полный рост.

   - Тьху ты, привидится же, прости Господи, - в сердцах сплюнул монах и пробормотал молитву богу Гортиилу, прося раскрыть тайное.

   Он сосредоточенно разглядывал воображаемую точку посреди кабинета, под висевшей на короткой серебряной цепочке лампой. Лазарии нет, её творчества не существует... Впервые за несколько лет ему удалось дистанцироваться от надоевшей поэзии и отчасти пробиться к залежам памяти. Как ни старался магистр, вспомнить хоть что-то, отдалённо похожее на наблюдаемый феномен, он не смог. Бросив бесплодные попытки - пусть разбираются специалисты из Башни Небесного Ведовства, - он налил себе из хрустального графина флорского вина, отлично прочищающего сосуды и посему способствующего оздоровлению больного магистерского организма.