Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ) - "Это Хорошо" - Страница 28

Здравый смысл подсказывал, что лучше всего было бы сбежать из-под венца, устроиться в каком-нибудь тихом месте, где никто не будет ее знать, обжиться там, не привлекая к себе лишнего внимания, найти друзей, а может быть и мужа, черт побери. Но такого, которого она выберет себе сама. И который будет эльфом, а не человеком и, значит, сможет дать ей детей…

Янис-Эль опять перевернулась, в который раз прищемив себе ухо, выправила его и, сжавшись в уютный комок, обхватила себя руками за бока. Ладно. Посмотрим. Время еще есть. И вообще хватит толочь в ступе воду. От того, что она обдумает одни и те же мысли по стопятидесятому кругу, никому лучше не станет.

Чтобы как-то отвлечься от собственных проблем, Янис-Эль решила попробовать найти того самого черноволосого мужика, который подарил ей перстень. Достав кольцо из своих вещей, приготовленных на завтра, она сжала холодный металл в кулаке и сосредоточилась…

Мужик обнаружился быстро. Был он в огромном замке, расположенном на широком каменистом уступе, о подножие которого размеренно разбивались пенистые волны. И, судя по всему, в своих личных покоях, оборудованных, помимо спальни и гардеробной, большой купальней с утопленной в полу каменной чашей ванны. Он был абсолютно гол и разнежено возлежал в парившей влажным жаром воде. Лицо его Янис-Эль видеть не могла, потому как словно бы находилась у черноволосого прямо за спиной. Зато имела возможность рассмотреть широкие плечи и мощные руки, которые расслабленно покоились на краях купели. Ну и то, что в какой-то степени скрывала вода — волосатый торс, мускулистые ноги и детородный орган в состоянии полного возбуждения.

Причина этого состояния черноволосого была очевидна. Неподалеку от него, на широкой скамье, обитой ярким бархатом, целовались и ласкали друг друга две прелестные женщины. Одна была бронзово-рыжей, гибкой и отличалась поразительно белой, даже на вид нежной кожей. Вторая — довольно коротко стриженная и забавно лохматая шатенка с длинными эльфийскими ушами — выглядела более юной, по-подростковому угловатой и нескладной, как, собственно, все эльфийки, но, несмотря на это, в паре с рыжей была явным лидером.

Девушки ласкали друг друга, а после сползли со скамьи на каменный пол и прямо так — на четвереньках — медленно и томно, словно две большие кошки, двинулись к мужчине в купели. Их оттопыренные ягодицы плавно покачивались, аккуратные грудки подрагивали. На лицах у обеих жарко плавились предвкушающие улыбки, а в глазах плыла страстная поволока.

Янис-Эль сглотнула, на мгновение теряя концентрацию, и тут же поплатилась за это. Черноволосый здоровяк в купели резко сел, повернулся так, что длинная коса, до этого свернувшейся змеей лежавшая на каменном полу сзади, плеснула по воде, и Янис-Эль тут же почувствовала что-то сродни хорошему удару кулаком прямо в солнечное сплетение.

Она вылетела из королевской купальни (теперь сомнений в этом не было), как нашкодившая кошка из хозяйской постели. Дыхание сбилось, сердце выпрыгивало из груди, в животе тянуло. Янис-Эль гневно и изумленно рыкнула, ощутив, как во рту стали заостряться клыки, а после, успокоившись, призадумалась, перекатывая в пальцах перстень.

Та-ак… Это что же получается? Черноволосый король — пресветлый лир Бьюрефельт, блин! — почувствовал ее присутствие и просто-таки играючи вышиб из своих покоев? В точности так, как сама Янис-Эль на тренировках вышибала из своего сознания мэтра Шуппе? Может, этими своими умениями юная фьорнэ Моберг его и заинтересовала?..

Перевернувшись на спину, Янис-Эль закинула руки за голову. Гадать по-прежнему было бесполезно. Сама она влиявшего на нее мэтра Шуппе никак не идентифицировала, чувствуя просто некое анонимное зудение в мозгу. Оставалось надеяться, что и в случае с королем все было именно так. А то стыда не оберешься…

Янис-Эль вздохнула и спрятала шнурок с перстнем под подушку. Хотелось немного… отстраниться от увиденного. Хотя бы таким способом. Это помогло, и вскоре она наконец-то заснула.

Утром ее, как и предсказывал Тарон, подняли ни свет ни заря. В дверь кто-то заколотил, и когда зевающая Янис-Эль отперла ее, на пороге возник сияющий начищенным медным чайником фьорнис Титус-Тит с каким-то свертком в руках.

— Я принес тебе, моя юная фьорнэ, то, что ты почему-то оставила дома.

Долго гадать, что именно «дядюшка» имел в виду, не пришлось — вытащив принесенный сверток, он встряхнул его, расправляя, и Янис-Эль с отвращением увидела длинное платье, пошитое из плотной темной ткани.

Титус-Тит смотрел испытующе, изредка пошевеливая острыми, богато украшенными ушами. Янис-Эль усмехнулась неприязненно.

— Я была несколько не в себе, когда уезжала.

— Действительно, — чертов эльф кивнул. — К счастью, Вечный лес оберег тебя — никто не видел будущую супругу пресветлого дора Несланда в столь непотребном виде, — взгляд «модника» вновь, как приклеенный, замер на голых ногах Янис-Эль, которые едва прикрывала свободная рубаха, в которой «юная фьорнэ» предпочитала спать.

Взгляд словно пачкал, и Янис-Эль злобно выдернула из рук Титус-Тита свое одеяние и прикрылась им.

— Дорогой дядюшка, вы бы, что ли, вышли, чтобы я могла переодеться.

— Конечно! Только не забудь о том, что нижнее белье человеческие женщины под своими одеяниями не носят. Считается, что супруг всегда должен иметь свободный доступ к интимным частям тела своей жены.

— Я еще невеста, а не жена и, вообще, мне холодно, — отрезала Янис-Эль, испытывая острейшее желание набить гаду морду.

И ведь было за что! Подлый сукин сын совершенно осознано тыкал Янис-Эль в ее незавидное положение «подстилки тхлен», указывая на ее зависимость и ущербность. Вопрос — зачем? — и задавать не стоило. Тот факт, что Янис-Эль была существом подневольным, даже отучившись в военной Академии, мерзавца совершенно очевидно до крайности грел. Метит на место главы Высокого фьора Моберг? Что ж, вполне возможно. Кто знает, какие лазейки в этом деле сможет найти опытный в интригах человек? А значит, с этим эльфийским уродом в дорогих ярких шмотках надо держать ухо востро.

Когда дверь за фьорнисом Титусом-Титом закрылась, Янис-Эль натянула на себя не только белье, но и штаны, заправив их в привычные сапоги на шнуровке. А уже после, поверх всего надела платье. Оно оказалось длиной до самых пяток, было великовато в груди и вообще сидело безобразно, делая изящную эльфийку болезненно тощей и бледной… Никакой.

И в этом поднасрал, сволочь ушастая! Себе-то на вещички поярче и побогаче расщедрился! Злясь до заострившихся клыков, Янис-Эль подхватила с тумбочки свой уже не раз послуживший верой и правдой ремень с тяжелой бляхой, к которому она еще вчера прикрепила магические ножны со спрятанным в них драконьим мечом, и опоясалась им поверх платья, хоть как-то обозначая тот незатейливый факт, что у нее есть талия.

Но вернувшийся в комнату «дорогой дядюшка» тут же стал возражать:

— Это совершенно лишнее, моя юная фьорнэ!

Янис-Эль не сочла нужным что-то отвечать и молча накинула недавно купленный ей по случаю холодов теплый плащ с меховым подбоем. Он так удачно скрыл под собой долбаное платье, что Янис-Эль даже воспрянула духом. Хоть с самых первых шагов здесь, в Академии, позориться не придется.

Они уже вышли за дверь, когда Янис-Эль как молнией ударило — перстень!

— Минуту! — путаясь в подоле, она кинулась назад в комнату и, мгновенно выдернув королевский подарок из-под подушки, накинула шнурок на шею, одновременно пряча украшение под одежду.

— Ну что там? — недовольный Титус-Тит просунулся в дверь.

— Все. Иду. Забыла кое-что.

Сразу за воротами ее и, к сожалению, фьорниса Титуса (Янис-Эль надоело выговаривать вместе с его и без того дурацким именем еще и не менее дурацкую приставку), который, несмотря на все надежды Янис-Эль, предпочел мягкие подушки твердому седлу, ждала карета. Рядом, удерживая своих саримов под уздцы, стояло несколько рослых эльфов в униформах единого фасона и расцветки. Большинство на появление Янис-Эль в сопровождении «модника» отреагировало равнодушными взглядами, парочка посмотрела презрительно, а один, сука, игриво подмигнул в тот момент, когда Титус отвернулся, чтобы раздать указания.