Пробуждение Семаргла (СИ) - Андреева-Сапфиро Галина - Страница 22

Сердце перестало колотиться, страх исчез, я был спокоен и холоден, мысли замерли. Не отвлекаясь, я поднялся на ноги и вышел из темных глубин подсознания плавно и стремительно как меч выходит из ножен, когда его вынимают перед боем. Ночной мрак посветлел, передо мной простирался призрачный мир, как будто мое зрение превратилось в рентген. Я четко видел кусты, деревья и даже травинки на поляне. На светло сером небе ослепительно сиял серпик Луны. Скальный выступ рядом со мной словно горел в языках белого пламени, излучая энергию из своей кристаллической решетки. Вместо светящегося шара в конце поляны лежало темное яйцеобразное тело, вокруг которого двигались высокие худощавые фигуры в комбинезонах и шлемах, похожих на пирамидку с обрубленной верхушкой. Еще две фигуры неподвижно стояли метрах в пяти от меня. Мой рост был метр шестьдесят три сантиметра, а они были где-то на метр выше, то есть метра два с половиной ростом. Шлемы были непрозрачными, поэтому их лица разглядеть я не смог. На груди каждого светилось по три кнопки, на поясе висел жезл, часть которого обвивала спираль, видимо, оружие. Я поднял руку и сделал приветственный жест. Оба инопланетянина повторили его, затем развернулись и зашагали к своему кораблю. Впрочем, не зашагали, а заскользили, не касаясь травы. Я решил, что каждый из них окружен силовым полем, оно и создает эффект скольжения над землей. Это же поле делает их невидимым для наших глаз.

– Интересно, получается, – подумал я, – инопланетяне разгуливают среди нас, а мы их не видим!

Мне данный факт совсем не понравился.

– В будущем надо быть осторожнее, – заключил я, – и время от времени сканировать пространство вокруг себя. Сделав небольшое внутреннее усилие, я перевел зрение в обычный режим и снова очутился в темноте. Получилось это у меня само собой.

Минут через десять «яйцо» взлетело, окуталось в плазменную оболочку и, сверкнув искрой, растворилось среди звезд. Я подбросил в костер дров и лег спать, положив под голову рюкзак. У меня появилась уверенность, что теперь я смогу переключать свое зрение, задействовав «глаз Шивы» на разные диапазоны. Сегодня я уловил момент перехода, и переключение далось мне легко.

– Когда я привыкну, то буду совершать перевод зрения автоматически, не задумываясь, – подумал я. – Так же, как я не задумываюсь, куда поставить ногу при ходьбе.

Как только небо начало светлеть, и можно было ориентироваться на местности, я помчался домой. Мать с Ярославом еще не вставали, оба они вернулись домой за полночь и посчитали, что я сплю. Когда мать спустилась на кухню, спальня родителей и комната Ярослава находились на втором этаже, то я мирно пил чай с гренками. Все обернулось как нельзя лучше.

Каникулы закончились, началась учеба. Через неделю я втянулся в размеренную школьную жизнь. Казалось, и Аркаим, и встреча с призрачными пришельцами были где-то в другой жизни или вообще, мне приснились. Через несколько дней должен был вернуться Маркел. Я ждал его с нетерпением, хотелось быстрее приступить к тренировкам в зале и закрепить навыки скалолазания, полученные летом. Спуск на уступ под Химерой я назначил сам себе на вторую половину октября. В это время еще довольно тепло, а вот в ноябре уже начинаются заморозки и снегопады. Учеба давалась на удивление легко. Время на устные задания дома я не тратил, так как все сказанное учителем на уроке досконально отпечатывалось в памяти так, как будто мой мозг приобрел свойства компьютерного устройства. Задачи по физике и тригонометрии я щелкал как орехи. Домашнее задание стало занимать у меня гораздо меньше времени, чем раньше.

Вскоре после начала учебного года я стал замечать за собой некоторые «странности». Моя жизнь разделилась надвое. Для одноклассников я был обычным учеником, ничем не выделяющимся в классе. Для знакомых и брата оставался все тем же подростком – слегка эгоцентричным, не слишком общительным, не слишком разговорчивым, не очень симпатичным из-за своей нетипичной внешности, который вместо тусовок предпочитал шляться в одиночестве по лесу. Во второй половине своей жизни, скрытой ото всех, кроме отца и Маркела, да еще матери, но она никогда меня ни о чем не спрашивала, я был кем-то большим, открывая в себе новые способности и возможности. Иногда, когда учитель рисовал на доске чертежи к задачам по геометрии или основам начертательной геометрии, я вдруг осознавал, что нахожусь в состоянии спонтанной концентрации и визуализирую их в объеме и цвете. Но когда происходило осознание того, что я делаю, все исчезало. Я стал по вечерам тренироваться, развивая способность визуализировать осознанно. Погасив свет я, вместо того, чтобы лечь спать, по два – три часа сидел в позе лотоса, визуализируя геометрические фигуры или различные предметы. Через полтора месяца дело продвинулось, хотя не так как мне хотелось. Я научился не только удерживать предметы в своем воображении, но и оперировать с ними: вращать, двигать, собирать в фигуры, как в калейдоскопе. Отодвигая дневной ум и обыденную реальность на задворки сознания, я входил в иное состояние сознания, переводя плоскость видения в многомерное пространство.

Через несколько дней после ночевки в ущелье в конце августа я решился попробовать посмотреть на мир «третьим глазом». Было около двенадцати ночи. Я распахнул створки рамы и выглянул наружу. Половинка Луны поднималась из-за соснового бора. Увядшая трава под окном и кусты в конце поляны казались в ее свете грязно-коричневыми. Я несколько раз глубоко вздохнул, унимая сердцебиение, закрыл глаза и сосредоточился. Когда мысли замедлили свой бег, сделал усилие, которое трудно выразить словами, и открыл глаза. Мир преобразился, стал выпуклым, более четким и ярким. Зрение приобрело панорамность и остроту. Я видел окружающее в отдалении также отчетливо, как и вблизи. Мысли возобновили свой бег по закоулкам мозга, но видение не пропадало. Через несколько минут я вернул обычное зрение. С тех пор я каждый вечер, перед тем как лечь спать, тренировался в новом видении. Через месяц переход в иное состояние уже давался мне без труда. Мне не нужно было готовиться, настраиваться и напрягаться, это делать стало не труднее, чем поднять руку.

Кроме того я пытался развивать визуализацию, создавая в своем воображении устойчивый виртуальный мир, в котором с помощью мысли можно было действовать так же, как в компьютерной игре на дисплее компьютера. И мне это удавалось. Пока виртуальный мир воображения был нестабилен, но я был уверен, что это лишь дело времени и тренировки. Урывая часы от сна, я создавал в уме сферы, пирамиды, кубы и компоновал их в различных вариациях и затем, крутил полученное объемное тело перед своим мысленным взором. Работать с геометрическим фигурами мне было легче, чем с более сложными объектами, например цветами, образами животных или людей. Но я не собирался отступать. В общем, свободного времени у меня не было: школа, тренировки, да и матери по дому нужно было помогать, отец бывал дома только в выходные, и то не всегда.

Прошла половина октября. На двадцатое, в субботу, я наметил поход к Химере и спуск в ущелье. У отца всю неделю в части будут ученья, мать уйдет на дежурство, ну а Ярослав в выходные днем пропадал в ДК на репетиции ансамбля, а вечера проводил с Викой. Я вытащил альпинистское снаряжение и стал аккуратно укладывать его в рюкзак. В пятницу и в субботу по вечерам я занимался в спортивной секции. А с утра в воскресенье мы с Марком отправлялись за тридцать километров к высокому скалистому обрыву, где упражнялись в скалолазании. Маркел, которого я привык уважительно называть Наставником, приобрел мощный горный мотоцикл. На нем мы быстро добирались до места, используя в лесу еле заметные тропинки, а местами – и по бездорожью. Северные леса редкие, без подлеска, а там, где растут сосны, нет даже кустов. Маркел заставлял меня тренироваться весь день с небольшими перерывами на отдых. Первую половину дня он проводил со мной на скале, а затем ловил рыбу в небольшом озерце неподалеку и варил уху. Мне же разрешал приложиться к ухе только ближе к вечеру, после окончания тренировки, мотивируя это тем, что с полным животом лазать по скалам тяжело. К тому же, говорил он, ты должен привыкать обходиться длительное время без еды, поэтому мне весь день приходилось поститься. В последние дни я стал замечать, что моя прожорливость уменьшилась, я ел гораздо меньше и спокойно мог голодать сутки, а то и двое. Видимо организм адаптировался к новым нагрузкам. Я окреп, увеличилась выносливость, стали сильными пальцы, я мог передвигаться по скале с помощью одних рук, но пока недолго. Три месяца летних тренировок давали себя знать, но чтобы сравняться с Маркелом, нужно было еще тренироваться и тренироваться. Кроме того я обнаружил, что на освоение новых приемов и упражнений у меня уходит времени в два раза меньше, чем у остальных ребят. Как будто все, чему меня обучал Марк, я уже когда-то знал, но забыл, а по мере занятий тело вспоминало утраченные навыки. Сложив рюкзак, я отнес его в кладовку рядом с комнатой, выключил свет и растянулся на диване отдохнуть. За окном завывал ветер. Он гнал по небу редкие облака, которые временами закрывали обгрызенный лунный диск. От этого по стенам комнаты метались призрачные тени, напомнившие мне о встрече с инопланетянами, которые в нашем мире воспринимались не более, чем призраки. Вспомнил я и о разговоре с Марком на эту тему.