Дама из сугроба - - Страница 3

– В чем он заключается, твой маленький бизнес?

– У меня… четыре специализированных магазина в четырех городах, в Нью-Йорке, в Лос-Анджелесе, в Чикаго и в Лас-Вегасе.

– Вон даже как? И на чем же специализируются твои магазины? Чем торгуют?

– Машинками.

– Какими машинками?

– Моделями машин, самыми разными.

– Игрушками, что ли?

– Можно и так сказать, – пожал плечами Тимур.

– Обалдеть! И это приносит прибыль?

– Да, и неплохую.

– Что ж, каждый торгует, чем может, кто-то умом и талантом, а кто-то машинками…

– Ну, чтобы иметь четыре таких магазина в Америке без ума и таланта тоже не обойтись.

– Ладно, не обижайся на старика. А вот скажи-ка мне, что означает «несколько необычный образ жизни»?

– Я играл.

– Играл? На чем?

– Ну, скорее не на чем, а во что. В основном в покер. Профессионально.

– Что это значит? Ты… шулер?

– О нет! Я был профессиональным игроком. Ты же знаешь, у меня математический склад ума, я… Ко мне однажды в одном казино, где я частенько играл, подошел хозяин и пригласил на разговор. Он сказал, что мою игру отслеживают несколько специалистов, и они обнаружили, что моя игра на сотую долю процента отличается от компьютерной, и он готов заплатить мне кругленькую сумму, чтобы я не играл больше в его казино.

– А ты что?

– Я согласился. Ведь я заработал эти деньги своим умом и талантом.

– Ты обиделся, чудак. Но ты сказал, что это в прошлом?

– Да. Я устал. Это же требует огромного напряжения, хотя и доставляет удовольствие тоже огромное. Но однажды в Монте-Карло я встретил своего кумира в этой области. Это был конченый человек… Он все спустил, спился, и его уже не пускали в приличные заведения. И я вдруг подумал – хватит, Тимур, надо что-то менять в жизни. У меня были кое-какие деньги, и я купил магазин машинок в Лас-Вегасе, где я тогда и жил. Я там многое переустроил, и дело пошло… Вот как-то так, папа.

– И ты больше не играешь?

– Нет. Завязал. Хотя иногда тянет…

– А я слыхал, что люди играют в Интернете.

– Мне это неинтересно. Ну а ты, папа?

– Я еще работаю. Это держит меня в тонусе. У меня своя лаборатория, я преподаю.

– Я знаю, что ты овдовел.

– Увы.

– И больше не женился?

– О нет, с меня хватит, да и стар я уже. Ну а ты почему один?

– Женатый профессиональный игрок – это нонсенс, – усмехнулся Тимур. – Да и охоты нет.

– Ну какая-то постоянная дама-то есть?

– Сейчас нет.

– Ладно, как бы там ни было, главное, что ты позвонил и приехал. А кстати, почему ты вдруг решился? И что ты делал в Париже?

– Я уже много лет на Рождество летаю в Париж. Мне казалось, это красиво… На Рождество в Париж…

Отец хмыкнул.

– А тут позавчера в одном кафе увидел парочку из России, мальчик и девочка, красивые, веселые. И вдруг мальчику позвонила мама. И он так хорошо с нею говорил… И меня вдруг стукнуло… Вот как-то так… Хотя, должен признаться, что в последний год часто думал о тебе, но решиться не мог. Мне казалось, ты спросишь меня, чего я в жизни добился, а на твоих весах мои достижения окажутся ничего не весящими. И вдруг… Я позвонил и все…

– Ты сохранил гражданство?

– Да.

– Молодец.

– А куда мы едем?

– На дачу. Я теперь в основном живу там. У меня домработница, чудесная женщина с Украины, Авдотья Семеновна. Так готовит, пальчики оближешь. Знаешь, мне моя нынешняя жизнь нравится, доставляет удовольствие. А ты… ты хочешь повидаться с кем-то из прошлого?

– Не думал пока. А что?

– Да ничего. Просто спросил.

– Скажи, папа, ты говорил кому-нибудь о моем приезде?

– Нет. Никому, кроме Авдотьи Семеновны.

– Слушай, пап, а Москву и впрямь не узнать! – воскликнул Тимур. – Столько света… И как красиво все украшено к Рождеству! Не хуже, чем в Париже… Я видел в Интернете, но воочию… впечатляет! Хочется прогуляться по улицам.

– Прогуляешься, успеешь еще! Я специально повез тебя через центр, чтобы ты посмотрел… И сейчас мы с тобой пообедаем в хорошем ресторане, ты небось голодный, а потом уж на дачу.

– Может, не стоит?

– Стоит, стоит! Я заказал столик в ресторане с парковкой. Это знаменитый «Пушкин», может слыхал?

– Да нет, кажется, не слыхал.

– Отличное заведение, а главное, с парковкой, сейчас в Москве это очень важно.

Сергей Сергеевич отдал ключи от машины парковщику, и они вошли в ресторан. Их провели к столику у окна, выходящего на Тверской бульвар. И тут же молодой человек в длинном белом фартуке принес меню, назвался Антоном и предложил напитки на выбор.

– Выпьешь что-нибудь? – спросил отец.

– Нет. Один не буду. Кстати, я привез тебе хороший коньяк и набор французских сыров.

– Ох, спасибо! Вот вечером сядем у камина… Что будешь заказывать?

– Даже не знаю…

– Хочешь кислые щи?

– Кислые щи? Пожалуй. Сто лет не ел.

– А у вас же полно русских ресторанов.

– Я там не бываю. Не люблю. О, возьму бефстроганов.

– Правильный выбор, здесь его отлично готовят! Господи, Тимка, как же я рад! Ты такой стал красавец, лучше, чем был в молодости. Дамы небось за тобой табунами бегают. Впрочем, они и раньше за тобой бегали.

– А я от них.

– Ради бога, не пугай меня!

– Нет-нет, папа, – рассмеялся Тимур, – со мной все нормально, я придерживаюсь традиционной ориентации, просто игра была мне всегда интереснее женщин, поэтому романы случались, но ничего серьезного.

– А как же такая старомодная штука как любовь?

– А она существует, эта старомодная штука? – улыбнулся Тимур.

– О да, мой мальчик, существует. Просто ты ее еще не встретил. Погоди, тебя еще так припечет…

– Ох, не дай Бог! Папа, скажи, ты не знаешь, Венька… он в России? Жив?

– Венька? Лебедев?

– Ну да.

– Живехонек! А ты не искал его в соцсетях?

– Боже, папа! Я такой чепухой не занимаюсь. Я вообще люблю живую жизнь, а не виртуальную. Так что с Венькой?

– Насколько мне известно, у него какой-то серьезный бизнес. Нет, я что-то путаю. Он, кажется, режиссер, или что-то в этом роде.

– Да, он всегда был помешан на кино.

– Ты хотел бы его повидать?

– Пожалуй, да. Хороший парень. По крайней мере, был… Я потом посмотрю в Интернете.

– Да, правильно. А вот Леночка твоя… Она умерла.

– Я знаю. У нее всегда было больное сердце, но она никогда не была «моей Леночкой», мы просто дружили.

– А мне казалось…

– Тебе казалось, папа. Черт, как приятно произносить слово «папа»…

– Тимка!

– И слышать это «Тимка»!

Им подали щи в горшочках, покрытых румяным воздушным тестом.

– Не прикажете снять крышечку? – любезно осведомился официант.

– Нет, спасибо, мы сами! – ответил отец.

Он аккуратно подхватил ножом тесто и положил на тарелку, отщипнув кусочек.

– Отлично! Первую ложку за тебя, сын!

Тимур со смехом последовал его примеру.

– Ох вкусно! Хотя, конечно, требует водки.

– Так закажи!

– Не надо, и так хорошо! Нет, просто прекрасно! Если бы еще вчера утром мне сказали, что завтра я буду в Москве есть кислые щи вместе с отцом, я бы рассмеялся… Но как я рад… Так это славно…

– И я был прав, привезя тебя сюда. Наша первая трапеза проходит спокойно, с глазу на глаз… Да?

– О да! Как будто рушатся все барьеры, все обиды и предубеждения… Спасибо, папа!

Его голос предательски дрогнул. Отец накрыл его руку своей.

– Все! Нет никаких обид, никаких предубеждений, есть просто два, как говорят поляки, гоноровых дурака. Мы оба были хороши… Черт знает что! А ты молодец, Тимка, сохранил отличный русский язык. А то тут недавно был один мой ученик, он много лет живет в Канаде, у меня от его русского уши завяли. Хотя сейчас у нас тоже порой говорят на таком ужасном языке… Иной раз просто оторопь берет.

– Папа, а ты бывал в Америке?

– Был. Дважды. Не мое. Но, по-видимому, твое?

– Не знаю… Может и мое… Как-то не думал. Живу и живу. Вот только баб американских не люблю.