Память пепла (СИ) - Тур Тереза - Страница 60

— Потому что. Она не из нашего мира. Очень сильная фехтовальщица.

— Это где же такой сумасшедший мир, где девчонки…

— Я знаю, по меньшей мере, два мира, где женское фехтование переживает бум. Это мой мир. И мир Ваду, — смеется один второкурсник.

— Он еще Умы не видел!

— Девчонки? Да это же бред!

— Молитесь, чтобы Таисия Лукьяненко через пару лет не преподавала у вас фехтование, — подмигнул первокурсникам Пауль Рэ Тигверд.

— В Военной Академии? — в ужасе выдохнули мальчишки.

— Лично я — не удивлюсь!

Рев на трибунах. Российские флаги — и не скажешь, что Япония! Среди них — огромное полотнище с изображением цветущей яблоневой ветви. Все, кто пристально следит за турниром по фехтованию, знают, что это — флаг самых преданных болельщиков Таисии Лукьяненко.

Многие репортеры решили, что девушка из России так понравилась японцам, что они болеют за нее. Но присмотревшись, выяснили, что болельщики, наверное, все-таки из России. Что означает их флаг, в таком случае, было не очень понятно, но во избежание недоразумений, решено было не акцентировать на этом внимание.

Щелкают камеры. Спортсменка на негнущихся ногах идет в раздевалку. Словно черт из табакерки, выскакивает репортер и бесцеремонно тычет микрофоном:

— Всего несколько слов, Таисия! Всего несколько слов.

Девушка устало кивает.

— Мы вас все ПОЗД-РАВ-ЛЯ-ЕМ!!!

— Спасибо!

— Вы — олимпийская чемпионка в фехтовании на шпагах! Как вы себя ощущаете?

Тая испуганно проглотила два слова: «Никак» и «Опустошенной»:

— Очень, очень благодарной всем, кто меня готовил. Всем, кто за меня болел. Спасибо.

В голове билась мысль о том, что все происходит не с ней, что это — не на самом деле, что сейчас она проснется…

Да она в магию, Пустоту, Анук-Чи, другие миры и порталы поверила быстрее!

Хотелось остаться одной, вдохнуть поглубже, вытереть слезы, умыться холодной водой. Глаза горели, пот лил по спине, пальцы поглаживали кольцо под перчаткой.

— Таисия, что почувствовали, когда по ходу одной восьмой финала проигрывали немецкой спортсменке тринадцать — девять?

— Азарт. Злость на себя, — честно призналась Тая.

— Что помогло собраться и победить?

Тая насмешливо покачала головой, заметив, как тренер показывает ей знаки о том, что она не должна забывать о рекламе спонсоров:

— Тренировки. Готовились очень серьезно. Благодаря Арвину Валентайновичу Эйшу, который принимал активное участие в финансировании, удалось поработать с разными специалистами. Много тренировок, сборов. Такая серьезная подготовка и привела к результату, на который все мы надеялись. Естественно не одну меня готовили, но так сложилось, что победить удалось мне, хотя вся наша команда очень сильна в этом сезоне.

— Прекрасно! Можно только порадоваться нашей российской школе фехтования, и той серьезной, тщательной подготовке, которая была проведена! Еще немного задержу вас, Таисия! В финале вы сошлись с вашей принципиальной соперницей, итальянкой Каролиной Лир, мы помним, какая напряженная была борьба между вами на двух последних чемпионатах мира.

— Да.

— Можно сказать, что у вас — принципиальное соперничество?

— Конечно.

— Информация о том, что ваш личный врач провел уникальную операцию, когда Каролина порвала связки на колене, — это правда? Прогнозы были самые неутешительные, если верить прессе.

— Да, это правда, — Тая вспомнила Ирвина и улыбнулась.

— Очень самоотверженный поступок, благородный. Ведь была возможность избавиться от сильного соперника, не так ли?

Тая посмотрела на журналиста, как на безумца, и сухо ответила:

— Простите, я очень устала…

— С нами была олимпийская чемпионка Таисия Лукьяненко, и мы еще раз поздравляем…!

Она думала о свадьбе. О своем зароке — глупом, как она сейчас понимала. О том, что эти два года милорд Милфорд терпеливо ждал. Мужчина ни словом, ни взглядом, ни разу не упрекнул ее.

Может, она повзрослела. Может, изменилась. Но именно теперь почувствовала потребность стать женой. И в горе, и в радости.

Все у них с Эдвардом было хорошо. Но весь этот месяц ее нет-нет, да и терзало сомнение: не устал ли он ждать. Не раздумал ли…

Томных покорных аристократок империи Тигвердов вокруг приближенного самого императора крутилось немыслимое множество. А она — на сборах. И даже когда вместе — засыпала быстрее, чем голова коснется подушки…

И сейчас, когда она хочет сказать ему: «Да…Да, да, да, да!» Сейчас…спросит ли?

…

— Миледи Вероника!

— Милорд Милфорд?!

Начальник имперской контрразведки в отставке, а ныне ректор военной академии, ворвался в гостиничный номер. Вероника за это время с одной стороны привыкла к спокойной, вполголоса говорившей Японии, с другой, постоянное напряжение во время турниров тоже сказывалось. И сейчас она никак не могла сообразить, что случилось, где пожар и куда бежать?!

Флоризель, что до этого мирно дремал около дивана, вскочил и оглушительно рявкнул.

— Мне нужна ваша помощь, миледи, — поклонился Милфорд, вспомнив о хороших манерах.

— Что?! Что-то с Таей? — побледнела принцесса Тигверд.

Милфорд кивнул.

— Что?

— Свадьба, — с тревогой проговорил имперец.

— Вы… раздумали жениться?

Сердце сжалось и затихло, пока она всматривалась в лицо милорда.

Он был каким-то…взъерошенным, потерянным…

Всегда спокойный, холодный, слегка насмешливый и безупречно элегантный, сейчас он стоял перед ней с безумными глазами и совершенно не знал, что делать и как при этом себя вести. Если бы ей кто-нибудь рассказал, что когда-нибудь она увидит Эдварда Грегори Шира милорда Милфорда в там вот состоянии — не поверила бы ни за что!

— Я?! Да как вы могли так подумать?

— Тая?..

— Она ничего такого не говорила, но…

— Эдвард! Прекратите меня пугать!

— Я хочу сразу после командных соревнований ее… похитить. — Последнее слово имперец произнес хриплым шепотом и с таким выражением на безупречно-аристократическом лице, что сомнений в его невменяемости, пусть и временной, у Вероники не осталось никаких.

— Что значит — «похитить»? Что значит — «наверное»? Вы меня совсем запутали.

Милфорд опустился на диванчик.

— Понимаете, Тая загадала — если выиграет эту вашу…как ее….

— Олимпиаду.

— Да! Если она выиграет — выйдет за меня.

— Глупость какая… И?..

— Я… ждал. Два года. Она готовилась. Мы больше не говорили об этом, а теперь… Что, если она передумала? Что, если тяготится обещанием, данным тогда?

— Так. Эдвард! Успокойтесь!

Вероника открыла холодильник. Да…Последнее время они с Ричардом и мальчишками (уже большие, можно) после каждого турнира привыкли снимать стресс бокальчиком вина. Ей очень нравилось сливовое. В общем, все, что было приличное, выпили. Только коньяк.

Она налила коньяк в бокал. Подумала. Достала из холодильника бутылочку с апельсиновым соком. Немного разбавила и протянула водному магу. Авось Стихии пронесут…

— Послушайте, Милфорд… Пейте. Выпейте, я сказала! Вы переживаете — это нормально. Но, может, стоит поговорить с Таей?

— Я все решил. Я украду ее после соревнований. И мы поженимся! Сразу!

— А зачем вам ее красть?

— Но…как же…Это обычай вашего мира! Пауль…

— Можете не продолжать, я все поняла, — ну погоди, мастер Пауль Ре! Мы с тобой еще поговорим на тему свадебных обрядов…

Вероника быстро заходила по номеру, скрестив руки на груди. Флоризель путался под ногами, но по черным блестящим глазам было видно, что он с ней совершенно согласен: «Безобразие! Форменное безобразие! И…и что теперь делать?! Правильно! Брать все в свои руки, как всегда. А потом, когда все уже будут довольны и счастливы, они будут намекать на то, что мы лезем опять не в свое дело…Ну, как всегда!»

— А платье!? — всплеснула она руками (отчего-то ей казалось, что с согласием выйти замуж вопросов не будет, но вот против бесцеремонного обращения девушка может взбунтоваться). — А гости?! Да если у нее на свадьбе не будет всех ее друзей — команды фехтования, Умы, … нас с Ричардом, в конце концов! Вы уверены, что ей будет приятно? В нашем мире, Милфорд…