Царь (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 29

— Вот еще, — сверкнула глазами фаворитка, — у вашего высочества совсем плохо со зрением, ибо эта "красавица", по крайней мере, вдвое старше меня!

— Ну, уж не настолько, — осклабился пан Адам, — пани Марыся конечно чуть старше вас, но никак не вдвое.

— Ты ее знаешь?

— А как же, и ее и мужа пана Якуба Храповицкого.

— Подожди, так это тот самый…

— Да-да, это тот самый Храповицкий которого "мекленбургский дьявол" отпустил из плена без всякого выкупа.

— И отчего же такое благоволение?

— Вот уж не знаю.

— Перестань Адам, ни за что не поверю, что ты ничего не знаешь!

— Ну, есть один слушок, — помялся, набивая себе цену Казановский.

— Не томи, негодник, что за слушок?

— Говорят, что герцог с давних пор влюблен в его жену и потому был снисходителен. Но умоляю вас, не вздумайте даже обмолвиться об этом. Двум шляхтичам эта история уже стоила жизни, ибо пан Якуб весьма искусен в сабельном бое.

— Ты думаешь, в этой истории есть хоть капля правды?

— Не знаю, но когда Радзивилы захотели выкупить бедолагу Кшиштова, у них ничего не вышло, а ведь у этой семейки водятся денежки.

— Да уж, ты не представишь их?

— Да ведь вы знакомы с Храповицким, он был со своей хоругвью в Смоленске, когда ваш отец готовил прошлый поход на Москву. Помните, тогда еще порох взорвался и унес с собой, этого чертова фон Кирхера.

— Да, помню, — помрачнел Владислав, которому было неприятно это воспоминание, — но все же пригласи их.

Казановский не чинясь, тут же поднялся и уже через минуту подвел чету Храповицких к королевичу, после чего те обменялись приветствиями в самых изысканных выражениях.

— Внимание вашего королевского высочества весьма лестно для нас, — поклонился пан Якуб.

— А мне весьма лестно, что столь известный своим воинским искусством шляхтич присоединится к моей армии, — любезно отозвался тот.

— Увы, я лишен такой завидной возможности, — отозвался Храповицкий.

— Отчего же?

— Как вам, вероятно, известно я был в плену у русского царя. Условия, на которых он отпустил меня, совершенно исключают возможность присоединиться к походу.

— Он взял с вас клятву не воевать против него?

— Вовсе нет, он попросил меня не участвовать в походах против него, — с грустной улыбкой отвечал пан Якуб, сделав ударение на слове "попросил". — Если же его войска пересекут границы речи Посполитой, я в своем праве.

— Никогда не слышал о подобных условиях освобождения, — нахмурился королевич.

Храповицкий собрался было что-то ответить ему, но пани Марыся мягко остановила супруга и обратилась к Владиславу сама:

— Нынешний русский царь человек весьма необычный и не все его действия бывают понятны окружающим, однако он человек чести и никогда бы не потребовал от моего мужа чего-то недостойного.

— Вас послушать, так он просто цвет рыцарства! — громко воскликнула Агнешка, которую весь этот разговор с самого начала раздражал.

— Я знал много достойных рыцарей, — отвечал пан Якуб, не глядя на фаворитку королевича, — но ни одного кто бы мог с ним сравниться!

— А почему вы называете герцога Иоганна Альбрехта русским царем, — спохватился Владислав, — ведь единственный законный царь Московии это я?

В голосе королевича зазвенел металл и взгляд сделался острым, как будто он целился из пистолета, однако Храповицкий не успел ему ответить, потому что к королевичу подошел личный посланник богемского короля граф Хотек в сопровождении двух офицеров.

— Какой превосходный бал, ваше королевское высочество, — учтиво произнес он, сопроводив свои слова изящным поклоном.

— Благодарю вас, граф.

— Но он, разумеется, не сможет задержать начало кампании? У нас не так уж много времени.

— Никоим образом, все уже подготовлено, и мы выступаем через три дня. — Отвечал ему королевич, чувствуя себя школьником, попавшимся на том, что не выучил урок. В какой-то мере так оно и было, ведь именно посланник привез ему деньги для ведения войны и бдительно следил, чтобы они расходовались по назначению.

— О, это весьма приятные известия!

— Что я слышу, вы так скоро покинете нас? — Не смогла удержаться от восклицания панна Карнковская и вышла вперед.

Взволнованные слова девушки привлекли к ней внимание присутствующих и все дружно уставились на нее. Но та не обращая окружающих ни малейшего внимания, продолжала едва ли не со слезами на глазах.

— Не могу поверить, что вы можете быть столь жестоки, ваше высочество, — лепетала она, и неподдельное горе могло бы растопить, наверное, даже каменное сердце. — Неужели вы не могли предупредить…

На лице Владислава появилось нечто вроде раскаяния, его приятель Адам пожал плечами, дескать, женщина, что с неё взять! Взгляды посланника и его офицеров и вовсе не выражали ничего кроме презрения пополам с равнодушием. Хотя нет, один из них, довольно изящный молодой человек в черном камзоле, сильно побледнел и, не отрываясь, смотрел на остававшуюся прекрасной даже в своем отчаянии девушку.

— С вашего позволения мы оставим вас, — еще раз поклонился граф, и собрался было уходить, как вдруг взгляд панны Агнешки остановился на его спутнике и девушка невольно вскрикнула:

— Вы?

— Вы знакомы? — удивленно спросил посланник.

— Не припоминаю, — пожал плечами молодой человек.

— Не припоминаете? — почти взвизгнула она, — зато я вас хорошо помню! Вы офицер этого ужасного герцога Мекленбургского! Вы были с ним, когда он захватил наш бедный Дерпт… это шпион!

— Что? — насторожился королевич.

— На поднятый шум стали оглядываться окружающие. Многие шляхтичи подходили ближе, внимательно прислушиваясь к происходящему. Наконец, к королевичу и его спутникам подбежал отец панны Агнешки.

— Что случилось, дорогая?

— Ваша дочь утверждает, что этот человек был среди людей герцога Мекленбургского, когда он захватывал Дерпт, — любезно пояснил ему Казановский, настороженно поглядывая на офицера.

Пан Теодор Даждбог внимательно присмотрелся и уверенно заявил:

— Да, я узнаю его, это пан Болеслав фон Гершов и он действительно служил этому дьяволу!

— Что вы на это скажете, лейтенант?

— Ничего.

— Ничего? — с возмущением воскликнул бывший воевода Дерпта, — да ведь вы разбойники дочиста ограбили меня…

— Я наемник, гер Карнковски, — пожал плечами офицер, — в ту пору я служил герцогу Мекленбурга, как сейчас королю Богемии.

— Вы раньше этого не говорили, фон Гершов, — заметил посланник.

— Вы раньше этого не спрашивали, — безучастно откликнулся лейтенант.

— С вашего позволения, господин граф, — вмешался в разговор второй офицер.

— Говорите, капитан.

— Лейтенант служит со мной уже четыре года и за это время мы, где только не побывали. Я, конечно, знал, что он прежде служил в войсках герцога Иоганна Альбрехта, и не в обиду будь сказано, среди нас рейтар это лучшая рекомендация. Так я вот что скажу вам, господин граф, нет ни малейшей вероятности, что он шпион московитов.

— В самом деле, — согласился Хотек, — если война длится сколько-нибудь долго, то люди этой профессии успевают побывать на всех сторонах.

— Совершенно верно, господин граф, — поклонился капитан.

— Что же, полагаю, инцидент исчерпан, ваше королевское высочество, продолжайте развлекаться! — попрощался посланник.

Через некоторое время, оба офицера оказались в шинке и, заказав по доброй кварте пива, стукнули кружками.

— Что Болеслав испугался? — спросил капитан, ополовинив свою.

— Вот еще, — усмехнулся фон Гершов, последовав его примеру.

— Испугался, — удовлетворенно заявил ему собеседник, — иначе ты не стал бы пить.

— Иди к черту!

Довольный капитан засмеялся, и они снова приложились к пиву и, выпив, потребовали еще.

— Так таки и не помнишь этой расфуфыренной девчонки? — снова заговорил он, когда им принесли требуемое.

— Я что, должен всех продажных девок помнить на своем пути?