Оригинал (СИ) - Чередий Галина - Страница 101

Сердце испуганно замерло, не в силах помочь разуму разобраться, что ему чувствовать. Страх и настороженность или надежду. Или лучше совсем ничего, и тогда никакой ошибки не будет, когда окажется, что этот странный разговор был просто ни о чем.

— Почему мы говорим об этом? Ты снова в чем-то меня подозреваешь? — отстранившись от его руки, я села прямо.

— Я всегда всех подозреваю, — двинул широкими плечами деспот. — Но сейчас думаю совсем не об этом.

— Скажешь о чем? Или оставишь, как всегда, теряться в догадках?

— Скажу, позже, когда сам все буду понимать, — чуть нахмурился деспот и потянул платье и со второго моего плеча, спуская его до талии. — В моем мире если чего-то желаешь, то нужно либо иметь достаточно силы и власти чтобы взять это, либо быть готовым оплатить, пожертвовав чем-то очень важным. Подумай, очень хорошо подумай, Эдна, так уж сильно ты хочешь получить меня всего. Ведь я обойдусь тебе очень дорого.

Я, окончательно потеряв понимание, к чему идет этот разговор, недоуменно уставилась в лицо деспоту, но все его внимание сейчас принадлежало моей груди. Он, едва касаясь, провел туда-сюда раскрытой ладонью по моим соскам, слегка царапая участками жесткой мозолистой кожи и заставляя их затвердеть, а меня шумно задышать и стиснуть бедра от волны кусачих сладких разрядов, прокатившихся по телу.

— Ты говоришь почти как Эбха, — хмурясь и пытаясь сохранить ясность мыслей, пробормотала я. — Странно слышать от тебя такое, Грегордиан, учитывая, что ни о каком выборе для меня раньше не было и речи.

— А если бы он вдруг у тебя появился? — спросил деспот, не отвлекаясь от своего увлекательного занятия.

Нет, ну кто говорит на такие темы в подобной обстановке? Схватив его за запястье, я опустила его вниз.

— Выбор между чем и чем? Жизнью без тебя или с тобой?

— Нет! — тут же посуровел деспот. — Без меня — никогда. Только — как со мной.

— И что, ты действительно готов мне его предоставить?

Сказать, что я была удивлена таким поворотом, мало. Я еще и ощущала изрядную долю раздражения. Что-то было не так во всем поведении деспота. А уж тема, которую он обсуждал сейчас почти небрежно, между заигрываниями… неужели он не понимает, насколько это серьезно и болезненно для меня?

— На самом деле я все уже давно решил. — Ну кто бы сомневался. — Но это не значит, что не хочу знать, согласилась ли бы ты на все добровольно, — и он снова приподнял голову и глотнул из инкрустированной фляги.

— Что ты пьешь? — Даже и не пойму, разочарована я больше тем, что деспот — такой деспот, или ощущаю облегчение, что никаких сюрпризов, над которыми мне нужно ломать голову, нет.

— Нечто, что мне позволит дать тебе то, в чем ты нуждаешься и о чем просила, — неожиданно расплылся в немного опьяненной ухмылке Грегордиан и, оттолкнув от себя опустевший сосуд, схватил меня и усадил на свои бедра. — Ты хотела удовольствие и контроль над ситуацией, Эдна, так возьми.

И он широко раскинул руки и запрокинул голову, словно отдавая себя в мое безраздельное пользование. Грегордиан продолжал довольно ухмыляться и выглядел в этот момент как самое настоящее эротическое непреодолимое искушение. Для меня уж точно. За одни маленьким исключением. Я не ощущала под собой его эрекции. Вообще!

Я застыла, обдумывая, что только что услышала. Бросила короткий взгляд на фляжку, потом снова на лицо своего мужчины, отмечая и расширенные, несмотря на яркий солнечный свет, зрачки и общую смягченность черт, которую случалось видеть только у него спящего. Мой деспот накачал себя каким-то местным аналогом успокоительного? Очевидно, что так. Но зачем? То есть понятно зачем, тут-то никакой двусмысленности толкования, просто мое сознание восставало от подобного. Было что-то в этом бесконечно неправильное.

— Затем, что я больше не хочу быть для тебя кем-то, кто все время только отнимает! — Я что, задала свой вопрос вслух? — Я должен теперь стать тем, кто дает взамен все желаемое, странная ты женщина.

Обхватив мой затылок, деспот наконец даровал мне настоящий его «фирменный» поцелуй. Свирепое, властное действо между нашими ртами, не прелюдию, а уже с первого касания полноценный оральный секс. Со всеми вытекающими в виде дурманящей пелены, моментально окутавшей мой мозг, наших пальцев, взаимно впившихся в плоть, и безумия моих неожиданно обретающих самостоятельность бедер, начинающих исполнять примитивный танец обольщающе-требующий, заманивающе-вымогающий полного вторжения. Вот только отвечали на мой призыв губы, язык деспота, становящиеся все яростнее руки, задирающие мое платье, ласкающие привычно бесстыдно, сжимающие и вторгающиеся в свойственной ему, сводящей меня с ума, диковатой, лишенной всякой деликатности манере. Но как бы головокружительно это ни было, все равно: ощущение неполноценности происходящего мешало окончательно уплыть моему мозгу в зону нашего извечного чувственного наркотического кайфа. Словно вместо бесконечно любимой мелодии, рождаемой нашим взаимодействием, я слышала неудачную, раздражающе иную кавер-версию. Оторвавшись от губ Грегордиана, я со стоном поражения уткнулась лбом в его ключицу, вдруг понимая, что же в этом не так.

Все мое существо, каждая его клетка, просто изнывало от непреодолимой тяги к моему деспоту, и было бы так просто сейчас взять то, что он столь щедро предлагал. Неважно как, каким способом. Я знала, что в любом случае получу от него все, в чем нуждается мое тело и даже сверх этого. Так с ним всегда. Вот только это бы поставило меня в бесконечный ряд всех тех, кто вечно чего-то выжидал от него. Подтвердило бы его уверенность в том, что это не более чем некий обмен, как и все в его жизни. Покорность, признание его власти и служение его подданных в обмен на пролитую во имя их защиты кровь, преданность и отвага воинов — за плату и причастность к его мощи, ласки и страсть женщин — за его щедрые дары и возможность поднять свой статус в глазах окружающих. И да, мир Младших не особо-то в этом смысле отличается. Человеческие отношения — это тоже своего рода обмен. Секс — на финансовую стабильность, терпение и забота — за шанс не проводить жизнь в одиночестве, или настоящие чувства взамен на надежду, что партнер испытывает тоже самое. И это не хорошо или плохо, так просто есть, так что, в общем и целом, не такие уж люди и фейри разные. Вот только я желаю от моего деспота безмерно большего, чем все вокруг — настоящей всеобъемлющей близости. А ее нельзя купить, выменять, отобрать силой или обрести, даже бесконечно ублажая плоть. Только получить в дар, просто так, без всякого расчета на ответное воздаяние, иначе это будет уже не подарок, а одолжение. Некий кредит чувств с обязательным возвращением долга. И, честное слово, я прямо ненавижу себя в эту секунду за столь несвоевременное озарение. Как и за то, что и без того суматошно колошмативший пульс вдруг сорвался в совсем уж запредельную скачку от всплывшего в голове вопроса: «А я сама, желая так непомерно много от Грегордиана, готова на столь же полную самоотдачу?»

— Вот об этом я и говорю, Эдна! — голос Грегордиана вырвал меня из заставшего врасплох самовопрошения.

Оказывается, я выпрямилась и совершенно зависла, не замечая того, как помрачнел деспот.

— Что? О чем?

— Только мне кажется, что я знаю, чего именно тебе нужно в этот момент, и ты реагируешь так, что я понимаю, что снова все неверно! — он сел, оказываясь со мной лицом к лицу.

— Я… — Прямо плакать захотелось от выражения искренних огорчения и досады, отразившихся в чертах Грегордиана. Боже, Аня, только ты, наверное, могла бы испортить нечто действительно хорошее, происходящее в эту минуту, мыслями о чем-то недостижимом. Мужчина, нет даже не просто мужчина, а сам деспот Грегордиан решил наглотаться какой-то дряни только потому, что ему важно, чтобы ты была удовлетворена и довольна, и это с его-то характером! Он и хотел дать тебе это что-то из ряда вон, отказав себе в возможности получить ответное удовольствие, а ты вместо того, чтобы оценить это по достоинству, отправилась в мысленный экскурс по волнам своего самолюбия, которому, похоже, сколько ни предложи, все будет мало! Очень сомневаюсь, что архонт Приграничья за всю свою жизнь делал для кого-то то, что совершил над собой для тебя. Но нет же, тебе подавай еще больше исключительности! Долбаная ненасытная жадина! Вот теперь как хочешь объясняй своему мужчине, что творится в твоей дурной голове, да так, чтобы не оттолкнуть его!