Времена огня и погибели (СИ) - Бочаров Анатолий Юрьевич - Страница 48

Пламя и свет, ветер и лед, прах к праху, пепел к пеплу, пепел сожженных империй. Отчаяние в глазах отца. Мудрость владыки Гэриона Скеграна — Келиху далеко до него. Тысяча лет, проведенная в попытках все исправить — и неминуемый провал. Впору было утратить надежду. Поднимая знамена Волшебной Страны и ведя армии в бой, Шэграл Крадхейк верил, что поступает единственно правильным образом.

«Впрочем, не только люди совершили в час Великой Тьмы великое зло», мелькнула нежданная, отравленная ядом мысль. Всплыла память о вещах, говорить о которых нельзя — о грехе, который свершил некто, происходивший из Великого Дома. «Я никогда не уподоблюсь тому, чье имя не называется больше», сказал себе Гайвен.

Леди Дановар тоже встала. Ее лицо приняло упрямое непреклонное выражение. Артур Айтверн иногда смотрел в точности так. Эйслин в чем-то ужасно его напоминала. Крови драконов в ней не было — но Гайвен вспомнил, что Драконьи Владыки прежде брали себе жен из дома Дановар.

— Я не строю никаких иллюзий и ни на что не надеюсь, — произнесла девушка. — Просто вы сами сказали, как много крови льется. Это ваши слова. В каждый единственный раз достаточно не начать войну, не сеять разрушение и смерть. Забыть про все высокие цели и принципы, и всего лишь сдержаться. Если каждый поступит так, четвертого раза не будет.

— Прекрасные заблуждения, леди. А я уверен, он будет — ибо природа человека не изменилась и не изменится. — Гайвен отвернулся. — Но это бессмысленный спор. Идемте, слуги покажут вам ваши покои. А я приму доклады от Бредфорта. Вы верно заметили, кроме меня эту страну никто не хранит.

Возглавляемое Артуром Айтверном войско подошло к городу Райгерн на третий день после начала похода. Ускоренный этот марш оказался изматывающим и безрадостным. Солдаты начали дезертировать еще в первое же утро. Стоило герцогу Запада, измученному ночными кошмарами, явиться в ставку, как тут же донесли — ночью откололся возглавляемый молчаливым капитаном Лирманом отряд, три сотни человек.

— Я ничего не мог поделать, — пожал плечами доложивший об этом Паттерс. — Не драться же мне со своим другом и боевым товарищем? Мы заключили с герцогом Тарвелом контракт. Сегодня Ричард решил, что этот контракт лучше расторгнуть. Я могу его понять — наше положение и впрямь безрадостное. Тем более, герцог Айтверн, вы сами сказали, что все желающие могут нас покинуть. Они подумали немного и сделали выбор.

— Но вы остались, — заметил Артур.

— Лирман предлагал последовать за ним. Но я не трус.

В дальнейшем войско продолжило редеть. Солдаты уходили по двое-трое, иногда десятками. Отправляясь на разведку, пропадали конники. Терялись отставшие обозы с прислугой. Больше всего людей покидало стоянки во время ночных привалов, просачиваясь сквозь дежурные посты.

Артур понимал, что если будет закрывать глаза на дезертирство, то потеряет армию. Он приказал стрелять на месте в беглецов либо пробовать их задержать, на усмотрение караульных. Пятьдесят человек подобным манером удалось остановить, но не было гарантий, что они не попытают удачи снова. Из восьми тысяч человек, что вышли из лагеря шестого сентября, по пути в итоге рассеялось больше тысячи — из них примерно поровну бойцов и слуг. Остальные солдаты, хоть и не порывались сбежать, большого воодушевления также не испытывали.

Армия двигалась по тракту на юг. Вести о случившемся в столице двойном перевороте уже начали распространяться по королевскому домену. Небольшие городки, через которые проходили отряды Айтверна и Тарвелов, выглядели объятыми паникой. Жители спешили скрыться в лесах, бросали хозяйство и на телегах, у кого они были, вывозили имущество. Легче всего приходилось тем, кто имел родственников на окраинных фермах и мог переждать смутное время у них в гостях. Прочих ожидали наспех вырытые в глуши землянки.

Герольды Артура выкрикивали на каждой сельской площади, что мирным жителям опасаться нечего и что высокие господа не вовлекут их в свои раздоры. Убеждало это совсем немногих. Середина и конец весны уже сопровождались погромами и грабежами, когда рассеянные Эрдером наемные солдаты Брайана Ретвальда принялись искать поживы на своей же земле. После битвы на Горелых Холмах к ним присоединились уже многие гвардейцы самого Эрдера, оставившие Кардана после гибели своего господина. Все лето люди нового лорда-констебля, Роальда Рейсворта, разыскивали по центральной части королевства бандитов и мародеров, и лишь недавно смогли отловить большинство. Теперь, были уверены поселяне, все начнется заново.

Оставался мрачнее тучи Эдвард Фэринтайн. Разговаривал он мало, держался все больше в стороне. После недавнего сражения, когда эринландец, как видели все, применил магию, люди стали откровенно его побаиваться. По офицерам такого сказать было нельзя, а вот простые воины, завидев облаченного в белый плащ сида-полукровку, порой обменивались обеспокоенным шепотом. В Иберлене не жаловали чародеев, и народ вполне мог задаться вопросом, зачем восставать против одного волшебника, привлекая заодно на свою сторону другого. Артур не удивился бы, узнав, что и его самого молва окрестила колдуном.

Окруженный сплетнями и слухами, властитель Вращающегося Замка вел себя замкнуто и угрюмо. Великосветские манеры, прежде присущие Фэринтайну, изрядно ныне поблекли. О причинах овладевшего им дурного настроения эринландский король предпочитал не распространяться, но Артур догадывался, что это связано с исчезновением его жены. Айтверн и сам беспокоился о судьбе Айны, но поделать тут ничего не мог. Дневные заботы поглощали его целиком, и на все прочее не оставалось времени. Войско шло быстро, делая в день две коротких остановки, не большая часа каждая, на обед.

Вечером второго дня армия остановилась близ деревни Колбридж, и командование целиком заняло придорожный трактир. Его владелец и слуги спешили угодить нежданным постояльцам, в надежде, что подчиненные им солдаты не начнут мародерствовать в окрестностях. Жители поселения спешили выдать войску затребованной им провиант из своих амбаров. Артур надеялся, что этого хватит для успокоения бойцов — но тут же явился Тарвел, в сопровождении деревенского олдермена.

— Ваша милость, — с достоинством поклонился староста Колбриджа, — три человека из вашего войска распускали руки с женой Кривого Джона. С гербом Айтвернов на плащах. Джон ударил ножом одного из них, поцарапал руку, и тогда они забили его насмерть. Рыжая Мэгги и мельник Уолтер все видели, могут подтвердить и опознать негодяев. Один плешивый, второй поперек себя шире, третий мелкий и с гнусным лицом.

Айтверн сердито сжал рукоятку меча. Новости, конечно, не доставили ему радости. Меньше всего герцог Айтверн хотел прослыть на всю страну предводителем банды разбойников — а такое непременно случится, если не принять немедленных мер. Народ и без того не уверен, справедлива ли начатая им война.

— Вызовите лейтенанта Байерса, — сказал Артур адъютанту. — И пойдем, посмотрим на его молодцов.

Байерс оправдывать своих бойцов даже не пытался. Прямо признался, что охотно верит в рассказанную олдерменом историю. Некоторые солдаты, сказал Байерс, всегда в походе вытворяют нечто подобное — тут главное не давать наглецам спуску, чтобы те не заразили чувством безнаказанности прочих товарищей. Олдермен вызвал свидетеля, и Артур, в сопровождении Байерса и сэра Данкана, двинулся в расположение своих бойцов на окраине деревни.

Рыжая Мэгги, статная молодая женщина с толстой косой и веснушками, все больше отмалчивалась, а вот мельник, жилистый и худой как щепка мужчина, пересказал всю историю в красках и указал, едва завидев, на предполагаемых преступников. Обвиняемые немедленно принялись отрицать свою вину, но Мэгги сухо кивнула, заявив, что это те самые люди, и добавила, что готова поклясться на Библии в своей правоте. Библию нашли в течении пятнадцати минут, у местного священника, и женщина с мельником охотно подтвердили свои слова, положив ладони на обложку из черной кожи.