Сердце в залоге (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 51

Кроме того, Марина все же не была упрямицей… Теперь уже не была. Повзрослела за этот год, оставив в прошлом детскую и во многом эгоистичную порывистость с необдуманностью. И она услышала аргументы Миши. Да, хотела и поехала с ним в офис. Но честно признала, что пытаться сейчас тянуть все, впрягаясь во все дела - откровенная глупость.

- Я просто похожу, повспоминаю, заново познакомлюсь. Начну разбираться и ориентироваться. Не буду с места в карьер рваться, - успокоила она любимого, который все еще считал, что ей сейчас не стоит за это браться.

Впрочем, с такой формулировкой Миша не спорил и, кажется, даже был доволен и удивлен тем, что она не спорит и не требует тут же дать ей задание в офисе. Нельзя сказать, что Марина его удивление не понимала - ее прошлое поведение сейчас и самой Марине было не по душе. Всякое между ними случалось, но ей не хотелось идти по протоптанной тропе. Наоборот - новые «тропки» всем сердцем хотела бы нащупать. Все изменить, кроме основного - любви, которая между ними всегда имелась, несмотря ни на что.

Миша стоял в коридоре и смотрел на Марину. Все никак не мог собраться с силами и вернуться в кабинет, хотя там, как и обычно, его ждала гора дел. Эти «дела» и тут достать его пытались: в виде настойчивых звонков на мобильный и укоряющих взглядов помощников и секретаря, то и дело натыкающихся на «пропавшего» босса. Впрочем, те из них, кто были поопытней, тут же замечали и объект наблюдения Михаила, а потому, быстро получив желаемую подпись или краткое «нет\да» в ответ на вопросы, - испарялись, дабы не провоцировать. Многие не забыли, к чему ранее приводило появление Марины в офисе.

Но сейчас Мише вообще не хотелось отвлекаться от наблюдения за любимой. Он почти сам физически ощущал ее ностальгию и восторг от присутствия. Тихую, но такую знакомую ему бурлящую в ней радость оттого, что Миша позволил и не спорил… И гадкое ощущение уже собственной вины вперемешку с раскаянием из-за всего, что было ранее…

Это он вечно настаивал на том, что Марине стоит меньше работать. По сути, часто не пускал ее на фирму, пусть номинально она даже числилась в штате сотрудников все эти годы. Или уговаривал уйти раньше, лучше дома больше времени провести… Не потому, что не хотел бы видеть ее рядом. Очень же хотел! Миша с удовольствием бы наслаждался присутствием Марины подле него постоянно. И все же… Ему все казалось, что так для самой Марины лучше будет, для ее равновесия - комфортней… Или это он сейчас себя оправдывал? И просто максимально «завязывал» любимую на себе? Так ведь легче контролировать и подталкивать к нужным поступкам, управляя решением и поведением… Когда почти нет отдельного круга знакомых или иной точки зрения, когда все сосредоточено на нем. Как начал эту линию поведения после той проклятой аварии, в чем-то не вполне осознанно поначалу, на ощупь вырабатывая тактику, так и давил далее, выходит.

Сейчас Михаил обдумал и консультировался уже достаточно, чтобы откровенно свои ошибки признавать, даже понимая, что во многом сам подводил любимую уже к иной черте депрессий и срывов, не позволяя заниматься ничем, что ему не казалось бы необходимым. Не оставляя ей свободы личных решений.

Теперь он ясно видел собственные манипуляции Мариной. Во имя и ради ее благополучия, казалось бы… А как на самом деле? Он помнил их вчерашний разговор о ее ревности и сомнениях. По сути, Мише этот «зверь» также был знаком, и давно. Не были ли его попытки ограничить Марину от всего - еще и собственной страховкой? Уверенностью, что никуда его солнышко не денется из жизни самого Михаила? Ведь никогда у Марины и возможности сравнить не было. Они жили вместе с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать, и он старательно делал все, чтобы оставаться для нее целым миром. Да, поначалу для безопасности самой Марины и ее стабилизации. Ну а потом?

Миша солгал бы, заявив, что не испытывал неуверенности и сомнений. Это в бизнесе он поднаторел до того уровня, когда мало кто мог противостоять его напору и жесткому давлению, бескомпромиссной тактике сильнейшего. В отношениях же… Что ж, Михаил был далек от романтики. Вечно занят делами, несмотря на искреннюю любовь к Марине и желание дать ей что угодно. Ему и ранее было не особо до ухаживаний: постоянно помогал отцу, осваивая азы управления, а потом и вовсе перебрал это на себя. И если кого-то из пассий что-то не устраивало - что ж, Мише проще было расстаться, чем что-то в своем подходе менять. Или же времени на эти изменения он все равно не имел. Трудоголик, как не раз с грустью и тревогой попрекала его Марина.

Не совсем все же, зачастую просто выбора не имел и переложить ответственность не было на кого.

Но… для нее он хотел бы это все уметь: красиво ухаживать и совершать «большие» поступки. Дать почувствовать, как много она для него значит и насколько сильно Михаил ее любит. Ведь не врал - любил бешено. Да, не с первого взгляда, но он и не относился к романтикам, склонным в одно мгновение «воспылать страстью». Миша всегда был прагматиком. Однако Марине удалось постепенно и прочно обосноваться в его сердце. Навсегда - это он знал стопроцентно, без тени сомнения. С каждым днем она становилась для него важнее и дороже, любимей и драгоценней. Ведь имел с чем сравнить…

А Марина не имела. И не знала никого, кроме него, даже не встречалась ни с кем в школе… Это ли нервировало Мишу? Боялся ли он, опасался ли, что может потянуть ее к другому, ничего в жизни не пробовав? Тем более что сам Михаил не умел или вечно не успевал красиво донести и показать все, что рвало сердце и душу. Только управлял, руководил, запрещал или позволял то, что ему казалось нужным. Словно тут, на фирме, даже в их отношениях «генеральным директором» оставался.

У него и сейчас не было однозначного ответа. Вроде Марина никогда и не смотрела даже в сторону. Однако, положа руку на сердце, Миша не смог бы и твердо дать отрицательный ответ о своих страхах. Наверное, было что-то. И не только по соображениям безопасности он установил за ней практически круглосуточное наблюдение и после побега. И соврал бы, заяви, что не радовался, имея твердую уверенность - никто и ни разу не привлек ее внимания за этот год.

У Марины такой уверенности не имелось. И ее вчерашние слова добавили Мише укоров совести: не сумел внушить, значит, не дал любимой четкой и непоколебимой уверенности в своей любви. Только в тираничном и немного маниакальном стремлении к контролю. А вот то, насколько она ценна и любима, обожаема им - так и не донес до души Марины.

Его внимание на это обращал и консультант-психолог, с которым Миша обсуждал их жизнь и характер, свою манеру поведения. Интересовался, хотел ли сам Михаил жить в подобной атмосфере подчинения и отсутствия возможности лично принимать решения? Выдержал бы? Ведь у Марины характер тоже не слабый, коли так долго сопротивлялась и пыталась найти иные варианты, да и по итогу не сломалась, а просто «ушла на свободу».

Миша знал ответ на этот вопрос психотерапевта. Даже если он ему не нравился. Потому и учился, продолжал ходить на эти встречи, хоть внутри и корежило. Но хотел же наладить и отстроить все заново в их отношениях. Только теперь с другим привкусом. С неистовой силой желал, чтобы вернулось то искристое счастье, которое они имели в начале, и что иногда удавалось ухватить за годы напряженного противостояния характеров, когда думал больше сердцем, а не головой. Чтобы вот такие эмоции, которые Марина сейчас просто-таки транслировала вокруг себя - веселье, радость от возвращения, удовольствие, что он доверяет ей и позволяет самой решать, что она хочет делать, - не уходили, множились. Чтобы между ними все было с легкостью и таким же восторгом…

В этот момент, словно ощутив его мысли, Марина повернулась, одарила Мишу веселым и счастливым взглядом, мимоходом поздоровавшись с проходящими мимо сотрудниками. И, расплывшись в широкой улыбке, пошла в его сторону.