Колючка в сердце (СИ) - Акимова Елена Михайловна "Лена Акимова" - Страница 6

Валера обрадовался шоколадкам, как родным, но у него так дрожали руки, что пришлось помогать вскрыть обертку. Зажевав несколько кубиков, парень чуток расслабился и сообщил с облегченным вздохом:

— Сейчас попустит, — и вдруг со всхлипом уткнулся текущим носом мне в плечо. — Спасибо, Ёжик, — услышал я его прерывистый горячечный шепот. — До последнего не верил, что ты сможешь…

Меня буквально затопило волной гордости. Я понял, что только что совершил настоящий подвиг, но, честно, Валера своими предыдущими поступками заслужил подобной малости.

На шоколадках мой наконец осознанный друг протянул еще часа полтора, как раз до завтрака, а потом распечатал заначку. Последнюю. Порошка в ней и вправду было — крохи. Высыпав на зеркальце пару щепоток, блондин сформировал из них кредиткой дорожку и жадно втянул в ноздрю, вместо соломинки воспользовавшись свернутым трубочкой обрывком бумажки, языком подчистил остатки.

— Это что? — поинтересовался я, наблюдая из угла постели за процессом подзаправки.

Блондин сверкнул в раз повеселевшими глазами:

— Герыч. Хороший чистый герыч.

Мои познания в области наркотиков равнялись практически нулю.

— Героин? — спросил я, уточняя. — А его разве не в вены колют?

Переставший трястись Лерка нервно дернул плечом и спрятал дурь в задний карман джинсов. Его ответ прозвучал деланно-равнодушно:

— Можно и в вену, да Димка ж бы меня по следам запалил сразу…

Я почуял нежелание парня обсуждать тему и заткнулся. И мы пошли завтракать.

К овсяной каше блонди едва притронулся, я тоже ковырялся ложкой в тарелке; аппетит пропал, как не бывало, снова зазнобило, разболелась голова — организм вспомнил о полученной во время вчерашних принудительных водных процедур простуде. К тому же, сказывались недосып и не принятые утром таблетки. Тело пробирало ледяным холодом, из солнечного сплетения поползли табунами бОрзые мурашки страха. Но выдавать себя было ни в коем случае нельзя — иначе Дима пристанет с расспросами, а солгать ему в теперешнем состоянии я бы не смог. Пришлось додавиться кашей и лишь после уползти в убежище спальни.

Прискакавший вскоре Лерка споро измерил мою температуру, охнул и умчался за парацетамолом.

— Ну ты даешь, — сообщил парень, когда я заглотнул таблетки. — У тебя ж 39 и 7. Как ты умудрился вообще встать?

А как я умудрился сходить в магазин за шоколадками? Есть овсянку было намного проще…

С такими мыслями и уснул, и никакие кошмары мне не приснились. Зато приснился Валера. Улыбающийся, в клетчатом кухонном переднике, блондин чистил картошку.

Между прочим, для меня. И от осознания этого факта почему-то было здорово.

Разбудил меня Леркин трезвонящий мобильник — дилер таки приехал и был готов совершить обмен. Казавшаяся уже неизбежной ночная ломка блондина откладывалась на неопределенный срок.

====== Глава 8. Сергей. Середина мая 2012 года. Вторая жертва во имя дружбы. А жертва ли? ======

Мы с Леркой валялись поперек неузенькой Диминой кровати и «колбасились», я — от пошедшей «не в туда» двойной дозы псих-таблеток, Валера — после основательной дороги дури. Дима отсутствовал уже третьи сутки, умотав по загадочным для нас и известным лишь ему жутко важным трубопроводно-газовым делам, Наташа заболела, прислуга свалила, оставив ужин в духовке, и никто за нами, бестолковинами, не приглядывал. Ну и по фигу, мы сами неплохо справлялись… Даже чего-то поели вроде, прежде чем «убиться». Блондин, пристроив вихрастую голову мне на живот, что-то сбивчиво и маловнятно рассказывал из собственного «веселого» прошлого, а я осоловело пялился на темнеющий на его скуле «фонарь», перебирал пальцами чужие светлые слегка вьющиеся волосы, кайфуя от их мягкости и шелковистости, и упорно не «въезжал». Но Лерка не обижался — основательно в «улете» парень не «въезжал», что я не «въезжаю». И нам было очень хорошо вместе: эдакая парочка обдолбков, короче, и неизвестно, кто трезвее.

Из распахнутого окна веяло весенними ароматами пробудившейся природы: вчера у ограды распустилась черемуха. Мы купались в волшебном запахе маленьких снежно-белых цветочков и «тащились», каждый по-своему. Ну и мечтали, разумеется, тоже — каждый о своем.

А потом Лерка вдруг прервал нескончаемый монолог и спросил, приподнимаясь на локте:

— Ёж, а, Ёж? Хочешь — отсосу?

Я ничего не понял, но на всякий случай ответил «да».

И тут же оказался прижат к постели и заголен ниже пояса — все-таки блондин был профессионалом. Миг, и его влажные горячие губы сомкнулись вокруг моего члена, нежно обхватывая и втягивая в горячую глубину. Я не стал останавливать парня, потому что по-прежнему не врубался в происходящее. Зато когда врубился…

Не поверите, тогда я попытался оттолкнуть Лерку. Хоть то, что он делал, и было божественно приятно. Лерка не отталкивался и продолжал, даже завякал нечто мычаще-недовольное — рот-то у парня был занят — и я принялся лупить его раскрытыми ладонями по макушке, требуя немедленно прекратить.

Побои возымели эффект: пусть и не сразу, но блондин сообразил, что подвергающееся оральным ласкам тело — то бишь мое — ведет себя несоответственно ситуации. Выпустив из жаркого плена мою уже успевшую встать торчком, мокрую от слюны плоть, парень отстранился и непонимающе воззрился поверх налившейся кровью головки.

— Ты чего? — мявкнул он. — Не нравится, что ли? Или брезгуешь?

Похоже, обиделся… Ох, напрасно!

Без Валериных губ, без тяжести его рук на бедрах стало пусто и холодно, жутко хотелось продолжения. Но было нельзя. Мои замутненные химией мозги это знали точно.

— Лер, — залепетал я, стыдливо прикрываясь и пытаясь уползти в сторону. — Лер, не надо… Ведь ты — мой друг…

— И что? — в ответ поинтересовался блондин, по-прежнему нацеливаясь на мой возбужденный пах. У него тоже все стояло колом, оттопыривая спереди боксеры, по ткани расплывалось влажное пятно выступившей смазки.

— А то! — я согнал пытающиеся разбежаться мысли в некое подобие кучи. — Друзья друзьям не отсасывают!

Лерка подпер кулаком щеку и озадачился.

— Почему? — вопросил он, округляя рот пунцовой припухшей буковкой «о».

У блондина были очень красивые, чувственные, блядские губы, и он их так вкусно облизывал… Но он был другом. Подавив разочарованный стон в зародыше, я, наконец, справился с вышедшей из повиновения плотью, запихнул ее, упрямо рвущуюся к подвигам, в треники, сел и пояснил:

— Если друг отсосал другу, то они больше не друзья, а любовники. А ты… — я запнулся. — Ты любишь Диму. Только не отпирайся — я же вижу, КАК ты на него смотришь…

И прожженная шлюха Лерка смутился. Опустив ресницы, парень некоторое время размышлял о том, что я ему сказал, а потом коротко кивнул.

— Ты прав, — проговорил он. — Я люблю Диму.

Встал и удрал в ванну. А я малость подождал — и тупо поперся следом.

Лерка стоял у двери, уткнувшись лицом в скрещенные предплечья, и плакал: горько и отчаянно. По его щекам катились слезы, скапливались на подбородке и срывались вниз, разбиваясь о белоснежный кафель мелкими брызгами. Я обнял ревущего в тридцать три ручья старшего друга за талию, прижался носом к его вздрагивающей от сдерживаемых рыданий напряженной спине, и мы замерли, боясь пошевелиться и разрушить нечто, связавшее нас покрепче самого крышесносного траха. Нам хотелось стоять так вечно.

====== Глава 9. Сергей. Спустя несколько часов. Любовь пришла, а мы не ждали ======

«Я лежал, уткнувшись лицом в старый, остро пахнущий плесенью матрас: в полной темноте, с прикованными к водопроводной трубе онемевшими, содранными о металл наручников до мяса руками, слушал тишину, страдал от холода, боли и жажды и ждал. Ждал со страхом и надеждой, что измучившие меня и бросившие умирать мужчины вернутся. Почему со страхом? Да потому, что многие часы подряд, показавшиеся мне вечностью, они творили с моим телом невообразимо ужасные, грязные, отвратительные вещи, причинявшие неимоверные муки. Тогда откуда надежда на их возвращение? Все очень просто — вернувшись, ОНИ, скорее всего, меня бы добили. Но время ползло, а никто не шел.