Колючка в сердце (СИ) - Акимова Елена Михайловна "Лена Акимова" - Страница 22

Я полюбовался мрачной, в красных пятнах, курносо-конопатой, простецки-деревенской мордахой солдатика и невольно посочувствовал ему, бедолаге: Дмитрий Константиныч, когда в соответствующем настроении — чудище похуже сотни похмельных прапорщиков.

— Убери и больше мне не показывай! — рычал с подушек грозный лев и газовый магнат господин Воронов. — Пошел вон отсюда!

Аппараты по бокам его кровати помигивали красным, но на сирены не срывались, так, вякали недовольно, предупреждая о повысившемся у пациента давлении и о пульсе несколько быстрее нормального, без немедленной угрозы для жизни. Судя по проявляемой мужчиной активности, он чувствовал себя сегодня намного лучше. При виде меня и Алины Дмитрий Константиныч оживился еще больше. Повозившись, он улегся поудобнее, продолжая коситься на тушующегося санитара, ухмыльнулся, усиливая его откровенный испуг, и выдал в виде приветствия:

— А вот и помощь, ура, сколько можно вас вообще ждать?! Сделайте доброе дело, прогоните это недоразумение, а то он до меня грязно домогается!

Алина ответила мелодичным смешком. Закинув сумочку на прикроватную тумбочку, женщина запихнула растерянно захлопавшего бесцветными ресничками паренечка в угол к вешалке, подвинула стул, присела грациозной кошечкой, закинула ногу на ногу, покачала в воздухе сапожком и поинтересовалась:

— Дим, братишка, почто ребенка обижаешь? Деточка тебе чем-то не угодил? Он что, плохо в ротик взял?

— Да! То есть — нет! — немедленно взвился лев, царь зверей, собирая в морщины лоб. — Он меня побрить хочет! Представляешь, какая наглость?!

— Дешевым одноразовым станком? — уточнила ехидна-Алина.

Дима ответил горящим взглядом — мужчина пребывал в крайней степени возмущения. Вот только его бравая сестренка, напоминаю — не юный солдатик, ее смутить было более чем трудно. Округлив напомаженные полные губки, женщина протянула «космическая катастрофа вселенского масштаба» с гримаской столь комичного ужаса на холеном лице, что и я, и маячащий под висящими халатами парнишка буквально захлебнулись хохотом.

Алина же умудрилась сохранить абсолютную серьезность, лишь в зрачках ее, устремленных на брата, плясали полчища шустрых бесенят. Подманив солдатика жестом, женщина ухватила с протянутого им металлического подноса пластиковую черную бритву и повертела перед носом, изучая. Обычная бритва, мы с Леркой часто такими гладкость кожи наводим, удобная в руке, волос отлично снимает, и выбросить потом не жалко. И чего Дима так взбесился?

— Простенькая вещица, не содержит ценных цветных металлов, без инкрустации брильянтами, и цена ей — сто рублей за десяток, — притворно вздохнула Димина сестра, помахав станочком, — факт. Этим бреются только бомжи и нищие алкоголики. А тебе, господин Воронов, нужно нечто солидное, твой статус подтверждающее и стоящее, как хороший автомобиль. Верно?

Уу-у, как же Дмитрий Константиныч развеселился! Чуть с кровати на пол не грохнулся! Мужчина хохотал громко, с повизгиваниями, заразительно.

— Дура! — прохрипел он наконец сквозь смех, сквозь всхлипы, хватаясь за грудь и морщась. — При чем тут станок?

Действительно, ни при чем. Просто господин Воронов пожелал побриться самостоятельно, а санитар ему не позволил — напрягаться пациенту ведь врач не разрешал… Ну, лев — царь зверей, и разгневался. Такие дела…

Приборы вокруг больного уже давно заходились в истерике, а Дима все хихикал. Пусть посеревший скулами и с холодной испариной по вискам, пусть корчась от боли в груди, пусть задыхаясь — не мог успокоиться. Кончилась история явлением бригады разгневанных кардиологов, вооруженных шприцами, ампулами с лекарствами и капельницей, и нас с Алиной, тоже преступно веселящихся, выставили вон с напутствием:

— Вы его убить хотите, что ли, ненормальные? У человека свежий инфаркт, ему покой нужен!

И я, и Алина Константиновна слаженно устыдились, задавили рвущийся наружу хохот и потопали искать кабинет Динары — оба красные, вытирающие повлажневшие глаза, икающие. Врачи были кругом правы, а мы — нет, но психологический настрой Димы все равно понравился — такие, как он, от первого инфаркта не умирают. Слишком сильно любят жизнь.

Нам вслед несся негодующий львиный рык — господин Воронов опять изволил сердиться, теперь на медиков: он не хотел укол в задницу и протестовал. Я мысленно искренне посочувствовал любимому мужчине — знал, как тот трусит перед иголками. Но надо есть надо! Придется Диме смириться и потерпеть ради восстановления здоровья: сам в свое время мне вон сколько инъекций переделал! А я, между прочим, тоже уколов боюсь — почти до обморока… Но чуть меньше, чем крыс.

====== Глава 29. Сергей. Разговор с Динарой, или: главное – найти крайних ======

Динара встретила нас усталой улыбкой и восхитительным ароматом кофе. Пропустила в кабинет, потирая виски — голова болела, что ли — усадила на низкий мягкий диванчик, разлила по глиняным тяжелым чашкам свежесваренный коричневый напиток, опустилась на стул напротив и извинилась:

— Молока нет — прокисло за ночь, гадость такая…

Алина Константиновна лишь отмахнулась: мол, мелочи, мы сюда не за кофе пришли, не глядя сыпанула себе сахара и замешала ложечкой, позвякивая о керамику, в ожидании, выпрямив спинку — несгибаемая, серьезная.

— Я слушаю, — объявила, поразмыслила и поправилась, — мы с Сергеем слушаем.

Динара едва слышно вздохнула, отхлебнула из своей чашки, поморщилась — обожглась, наверно — затрепетала длинными ненакрашенными ресницами и решительно вскинула голову, встречая Алинин взгляд: спокойная, не слишком красивая, гордая, осознающая доверенную ей власть — управлять жизнью огромного отделения — это вам не в игрушечки играться на планшете — но не кичащаяся ею. Сняла очки, положила на стол.

Начала вроде издалека:

— Итак… Я, как вы уже, надеюсь, поняли, старшая сестра кардиологии. Работа довольно ответственная и нервная. И пациенты у нас здесь разные: и по тяжести состояния, и по финансовым возможностям, хоть и с похожими проблемами. Мы их лечим, ну, хотя бы пытаемся…

Алина хмыкнула и заметно расслабилась — похоже, Динара ей нравилась. Одобрительно кивнула и продолжила, улыбаясь зрачками:

— А пациенты сопротивляются и лечиться не хотят… Глупые упрямцы. Режим не соблюдают, курят в туалетах, попивают втихушку водочку, персонал доводят до слёз…

Динара слегка удивленно вскинула бровь:

— Вы тоже врач, — заявила, утверждая, — уж больно не похожи на постоянно болящую.

Алина разулыбалась уже не только глазами — искренне, белозубо, открыто, пригубила кофе:

— Угадали, — промолвила, — я хирург.

И обе женщины придвинулись корпусами, сокращая разделяющее их расстояние: коллеги ж, об общих проблемах речь идет. Я, напротив, закомплексовал, чувствуя себя третьим лишним, и пополз мелким ползом в дальний уголок дивана, бездумно забираясь на него с ногами, прячась за задранные коленки; в солнечном сплетении закопошились мурашки страха. Что я вообще делаю в этом кабинете, шестнадцатилетний недоучка без школьного аттестата, сам недавний пациент, правда, несколько другой, на текущую крышу ориентированной, клиники, с трудом отличающий градусник от стетоскопа? Каким боком собираюсь примазаться к разговору двух профессионалок? Ну, разве что истерику закатить — для собственного развлечения и их отвлечения. Грохнуться на пол, запричитать нечто неразборчивое и бредовое, расхныкаться — и пусть женщины вокруг меня попрыгают заполошенными курицами… Я псих или не псих, в конце концов?

Мысль отвлекла и даже развеселила — до того показалась нелепой. Какая на хер истерика, в честь чего? Самолюбие потешить или получить порцию внимания? Сразу стало спокойно, осмеянные мурашки устыдились и толпой ломанулись прочь, оставив в животе щекотное ощущение. Ладно, я не псих. Если только са-амую чуточку…

Но ведь чуточку можно?

— Сергей? — окликнула Динара. — Ты вообще слушаешь или в облаках витаешь?

Вздрогнув, я поднял колени еще выше и брякнул: