Проклятие Черного Аспида (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 17

Я напряглась, стараясь прислушаться и разобрать слова… инстинктивно, а меня вдруг к ним словно приблизило, как будто внутри меня кто-то рычажок увеличения звука подвинул, как в компьютере или сотовом. Я даже дернулась от неожиданности. Это у меня бонусы такие к волосам голубым и к запаху, о котором все говорят?

— Не успел морок по дурман-цвету пустить, поздно почуял тебя, князь. Не серчай. Потери большие?

— Одного воина потерял и то по его дурости. Мне путь открыть через скалу надобно.

— Заночуете? Уважите старца?

— Нет, Лукьян, не уважу. Мы и так в дороге задержались. Поэтому пойдем, едва путь нам откроешь. Обиды не держи. В другой раз.

— Какие обиды на моего мальчика. Слыхивал, в этот раз на одну избранницу больше везешь?

— Быстро слухи разлетаются.

— А то. У меня везде глаза и уши имеются.

А я вспомнила, как он ястребом по небу летел и кричал, хищно сверкая глазами. Волхв пошел вдоль отряда к обозу, а меня оцепенение все сильнее сковывает при его приближении.

— Посмотреть хочу на избранных, водой удачи и счастья окропить, чтоб чрево свое для царя нашего раскрыли, и чадо ему долгожданное подарили.

Полог поднял, и ящеры девушек по одной повытаскивали из повозки. Выстроили всех в ряд. Волхв подолгу каждую рассматривал, срывая с головы накидку прозрачную. Бороду потирал.

— На свой безупречный вкус отбирал. Каждый раз диву даюсь, как не перевелись еще красавицы, и где берешь таких яснооких и сочных. Услада глаз. Только жаль — пустоцветки все.

А мне вдруг подумалось, что иногда лучше быть совсем некрасивой, и ведь я такой и была, почему Аспид меня в реке взял, а не кого другого… почему ко мне во снах приходил.

Волхв рассмотрел каждую, из склянки какой-то жидкостью полил на них, сложив пальцы все вместе. Не будь это миром иным, я б подумала, что он их перекрестить собрался. Только они не христиане — язычники они. О христианстве даже не слышали никогда.

— А еще одна где?

Спросил и к Нияну обернулся.

— Ты же на одну больше везешь. Почему не в повозке она?

— Одна про запас. В прошлый раз Лихо двоих забрал.

— А в этот ни одной. Бился ты с ним, а избранную не дал. Думаешь, никто и ничего не знает? От вашей бойни земля ходуном ходила и горы стонали. Лес спалил — непростительно это, князь Ниян, ты, когда к Нави идешь, этот мир тронуть не можешь. Ты его охранять призван.

— Не отчитывай меня, как ребенка. Если бился, причина была, а лес не я спалил, а упрямство Лиха. Он мог другую избрать. Царь леса не должен Аспиду перечить. Беззаконие у тебя здесь процветает. Забыли все, под кем ходят, и что значит наказание высших.

— Другую? А чем та плоха или хороша была, что ты бойню затеял? Показывай. Не то не открою тебе путь, посреди морока оставлю.

— Угрожаешь мне?

Смена тона была резкой. Настолько резкой, что я невольно назад отпрянула. Забыть успела, как он может словами наотмашь хлестать или колоть, как жалом ядовитым.

— Ну что ты, Ниян. Шучу я. Так хороша или плоха?

— Плоха. Про запас оставил.

Но голос и у старца иным стал, мягкость фальшивой казалась теперь. Волхв осмотрел отряд прищурившись, а глаза его фосфорятся и словно сканируют, отыскал меня взглядом, ко мне направился, стуча посохом по траве, все еще покрытой тонким слоем морока. Вдруг стало страшно, и я вся внутренне сжалась. Показался мне старец этот ненастоящим. Точнее, внешность его, как у дедушки доброго, а там под морщинами и седым волосами словно смерть спряталась в образе скелета с горящими синими глазами.

"Не бойся, Лукьян не тронет. Не посмеет. В глаза ему не смотри, он мысли и желания прочесть может".

Волхв приблизился ко мне, а пока шел, у меня внутри все сжималось от него, словно волны исходили чего-то мрачного и нехорошего. Даже от Лиха я такого не ощущала, а здесь у меня от страха по коже мурашки поползли, и в ушах зашумело. Старик остановился напротив, и ящер тут же спешился и меня снял, поставил перед старцем. Какое-то время старик смотрел через накидку, а потом стянул ее, и глаза фиолетово-синие вспыхнули, он даже назад слегка отпрянул, или мне показалось. Я изо всех сил старалась не смотреть ему в лицо, устремила взгляд на носки своих сандалий.

— Оказывается, ты лжец, князь. Сказал — плоха, а сам красоту невиданную спрятал.

Обошел вокруг меня несколько раз и снова стал напротив.

— Значит, за нее с Лихом бился? От меня ее скрыл. Выбрал, значит, девку для брата сам? В милость царскую решил впасть и ко двору вернуться? Ох хитер же ты, ох и хитер.

И вдруг за подбородок меня схватил, а я невольно голову подняла и со взглядом его мертвым встретилась. В эту секунду и застыла… потому что нет у него глаз, вместо них ямы жуткие, и где-то в глубине на их дне морок синий струится, как беспрестанно вращающаяся воронка.

Под пергаментной кожей лица кости двигаются. На какие-то мгновения она прозрачной становится, и я вижу ободранное чудовище с комками мяса, прилипшим к черепу. У меня в ушах какой-то странный гул нарастает, как шум океана или моря во время шторма, и гул этот все сильнее и сильнее становится. Какое-то время его взгляд мне даже боль причинял, словно давил мне на голову так, что ее разрывало изнутри, будто кто-то мне камнями череп пробить пытался. Все это длилось какое-то время бесконечно невыносимое. Но волхв вдруг отпрянул назад и гневно посохом по земле ударил. Лицо злобой исказило, а черные ямы провалились еще глубже и стали похожи на две бездны или кратеры. Синий дымок спиралями в них закручивается, но уже в другую сторону не затягивая, а отталкивая меня.

— Опусти зеньки, бесстыжая. Ты как смеешь мне, жрецу высшему, в глаза нагло смотреть? Тьфу.

Развернулся и пошел к Нияну, а из-под посоха вылетают искры синие. Гул у меня в ушах снижаться начал, уменьшаться, сходить на нет, пока не стих совершенно.

А сердце так и колотится в горле, дрожит все тело. Как будто я только что под глыбой навалившейся лежала и всем телом ее вес удерживала, чтоб меня не расплющило. И снова слух резко обострился, когда волхв к Нияну подошел, а от него все еще искры разлетаются, и от чего-то кажется мне, что их только я вижу.

— Плоха она, прав ты. Не тащи с собой. Сожги, а затем утопи ее кости в ближайшей заводи. Каменную гирлянду на шею надень и на дно ее. Самое место ей там.

У меня от ужаса все волоски дыбом встали, и сердце замерло несколько раз. Что он увидел в моих глазах? Почему ненависть такая суеверная? Что я сделала? Я ведь слова не сказала и мысли не подумала.

— С чего ты вдруг мне приказы отдаешь, Лукьян?

— С того, что отродье она мерзостное не земное, от нее избавиться надобно. Утопить, да так, чтоб кости навсегда в ил вошли, а плоть разъело водой. Но не в море и не в океан, а в болото ее.

— И ты решил, что я тебя послушаю, волхв? Не много ли ты себе позволяешь, указывая мне, как поступать с избранными?

— Сожги и утопи ее. Не сделаешь, как я сказал — хаос начнется во всей Нави. Он уже начался. Из-за нее.

— Хаос в самой Нави? Ты боишься хаоса, Лукьян? Или девчонку? Что не так с ней?

— Утопи ее, и все. Я будущее вижу и знаю, что она смерть нам принесет.

— С каких ты пор смерти испугался? После скольких веков существования вдруг заговорил о страхе? Ты, кто избранных ведет в последний путь и придает огню. Разве ты породнился со смертью?

— Не убьешь ее — сильно пожалеешь.

— Открой нам путь, Лукьян, чтоб тебе жалеть не пришлось.

— Она уже тебя чарами оплела. Опутала голосом своим и глазами сирены в сердце твое драконье, как крючьями, впилась. И это только начало… битва с Лихом.

— Чарами оплести Аспида? Ты выжил из ума, старик? Открывай путь. Не заставляй силу применять.

— Посмотри на себя. Ты как полоумный. Ты из-за нее мне грозишь, голос повышаешь на учителя своего.

— Мне никто не указ. Я сам принимаю решения. Уйди с дороги, Лукьян, иначе хаос в твоей жизни начнется прямо сейчас.

— Я предупредил тебя… ты мне, как сын, Ниян.